Я не успела удивиться, как она быстрым жестом сдернула парик. Роскошная
копна смоляных кудрей оказалась на столе, на свет явилась почти бритая
голова, на которой топорщились коротенькие, почти белые волосенки.
Увидав мое изумление, "цыганка" поднесла нервные пальцы к глазам и вытащила
линзы. Теперь на меня смотрели очи, по колеру похожие на июньские
незабудки...
Я еще раз посмотрела в паспорт.
- Ничего не понимаю, вы...
- Сестра Эдуарда Малевича, Ольга, - пояснила девушка, - правда, сводная, у
нас разные матери, но отец общий, и я намного младше Эдика...
- Но зачем тогда вся эта история с ревностью, битьем стекол...
- Я актриса, - гордо сообщила Ольга, - закончила театральное училище, вот
Эдик этим и воспользовался.
- Нельзя ли поподробней?
Оля кивнула, потом встала и заперла дверь на ключ.
- Так нам никто не помешает. Ну слушайте, это Эдька придумал, фантазия у
него буйная, всевозможные проекты вылетали из него, как брызги из фонтана.
Родители Малевича разбежались, когда парню исполнилось десять. Эдик не
осуждал отца, ушедшего от матери к новой, молодой жене. Честно говоря,
мамочка вела себя невыносимо. Актриса не только по образованию, но и по
состоянию души, она могла существовать лишь в атмосфере сильных страстей,
поэтому дома с путающей регулярностью возникали жуткие скандалы,
сопровождавшиеся битьем посуды и раздиранием занавесок. Оставалось только
удивляться, как Сергей Малевич терпел десять лет подобную жизнь. Но однажды
все разом переменилось.
В провинциальный городок, где обитали Малевичи, случайно заехали столичные
актеры. Молоденькой Елене Роговой приглянулся Сергей, девушку не смутил тот
факт, что кавалер был почти в два раза старше, имел жену и сына. А Малевич,
влюбившись, потерял голову и совершил шаг, которого от него никто не
ожидал, взял да и уехал вместе с Леночкой в Москву, попросту бросив
сварливую жену.
Бывшая супруга переколотила все, что билось, и твердо решила не давать
развода. Но Сергей и не просил его. Спустя два года мать Эдика вновь
засобиралась замуж и сама потребовала свободу.
Когда Эдик поступил в консерваторию, он на следующий день явился в гости к
отцу и узнал, что у него есть сестра, Ольга, забавная девчушка... Сергей,
Елена и Олечка жили в крохотной двухкомнатной квартирке со смежными
комнатушками. Елена, правда, только увидав Эдика, сразу радушно сказала:
- Никакого общежития, поселишься у нас.
Малевич оглядел двадцатипятиметровые хоромы и отказался. Его не пугал тот
факт, что раскладушку пришлось бы ставить на кухне. Но парню требовалось
место для штудирования бесконечных скрипичных упражнений. Стены в хрущобе
были, казалось, из бумаги, слышимость великолепная. Предвидя реакцию
соседей, людей простых, не имеющих никакого отношения к музыке и к
искусству вообще, Эдик отказался. Да и, честно говоря, жизнь в студенческом
общежитии, пусть и не слишком сытая, зато вольготная, привлекала его
больше, чем обитание в семейном доме, куда не позвать просто так друзей, ни
тем более девушку.
Не захотев поселиться у отца, Эдик стал часто захаживать в гости, полюбил
сестру и мачеху. Потом их жизнь разошлась. Эдик женился на Ниночке, а
старшие Малевичи неожиданно подались в Израиль, прихватив с собой Ольгу. В
Иерусалиме девочка закончила школу и театральное училище, но потом родители
внезапно умерли, и она вернулась в Москву. Жить на исторической родине Оле
не хотелось, подруг у нее там не было, наоборот, все друзья остались в
России, девушка поколебалась несколько месяцев и приехала назад.
Естественно, первый звонок был Эдику. Сестра знала о переменах, происшедших
в жизни брата, о смерти Ниночки, женитьбе на Геме и переломе руки. Поразило
ее только известие о работе Эдички на кладбище и еще то, что Гема никак не
хотела встречаться с обретенной родственницей.
- Мы все договаривались и договаривались о свидании, - грустно вздыхала
Оля, - только у нее были то командировки по стране, то выступления в
Москве, то частная практика, так и не выбрала минутку. Мне кажется, не
хотелось ей никаких семейных посиделок и разговоров у камелька...
У Оли жизнь складывалась не слишком удачно. Устроиться на работу в театр,
имея в кармане диплом об окончании училища в Израиле, было практически
невозможно. Работодатели кривили лица, увидав бумажку. Оленька устала
объяснять, что курс актерского мастерства вели у них специалисты из России,
эмигранты, преподававшие в Щуке и Школе-студии МХАТа... Так что ее смело
можно было считать выпускницей столичного вуза. Но режиссеры только
фыркали. И зачем им девчонка с непонятным образованием, когда на актерской
бирже полно ребят со "своими" дипломами.
Кое-как, нажав на все педали и кнопки, Эдик пристроил любимую сестричку в
крохотный коллектив, ютившийся в подвальчике на северо-западе столицы.
Зарплата тут была мизерной, зрителей зазывали, расхаживая у метро в
"сандвичах"... Одним словом, ни на МХАТ, ни на Вахтанговский театр, ни на
"Табакерку" это место не походило. Радовало только вьщанное удостоверение,
где синим по белому стояло: "Малевич Ольга Сергеевна, драматическая
актриса". А еще имелась возможность выходить на сцену, но главных ролей ей
не давали, доставались по большей части эпизоды, так называемый "второй
план".
Шло время, фея счастья медлила с появлением. Ее сестра, фея удачи, тоже
подзадержалась, обслуживая других. Денег катастрофически не хватало, и еще
терзала отнюдь не белая зависть, когда глаз натыкался в киосках
"Союзпечати" на журнал "ТВ-парк", где с обложки улыбалась какая-нибудь Анна
Монахова, рыжая и бесталанная, зато оказавшаяся в нужном месте в урочный
час и теперь собиравшая обильный урожай славы.
И тут Эдику пришла мысль о создании "Дельфийского оракула". Юридически
предприятие было оформлено на Ольгу, но душой салона, его организатором был
старший брат.
Получили лицензию, арендовали здание. У Эдика повсюду имелись знакомые,
салон возник словно по мановению волшебной палочки. На работу наняли
неудачливых актеров, отлично изображавших цыган, и нескольких выпускников
психфака МГУ... Самое интересное, что со своими дурацкими предсказаниями
сотрудники "Оракула" нередко попадали в десятку, а кое-кому из посетителей
помогли на самом деле, отдав их в руки профессиональных психологов.
- Мы тут частенько сталкиваемся с просьбами отвернуть от мужа любовницу, -
улыбнулась Оля, - ну из десяти посетительниц восемь об этом просят. Не
поверите, какие потом благодарности пишут, цветы несут, конфеты, ну и
рекламируют нас, конечно, среди знакомых.
- И как вы такое проделываете? - заинтересовалась я.
- Да женщины сами во всем виноваты, - вздохнула Оля, - выйдут замуж и
думают, что теперь вторая половина от них никуда не денется. Вот и начинают
шляться по дому в грязном халате, с мордой, намазанной майонезом... А мы
даем бутылочку с настойкой, велим каждое утро капать благоверному в чай и
обещаем через два месяца полнейший успех, но... При соблюдении некоторых
условий. В течение этого срока нужно всегда быть дома при полном параде, с
улыбкой на губах. Вечером на столе должен стоять ужин, а в постель следует
ложиться в кружевном белье, никаких бигуди, масок и рваных футболок... А
главное, полное отсутствие скандалов, вслух произносить имя соперницы
нельзя. Кстати, мы и мужа велим звать как-нибудь по-иному: котик, зайчик...
Ну и что? Настойка дорогая, а мы предупреждаем: нарушите условия, пеняйте
на себя, деньги не возвращаются... И не поверите, успех практически
стопроцентный, так что мы честно отрабатываем гонорар.
- Ладно, - прервала я ее, - с салоном понятно, но зачем вы любовницей Эдика
представлялись?
- Брат попросил.
- Почему?
- У него роман разгорелся с одной дамой, у которой муж такой человек! Узнай
этот Виктор об измене супруги, убил бы и ее, и Эдика! Вот он и придумал,
что я его любовница, ревнивая, скандальная и отвратительная. Народ на
Мережковский Дмитрий
Прозоров Александр
Орловский Гай Юлий
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Афанасьев Роман