Чтение 30–й страницы книги ~Фаворит (роман-хроника времен Екатерины I)~

Через три дня император со свитою отъехал в Ораниенбаум; когда он
подсаживал в карету многопудовую Лизыньку, фельдмаршал Миних дальновидно
напомнил:

- Вы, государь мой, покидая столицу, должны брать с собою не метрес-
су, а наследника престола - Павла.

- С сыном остается моя мегера.

- Вот именно, что она-то и остается. Императрица остается, престоло-
наследник остается, а вы берете в дорогу свою телку, арапа, винный пог-
реб да еще меня, старого каторжанина...

С отбытием императора Петербург заметно опустел. Григорий Орлов нахо-
дился под надзором Степана Перфильева, а связь с гвардией Екатерина под-
держивала через Алехана. В эти дни он доложил, что казну Артиллерийского
ведомства Гришка (по чину цалмейстера) уже разворовал. Екатерина от души
засмеялась:

- А что генерал-фельдцейхмейстер Вильбоа?

- Он догадывается, куда пошли эти денежки.

- Но молчит, и я благодарна ему за молчание...

17 июня в понедельник она отправилась в Петергоф, сразу за Калинкиным
мостом ей встретилась карста гетмана Кириллы Разумовского (их секретные
конфиденции были скрываемы даже от Орловых).

- Желаю вам успеха, - сказал гетман. - Я уже велел отнести в подвал
Академии печатный станок... Манифест о вашем восшествии на престол будет
опубликован сразу же, без промедления.

- Вы меня еще любите, граф? - спросила Екатерина.

Разумовский промолчал. Она вздохнула.

- Благодарю за то, что вы меня любили. - Женщина с силой захлопнула
дверь кареты, крикнув кучеру: - Вперед, черт побери!

Из окон Монплезира виднелось тихое море. Надсадно кричали чайки. Сол-
нечный свет легко дробился в зелени лип, посаженных еще Петром I. На
пристани со скрипом раскачивались старинные медные фонари. Екатерина за-
думчиво бродила по комнатам безлюдного павильона. От нечего делать про-
читала инструкцию Петра I для ночующих в Монплезире: "Не разуфся с сапо-
гами на постелю не ложица" - это ее развеселило. Потом она пригнала лод-
ку к самому павильону, оставив весла наготове - в уключинах.

- Зачем вам это? - спросила ее Шаргородская.

- Мало ли что... лодка не помешает.

Было очень жарко, ночью она спала с открытыми окнами.

Через день император потребовал от жены, чтобы прибыла в Ораниенбаум,
где в Китайском дворце была разыграна пастораль. Петр сам пиликал в ор-
кестре на скрипке, Елизавета Воронцова, следя за танцами Сантини и Мар-
кур, искоса бросала на императрицу настороженные взоры (Екатерина не
знала, что вчера муж получил два доноса, взаимно исключающие один дру-
гой: некий Будберг докладывал, что Орловы уже готовы для свержения импе-
ратора, а Степан Перфильев докладывал, что у Орловых нет дня без игры и
выпивки, никаким заговором и не пахнет, потому что все пьяные - и он сам
пьян!). Екатерина ужинать в Ораниенбауме не осталась. Петр со скрипкою в
руках вышел ее проводить. Накрапывал мелкий дождик, любимый арап Нарцис
тащил за императором бутылки с пивом.

- Я вас больше не держу, - сказал Петр жене. - Но напоминаю, что в
четверг двадцать восьмого июня мы встретимся...

Наступал день Петра и Павла - день именин самого императора и его сы-
на-наследника. Екатерина жестом подозвала карету.

- Мне снова приехать в Ораниенбаум? - спросила.

- Нет, я сам заеду за вами в Петергоф и буду надеяться, что мне и мо-
ей свите вы устроите отличный веселый ужин.

- Хорошо. Ужин я вам устрою...

Карету подали. Нарцис открыл бутылку с пивом. Император поднял ее в
одной руке, а в другой - скрипку:

- Спокойной ночи, сударыня.

- И вам, мой дражайший супруг...

Больше они никогда не увидятся! (Перед смертью она писала старому
Алехану: "Разве можно забыть 24, 26 и 28 июня?" Непроницаемая тайна оку-
тала две первые даты. Нам не дано знать, как провела эти дни Екатери-
на...)

Но зато 27 июня случилось то непредвиденное, что ускорило события 28
июня... В полку Преображенском, где служил капитан Пассек, один капрал
подошел к поручику Измайлову:

- А что, скоро ли учнем императора свергать?

Измайлов поспешил с доносом, и дело пошло по инстанции - выше и выше,
пока не добрались до Пассека, который больше всех орал, что "петрушке"
он башку кирпичом проломит. Вечером прибыл курьер из Ораниенбаума с ре-
золюцией императора: Пассека арестовать! Пассека арестовали, но кара-
ульные замок тут же сбили.

- Беги, мил человек, мы за тебя, - сказали солдаты.

Пассек, человек мужественный, рассудил здраво: если убежит из-под
ареста, начнут копать дело далее и наверняка доищутся до верхушки заго-
вора. Значит, сиди и не чирикай.

- Закрой меня, робятки, - велел он солдатам...

Гришка Орлов прибежал к Панину.

- Пассек арестован, - сообщил он.

- Ну и что ж? - зевнул Никита Иванович.

- Как что? Вот станут ему ногти в дикастерии нашей клещами вытяги-
вать, так он и распоется про дела наши...

Панин нашел верное дипломатическое решение:

- Пойду-ка я посплю... - И ушел.

Григорий Орлов наскоро переговорил с братьями:

- Поспешим, пока всех нас за шулята не перехватали...

- Баста! - сказал Алехан, заряжая пистолеты. - Все сделаю сам. А ты,
Гришка, дома сиди, благо Степан на тебя налип.

Он имел в виду Перфильева. Гришка предложил:

- Может, мне сразу зашибить его, как муху?

- Успеется, - отвечал Алехан. - Сейчас иди к нему, вина ставь бочку,
карты клади - играй и проигрывай... на деньги плевать! Завтра или на
плаху ляжем, или вся Россия нашею станет...

Был уже конец дня. Григорий Орлов явился под надзор Перфильева, с
треском распечатал колоду карт. Он знал, что ему играть до утра. В это
же время Федор Орлов прискакал в Аничков дворец, сунулся в приватные
апартаменты гетмана Кириллы Разумовского.

- Вы один? - спросил гетман.

- Но за мною - вся гвардия!

- Кто вам поручил навещать меня?

- Мой брат Алексей. Он сейчас поскачет в Петергоф, а вы, как полков-
ник измайловцев, сможете ли свой полк?..

Гетман поднятой рукой придержал его речь:

- Пошел вон... болтун!

Изгнав Федора Орлова, он призвал адъюнкта Тауберта.

- Иван Иваныч, - сказал он ему, - сейчас вы спуститесь в подвалы Ака-
демии, где приготовлен печатный станок и сидит наборщик. Сразу же, как в
ваши руки попадет манифест о восшествии на престол императрицы Екатерины
Второй, вы...

- Нет, нет, нет! - в ужасе закричал Тауберт. - Ради бога, сиятельный
граф, избавьте меня от этого... Я знаю, чем в России кончаются такие де-
ла. Умоляю - не губите меня.

Разумовский резко поднялся из кресла:

- Но вы уже извещены о тайне, которую я вам доверил. А это значит,
что у вас осталось два выхода: или вы спускаетесь в подвал к печатному
станку, или...

Он сурово замолк. Тауберт пал на колени:

- Не принуждайте меня, высоковельможный гетман.

Разумовский молча снял со стены дорогую запорожскую шашку. Он свист-
нул, и в кабинет, помахивая хвостом, вошла борзая. Одним ударом граф
снял с нее голову.

- Или я поступлю с вами, как с этой собакой!

...Ночью уже начал стучать печатный станок.

6. ВИВАТ КАТЕРИНА!

До полуночи братья - Алехан с Федором - успели обойти полки гвардии,
предупредив конфидентов, чтобы к утру были готовы, а ровно в полночь
Алексей Орлов поехал в Петергоф. Именно так: не помчался, а поехал, и
камер-юнкеру Ваське Бибикову, который взялся сопровождать его, сказал,
что надобно поберечь лошадей.

- А где карету раздобыл, чья она? - спросил Бибиков.

- Чужую зашептал, теперь наша.

В пригородах было пустынно, будто все жители вымерли. В пять часов
утра 28 июня карета неслышно подкатила к Монплезиру.

Орлов велел Бибикову остаться с лошадьми.

- А охрана тебя не задержит?

- Гляди, и окна открыты: залезай - воруй...

Не только окна, но даже двери Монплезира не были заперты, все спали.
Хрустальные миражи рассеивались за окнами дворцасказки. В одной из ком-
нат Алехан увидел на креслах растопыренное платье императрицы, приготов-
ленное ею для парадного обеда.

- Кто там шляется? - послышался женский голос.

Это проснулась Шаргородская.

- Я шляюсь, - ответил Алехан.

- Чего тебе, партизану, надобно?

- Одевайся, баба, - велел ей Орлов и толкнул двери спальни императри-
цы. - Пора вставать! - зычно провозгласил он.