Алжира, почти десять лет тому назад, он продал свой
процветающий бизнес по производству сельхозтехники как раз
перед началом всеобщего хаоса, когда продать дело было уже
невозможно. С вырученными средствами он отправился во
Францию, но год спустя понял, что не может больше жить в
атмосфере Европы, и стал присматривать себе другое местечко.
Его выбор пал на Зангаро, когда до независимости оставалось
еще пять лет и об этом никто даже подумать не мог. На свои
сбережения он купил отель и существенно улучшал его год от
года.
приезда Шеннона Гомеза кратко информировали о том, что отель
будет национализирован, и ему будут платить в местной валюте.
Такого никогда не было, да и местные деньги ничего не стоили.
Но он схватился за должность директора, надеясь, вопреки
всему, что когда-нибудь все снова изменится к лучшему, и к
тому моменту хоть что-то останется от его единственного
имущества на этой планете, чтобы обеспечить ему старость. В
качестве директора он занимался приемом гостей и обслуживал
бар. Шеннон застал его в баре.
упомянуть старых друзей и товарищей Шеннона - членов ОАС,
служивших ранее в Легионе, десантных войсках и оказавшихся в
конце концов в Конго. Но в таком случае пришлось бы
расстаться с "крышей" простого английского туриста, который,
не зная, куда девать пять дней, прилетел с севера
исключительно из любопытства, чтобы посмотреть на загадочную
республику Зангаро. Поэтому он решил придерживаться роли
туриста.
него в номере. По непонятным причинам солдаты в аэропорту
оставили нетронутой бутылку виски в его сумке. У Гомеза при
виде ее глаза широко раскрылись. Виски было в числе тех
товаров, на импорт которых у страны не было средств. Шеннон
следил за тем, чтобы Гомезу доставалось больше, чем ему
самому. Когда он вскользь заметил, что приехал в Зангаро из
любопытства, Гомез фыркнул.
странно, я бы сказал.
Гомез понизил тон и наклонился вперед. В очередной раз Шеннон
отметил необычайное чувство страха, характерное для всех,
кого он видел, кроме бандитов в армейской форме и
полицейского, выступавшего в роли таможенника в аэропорту.
Высосав полбутылки, Гомез слегка разговорился, и Шеннон начал
потихоньку выпытывать информацию. Гомез в общих чертах
подтвердил то, что рассказал Шеннону человек, представившийся
Уолтером Харрисом, и добавил от себя несколько анекдотических
деталей, довольно мерзких в большинстве случаев.
он почти не выезжает последнее время, за исключением редких
визитов в родную деревню, на том берегу реки, в стране Винду,
и что он живет в своем президентском дворце, большом,
обнесенном стенами здании, которое Шеннон видел с воздуха.
поплелся, шатаясь, в свою комнату в два часа ночи, удалось
собрать дополнительные крупицы ценной информации. Три
формирования, известные как гражданская полиция, жандармерия
и таможенная служба, хотя и носили оружие, но, как готов был
поклясться Гомез, не имели патронов к нему. Как
представителям Кайа, им не доверяли боеприпасы, и Кимба, с
его параноидальной боязнью переворота, лично следил за этим.
Он понимал, что они никогда не будут воевать на его стороне,
и не хотел давать им возможности выступить против. Оружие
носилось только для вида.
принадлежит исключительно Винду, подчиненным Кимбе. Агенты
зловещей секретной полиции обычно одеты в гражданское и
вооружены автоматическими пистолетами, у армейских солдат
винтовки, подобные тем, что Шеннон видел в аэропорту, а у
личной гвардии президента - автоматы. Гвардейцы живут
исключительно за стенами дворца, сверхпреданы Кимбе, который
никогда и шагу не ступит без, как минимум, взвода охранников.
стремглав подбежал мальчишка лет десяти-одиннадцати,
подосланный Гомезом. Только позже он понял причину. Сначала
решил, что Гомез приставил к нему мальчика вместо гида, хотя,
так как они не могли и словом перекинуться, в этом было мало
толку. Настоящая причина крылась в другом - Гомез оказывал
подобную услугу всем своим гостям, хотели они того или нет.
Если туриста почему-либо арестуют и отвезут в участок,
мальчишка через кусты рванет к Гомезу и все расскажет. Он, в
свою очередь, доведет информацию до швейцарского или
немецкого посольства, чтобы кто-нибудь начал переговоры об
освобождении туриста, пока того не забили до полусмерти.
Мальчика звали Бонифаций.
мальчишка трусил по пятам. Их никто не остановил. Машин
практически не было. и жилые районы города были почти
пустыми. У Гомеза Шеннон раздобыл небольшую карту города,
оставшуюся с колониальных времен, и с ее помощью осмотрел все
основные здания Кларенса. У единственного банка,
единственного почтамта, полдюжины министерств и госпиталя ООН
слонялось по шесть-семь солдат. В помещении банка, куда он
зашел, чтобы получить наличные по чековой книжке, ему в глаза
бросились свернутые в углу зала матрасы, а в обеденное время
он дважды видел, как солдат нес своим коллегам котелок с
едой. Шеннон заключил, что сменная охрана живет
непосредственно в помещении каждого из зданий. Тем же
вечером, позже, Гомез подтвердил это.
мимо которых прошел. Трое солдат спали в пыли. К обеду он
выяснил, что в главной части города сосредоточено всего около
сотни солдат, разбитых на двенадцать групп. Он отметил, чем
они были вооружены. У каждого старая винтовка "маузер",
калибра 7.92, большинство из них ржавые и грязные. На
солдатах были зеленовато-бурые брюки и рубахи, парусиновые
ботинки, матерчатые тканые ремни и высокие фуражки,
напоминающие американские бейсбольные шапочки. Вся без
исключения форма - потрепанная, мятая, грязная и
неприглядная. Он оценил их уровень строевой и боевой
подготовки, командирские навыки, знание материальной части
как нулевые. Это был сброд недисциплинированных хулиганов,
которые могли нагнать страху на забитых Кайа своим оружием и
свирепостью, но, вероятно, ни разу не пробовали выстрелить из
винтовок и, наверняка, никогда не оказывались под огнем
людей, знающих свое дело. Они стояли на постах скорее для
того, чтобы предотвратить гражданские волнения, но, как ему
показалось, в настоящей перестрелке бросят оружие и побегут.
были пусты. Конечно, к каждой винтовке полагался магазин, но
у "маузера" в обойме всего пять патронов.
иначе. Песчаные отмели, уходящие в море и образующие
естественную гавань, возвышались над уровнем воды на двадцать
футов вблизи берега и футов на шесть на дальних концах. Он
прошел по каждой косе до самого мыса. Вся поверхность отмелей
была покрыта низкорослой, от колена до пояса, чахлой
растительностью, высохшей в конце долгого сухого сезона и
потому невидимой с воздуха. Каждая отмель была шириной около
сорока футов в конце и сорока ярдов в основании, там, где
выходила на берег. С мыса открывался поразительный вид на
порт.
здание пакгауза. К северу от него тянулись ряды старых
деревянных мостков. От некоторых оставались только одиноко
торчащие из воды столбы-подпорки, словно сломанные зубы на
поверхности моря. К югу от пакгауза простирался каменистый
пляж, на котором лежали рыбацкие каноэ. С мыса одной отмели
президентский дворец был невидим, скрыт за пакгаузом, но с
другой косы верхний этаж дворца хорошо просматривался. Шеннон
вернулся к порту и обследовал рыбацкий пляж. "Неплохое место
для высадки, - подумал он про себя, - дно уходит вниз плавно
под небольшим уклоном".
заросший по пояс кустарником склон, испещренный
многочисленными пешими тропами, вдоль которого в сторону
дворца уходила покрытая гудроном дорога. Шеннон пошел по
дороге. Когда он закончил подъем, его взору открылся бывший
дворец колониального губернатора во всей его красе, со
Акунин Борис
Белоусов Валерий
Шилова Юлия
Пехов Алексей
Посняков Андрей
Березин Федор