Князь, приняв их совет, отменил Виру и снова ввел смертную казнь, бывшую
при Игоре и Святославе.
государственного блага, и прежний дух воинский, усыпленный тем же
человеколюбием. Владимир уже не искал славы Героев и жил в мире с
соседственными Государями: Польским, Венгерским и Богемским; но хищные
Печенеги, употребляя в свою пользу миролюбие его, беспрестанно опустошали
Россию. Мудрые Епископы и старцы доказали Великому Князю, что Государь
должен быть ужасом не только преступников государственных, но и внешних
врагов, - и глас воинских труб снова раздался в нашем древнем отечестве.
Печенегов, сам отправился в Новгород; но сии неутомимые враги, узнав его
отсутствие, приближились к столице, окружили Белгород и пресекли сообщение
жителей с местами окрестными. Чрез несколько времени сделался там голод, и
народ, собравшись на Вече, или совет, изъявил желание сдаться неприятелям.
некоторых из нас; а от голода мы все погибнем". Но хитрость умного старца,
впрочем не совсем вероятная, спасла граждан. Он велел ископать два
колодезя, поставить в них одну кадь с сытою, другую с тестом и звать
старшин неприятельских будто бы для переговоров. Видя сии колодези, они
поверили, что земля сама собою производит там вкусную для людей пищу, и
возвратились к своим Князьям с вестию, что город не может иметь недостатка
в съестных припасах! Печенеги сняли осаду. Вероятно, что Владимир
счастливым оружием унял наконец сих варваров: по крайней мере Летописец не
упоминает более о их нападениях на Россию до самого 1015 года. Но здесь
предания оставляют, кажется, Нестора и в течение семнадцати лет он
сказывает нам только, что в 1000 году умерли Мальфрида - одна из бывших
Владимировых жен, как надобно думать - и знаменитая несчастием Рогнеда, в
1001 Изяслав, а в 1003 младенец Всеслав, сын Изяславов; что в 1007 году
привезли иконы в Киевский храм Богоматери из Херсона или из Греции, а в
1011 скончалась Анна, супруга Владимирова, достопамятная для потомства:
ибо она была орудием Небесной благодати, извлекшей Россию из тьмы
идолопоклонства.
иметь ту войну с Норвежским Принцем Эриком, о коей повествует Исландский
Летописец Стурлезон. Гонимый судьбою, малолетний Принц Норвежский Олоф,
племянник Сигурда, одного из Вельмож Владимировых, с материю, вдовствующею
Королевою Астридою, нашел убежище в России; учился при Дворе, осыпаемый
милостями Великой Княгини, и ревностно служил Государю; но, оклеветанный
завистливыми Боярами, должен был оставить его службу. Чрез несколько лет -
может быть, с помощью России - он сделался Королем Норвежским, отняв
престол у Эрика, который бежал в Швецию, собрал войско, напал на
северо-западные Владимировы области, осадил и взял приступом город
Российский Альдейгабург, или, как вероятно, нынешнюю Старую Ладогу, где
обыкновенно приставали мореплаватели Скандинавские и где, по народному
преданию, Рюрик имел дворец свой. Храбрый Норвежский Принц четыре года
воевал с Владимиром; наконец, уступив превосходству сил его, вышел из
России.
надлежало увидеть с горестию, что властолюбие вооружает не только брата
против брата, но и сына против отца.
Князю и тысячу раздавали Гридням, или телохранителям Княжеским. Ярослав,
тогдашний Правитель Новагорода, дерзнул объявить себя независимым и не
хотел платить дани.
чтобы наказать ослушника; а сын, ослепленный властолюбием, призвал из-за
моря Варягов на помощь, думая, вопреки законам Божественным и
человеческим, поднять меч на отца и Государя. Небо, отвратив сию войну
богопротивную, спасло Ярослава от злодеяния редкого. [1015 г.]. Владимир,
может быть от горести, занемог тяжкою болезнию, и в то же самое время
Печенеги ворвались в Россию; надлежало отразить их: не имея сил
предводительствовать войском, он поручил его любимому сыну Борису, Князю
Ростовскому, бывшему тогда в Киеве, и чрез несколько дней скончался в
Берестове, загородном дворце, не избрав наследника и оставив кормило
Государства на волю рока...
боясь его властолюбия, придворные хотели утаить кончину Великого Князя,
вероятно для того, чтобы дать время сыну его, Борису, возвратиться в Киев;
ночью выломали пол в сенях, завернули тело в ковер, спустили вниз по
веревкам и отвезли в храм Богоматери. Но скоро печальная весть
разгласилась в городе: Вельможи, народ, воины, бросились в церковь;
увидели труп Государя и стенанием изъявили свое отчаяние. Бедные
оплакивали благотворителя, Бояре отца отечества... Тело Владимирово
заключили в мраморную раку и поставили оную торжественно рядом с гробницею
супруги его, Анны, среди храма Богоматери, им сооруженного.
имя Великого. Истинное ли уверение в святыне Христианства, или, как
повествует знаменитый Арабский Историк XIII века, одно честолюбие и
желание быть в родственном союзе с Государями Византийскими решило его
креститься? Известно Богу, а не людям. Довольно, что Владимир, приняв Веру
Спасителя, освятился Ею в сердце своем и стал иным человеком. Быв в
язычестве мстителем свирепым, гнусным сластолюбцем, воином кровожадным и -
что всего ужаснее - братоубийцею, Владимир, наставленный в человеколюбивых
правилах Христианства, боялся уже проливать кровь самых злодеев и врагов
отечества. Главное право его на вечную славу и благодарность потомства
состоит, конечно, в том, что он поставил Россиян на путь истинной Веры; но
имя Великого принадлежит ему и за дела государственные. Сей Князь, похитив
Единовластие, благоразумным и счастливым для народа правлением загладил
вину свою; выслав мятежных Варягов из России, употребил лучших из них в ее
пользу; смирил бунты своих данников, отражал набеги хищных соседей,
победил сильного Мечислава и славный храбростию народ Ятвяжский; расширил
пределы Государства на Западе; мужеством дружины своей утвердил венец на
слабой главе Восточных Императоров; старался просветить Россию: населил
пустыни, основал новые города; любил советоваться с мудрыми Боярами о
полезных уставах земских; завел училища и призывал из Греции не только
Иереев, но и художников; наконец, был нежным отцом народа бедного.
Горестию последних минут своих он заплатил за важную ошибку в Политике, за
назначение особенных Уделов для сыновей.
Скандинавские, Немецкие, Византийские, Арабские летописи говорят о нем.
Кроме преданий церкви и нашего первого Летописца о делах Владимировых,
память сего Великого Князя хранилась и в сказках народных о великолепии
пиров его, о могучих богатырях его времени: о Добрыне Новогородском,
Александре с золотою гривною, Илье Муромце, сильном Рахдае (который будто
бы один ходил на 300 воинов), Яне Усмошвеце, грозе Печенегов, и прочих, о
коих упоминается в новейших, отчасти баснословных летописях. Сказки не
история; но сие сходство в народных понятиях о временах Карла Великого и
Князя Владимира достойно замечания: тот и другой, заслужив бессмертие в
летописях своими победами, усердием к Христианству, любовию к Наукам,
живут доныне и в сказках богатырских.
ибо в 970 году уже господствовал в Новегороде, под руководством дяди,
Боярина Добрыни.
дополним Историю описанных нами времен всеми известиями, которые находятся
в Несторе и в чужестранных, современных Летописцах, о гражданском и
нравственном состоянии тогдашней России: чтобы не прерывать нити
исторического повествования, сообщаем оные в статье особенной.
Чиноначалие и внутреннее образование войска. Торговля. Пышность и роскошь.
Состояние городов. Деньги. Успехи разума. Механические и свободные
художества. Нравы.
не все тогдашние Государства Европейские. Завоевания Олеговы,
Святославовы, Владимировы распространили ее владения от Новагорода и Киева
к Западу до моря Бальтийского, Двины, Буга и гор Карпатских, а к Югу до
порогов Днепровских и Киммерийского Воспора; к Северу и Востоку граничила
она с Финляндиею и с Чудскими народами, обитателями нынешних Губерний
Архангельской, Вологодской, Вятской, также с Мордвою и с Казанскими
Болгарами, за коими, к морю Каспийскому, жили Хвалисы, их единоверцы и
единоплеменники (почему сие море называлось тогда Хвалынским, или
Хвалисским).
"хотим Князя, да владеет и правит нами по закону", были основанием первого
устава государственного в России, то есть Монархического.
их более своими товарищами, нежели Государями, и шли в Россию властвовать,
а не повиноваться. Сии Варяги были первыми чиновниками, знаменитейшими
воинами и гражданами; составляли отборную Дружину и верховный Совет, с
коим Государь делился властию. Мы видели, что Послы Российские заключали
Ильин Андрей
Херберт Фрэнк
Пехов Алексей
Маккарти Кормак
Шилова Юлия
Лукин Евгений