мороженщица, скучающая под зонтиком на противоположной стороне улицы. Она-то
и сообщила зычным голосом:
не выполняют. - И заключила многозначительно:
пломбира. Не то чтобы я так сильно хотела мороженого, особенно на голодный
желудок, скорее рассчитывала получить в нагрузку к нему еще кое-какую
информацию. Ведь мороженщица, судя по всему, была наблюдательной особой.
сдачу, - девчонка-секретутка еще с утра смылась, начальник тоже недолго
отирался. А народ ходит, в окна заглядывает, говорят, заказы оформили,
денежки взяли, а сами не выполняют...
мучительно таял, я соображала: выходит, владелец фирмы ?Окна и жалюзи? вовсе
не Урфин Джюс? Очередная ошибка в моей стройной теории: мало того, что он,
может, никакой и не киллер, покушавшийся на Тимура, так он еще и не владелец
фирмы ?Окна и жалюзи?.
своей осведомительнице:
Николаевич, то ли Александрович.
опаской, - мне что, я тут торгую, а они себе там... Мне до них никакого
дела...
было стыдно и перед мороженщицей, и перед самой собой. Кем, черт побери, я
себя вообразила, сыщицей? Хороша сыщица, ничего не скажешь, чем больше я
погружаюсь в эту историю, тем меньше понимаю. Все мои идеи и озарения -
блеф, не успеваю как следует разогнаться, как тут же торможу в очередном
тупике. Нужно идти в милицию и каяться, пока не поздно.
осталась - ?Розовый фламинго?. Урфин Джюс чувствовал себя там как рыба в
воде, насколько я помню. Там я что-нибудь разузнаю, непременно что-нибудь
разузнаю, убеждала я себя, а мое сердце ныло, ныло и твердило одно: ты не
найдешь своего Тимура. А мне всего-то и хотелось от него - заглянуть в глаза
и спросить: ?Ведь ты не причастен ко всем этим убийствам?"
Глава 21
ЗЛОБНЫЙ КАРЛИК ЧЕРНОМОР
каким-то замершим и Опустевшим, за стеклянной дверью покачивался на шнурке
криво вывешенный кусок картона: ?Извините, мы сегодня не работаем?. Буквы
были корявые, накорябанные наспех, что могло свидетельствовать только об
одном: заведение закрылось спешно и при экстраординарных обстоятельствах. До
чего же мне все-таки не везет! Я немного потопталась у запертой двери, после
чего попыталась найти другой вход, служебный, пожарный или какой-нибудь еще,
без разницы. Таковой обнаружился во дворе, за штабелем старых ящиков и
зловонным мусорным контейнером. И вообще задворки клуба любителей боев в
розовом желе сильно отличались от его фасада, можно даже сказать,
контрастировали. Это называется: особенности национального капитализма.
хуже всего, что и она оказалась запертой. Пришлось мне вернуться к
центральному входу. Там за время моего отсутствия ничего не изменилось,
только вывеска с дежурными извинениями слегка колыхалась за стеклом. В
сумрачном вестибюле скользнула какая-то тень, и я постучала по стеклу:
упитанного товарища в униформе охранника. Товарищ пронзил меня бдительным
взглядом из-под насупленных бровей, после чего молча указал толстым, похожим
на сосиску пальцем на корявую вывеску с извинениями. И тут же - я не успела
и рта раскрыть - скрылся в глубине вестибюля.
зазвенело. На этот раз охранник удостоил меня большим вниманием. Приоткрыл
дверь и сурово поинтересовался:
А, Лонг! - вспомнила я.
согласна повторить свое знаменитое выступление на ринге.
повиснув на дверной ручке.
дверь и повернулся спиной. Из глубины вестибюля его кто-то Окликнул, и он
отозвался:
знакомый мне бугай в респектабельном костюме, близоруко сощурился и
заморгал.
грудь.
выразил, повторив трюк охранника с вывеской, мол, только не сегодня.
кисель, а сегодня не желает разговаривать.
его невыразительные поросячьи глазки.
походочкой. - Ну выкладывай, что там у тебя, только поскорее, мне некогда.
и постаралась расписать его во всех подробностях. - Ну.., у него низкие
надбровные дуги, глаза немного косят, взгляд такой.., м-м-м.., исподлобья,
колючий, нос.., искривленный... - Я поймала себя на том, что изображаю
Урфина Джюса в тех же выражениях, в каких еще вчера мне обрисовывала его
Альбина.
я поведать не успела, потому что Лонг, не говоря ни слова, подхватил меня,
как пушинку, и буквально внес в вестибюль, причем вперед ногами. Первое, что
я сделала, когда каблуки моих туфель клацнули о мраморный пол, одернула
платье и уж было совсем собралась возмутиться бесцеремонностью некоторых, но
мне так и не удалось открыть рот, потому что Лонг набросился на меня с
вопросами, совсем как капитан Петраков, продемонстрировав при этом приличный
словарный запас.
сейчас? Это он тебя подослал, да?
умерить свой пыл. Мол, не все сразу. Он и вправду больше не сказал ни слова,
просто молча втолкнул меня в тот самый зал, в котором я накануне барахталась
в розовом желе, отважно сражаясь с долговязой Марго. Впрочем, насчет
?накануне? я не совсем уверена, потому что из-за бесконечной череды
драматических событий время как категория утратило для меня свой
первоначальный смысл, оно вытворяло, что ему заблагорассудится, то
растягиваясь, будто жевательная резинка, то скукоживаясь, словно банановая
кожура на солнце. Так вот, на первый взгляд в этом самом зале ничего не
изменилось: и сцена на том же месте, и столики, только вот было пусто, а
главное, в воздухе висело что-то такое... Вроде предгрозовой тишины. Тут
бугай снова придал мне ускорение, и я вылетела прямо на середину зала,
уперла руки в боки и поинтересовалась:
не праздный интерес.
был хозяином всего этого бедлама. Вид у этого пигмея был неважнецкий:
физиономия помятая, под глазами синяки, какие появляются после парочки
бессонных ночей.
Конюшевский Владислав
Василенко Иван
Посняков Андрей
Каменистый Артем
Володихин Дмитрий
Ильин Андрей