Чтение 30–й страницы книги ~Игра в жмурики~

когда надо, таким ангелом!

- Значит, ты знал, что Жана собираются убить, - протянула Наташка. Яцек
развел руками:

- Ну, дорогая, ты очень категорична. Я представить не мог, просто не
верил, что Лиза - она ведь была совсем ребенок - способна на убийство...

- Ну а что ты подумал, когда Жан чудом спасся, удержав машину? -
продолжала допытываться Наташка.

- Ничего я не подумал, - начал оправдываться Яцек. - Мало ли какие бывают
случайности...

- А испорченный замок? - встряла Маша.

Яцек угрюмо молчал.

"Что ему сказать, бедному?" - подумала я.

- Я любил ее, - наконец выдавил он из себя. - Тебе, Натали, это трудно
понять, ты прагматик, а я романтик, и я любил ее. Понимаешь?

- Понимаю, - неожиданно спокойно отреагировала моя подруга. - Я понимаю,
что ты ее любил, но еще я понимаю, что никогда не сяду срать с тобой на
одном гектаре!

От удивления Жаклин разинула рот.

- Давай собирайся, - повернулась ко мне Наташка, - я здесь ни минуты
больше не останусь.

- Но уже ночь, - пробормотала Жаклин, - идет дождь, дорога скользкая, а
ты выпила...

- Тронута вашим вниманием, - усмехнулась Наташка.

С этими словами она ухватила мою сумку и буквально вытолкнула нас с Машей
за порог.

ЭПИЛОГ

Январь в Париже безобразен. С неба вместо приличного снега сыплется
нудный дождь, ветер забивается под пальто, холодно, промозгло. Холодно было
и в кабинете комиссара Перье. Сам комиссар вырядился в толстую шерстяную
фуфайку и стал похож на рекламу капель от кашля. Мы с Натальей сидели у
стола, а комиссар мерил шагами небольшую комнату. Я искренне пожалела
полицейского. Выдержать Наташкин напор неподготовленному человеку трудно. А
Жорж Перье не успел подготовиться. Рано утром Наташка притащила меня на
набережную Орфевр и, размахивая саблей над головой, понеслась в атаку.

- Это что же за дурацкие законы такие! - верещала она тонким от
возмущения голосом. - Всем все понятно, а арестовать некого. Я вам русским
языком повторяю: Яцек сам признался, что он все знал, можно сказать, потакал
убийце! Вот и арестуйте его!

Комиссар тяжело вздохнул:

- Французским языком!

Наташка не поняла:

- Что?

Комиссар опять вздохнул:

- Вы говорили мне французским языком, а не русским. На русском я ничего
не пойму. А арестовать месье Ярузельского не могу, у меня нет никаких
оснований.

Я деликатно не стала напоминать ему о том, как он объяснял мне, что
задержать человека совсем нетрудно... Наташка безнадежно взмахнула рукой:

- Вот вам и справедливость. Ваша Фемида не только с завязанными глазами,
но и с заткнутыми ушами!

Комиссар потер покрасневшую шею:

- Вот что, дорогие дамы. Я сегодня не спал, всю ночь пришлось работать, и
поэтому сейчас с чистой совестью уйду домой. Но перед тем собираюсь
пообедать. Если хотите, пойдемте со мной.

Мы захотели и отправились в небольшой ресторанчик. В зале стояло всего
восемь столиков, посетителей, кроме нас, не было, и Жорж Перье явно
повеселел. Он весело подмигнул хорошенькой китаянке и стал обстоятельно
заказывать еду.

Через час, наевшись до отвала, мы смаковали совсем не китайский кофе.
Комиссар закурил сигарету и посмотрел на нас:

- Ну вот, теперь я чувствую себя намного лучше. Все мужчины наполовину
животные: поел, попил и доволен!

Наташка засмеялась:

- Да уж, сытый мужчина - ласковый котенок! Жорж закивал головой:

- А теперь я, как частное лицо, подчеркиваю, как частное лицо, как ваш
добрый хороший друг, изложу свои соображения. Во-первых, замечу сразу: мне
ужасно мешала Даша. Вместо того чтобы спокойно подождать развития событий,
она то и дело засовывала палку в осиное гнездо... Результат вы уже знаете -
куча подозреваемых и ни одного обвиняемого. Ну ладно, давайте по порядку.

Когда Натали обратилась ко мне со своими подозрениями, я внимательно
пригляделся к узкому кругу родственников и друзей Жана Макмайера. Первое,
что мне не понравилось, - это беседа с поваром Луи. Он сказал, что в
последнее время Жан опять начал принимать наркотики.

- Это вранье, - отрезала Наташка.

- Луи говорил, что в разных банках на кухне он обнаруживал использованные
ампулы. А ведь раньше молодой барон тоже рассовывал, так сказать, пустую
посуду по жестянкам с кофе, сахаром...

- Печеньем, - глупо встряла я.

- А, - оживился Жорж, - вы тоже находили ампулы?

Я виновато замолчала: язык мой - враг мой. Еще второй муж однажды в
сердцах заорал, что длина моего языка сравнима разве что с длиной языка
муравьеда.

- Луи, конечно, забеспокоился и пошел к Натали, - продолжал комиссар. - А
вы, - он повернулся к Наташке, - устроили мужу допрос с пристрастием.

- Да, - подтвердила та, - как в КГБ - свет в лицо и говори правду. Но он
поклялся, что с наркотиками завязал навсегда. Да и я не видела никаких
признаков того, что он колется. В результате мы пришли к выводу, что кто-то
просто издевается над нами.

- И это мне не понравилось, - сказал Перье. - Потом мы занялись Жаклин.
Но здесь не обнаружили ничего особенного, кроме обычного, бытового
алкоголизма. Потом внимание привлек месье Ярузельский. Запросили Варшаву и
выяснили странную вещь - бывшая жена и дочь Яцека погибли несколько лет тому
назад в автомобильной катастрофе. Значит, Андре никак не могла быть его
дочерью. Кто же она тогда? Принялись копаться в прошлом Жана Макмайера, и
выплыли очень неаппетитные детали: мальчики, наркотики, безобразное
поведение... Выяснилось также, что Эдуард Макмайер не являлся отцом Жана и
Лизы. В его медицинской карте прямо указывалось на стерильность - результат
детской болезни. Встал вопрос, кто же настоящий отец этих детей, и не ему ли
выгодна смерть Жана? Добрались до авиакатастрофы. Только начали копаться в
этом деле, как погиб Жан.

Тут мы опять встретились с Натали и, посовещавшись, решили ее "убить".
Расчет был прост: тот, кому выгодна смерть Жана и Натали, обязательно заявит
свои права на наследство. Честно говоря, мы не знали, кто это будет. Просто
решили предоставить событиям развиваться... Но появились вы, моя дорогая, -
комиссар посмотрел на меня, - и все покатилось к чертям. Ну зачем вас
понесло на аэродром?

Я вздохнула - действительно, какого черта я влезла во все это?

- Вот, вот, теперь можно и подумать, - съехидничал комиссар, увидев мои
мучения. - Вы чудом остались живы. Аллан случайно не попал вам в лоб.

- Так это был Аллан? - не выдержала я. - Аллан?

- Ну да, - подтвердил комиссар. - Однако давайте по порядку. Семь лет
назад Лиза Макмайер решила убить своих родных. Причина была весомой - она их
ненавидела. Сьюзен за то, что та больше всех на свете любила Жана. Жана за
то, что Сьюзен любила его, несмотря на все безобразия, что он творил.
Эдуарда за то, что он не ее отец. В эту компанию попала даже жена Аллана.
Ее, по мнению Лизы, следовало убрать потому, что та забеременела. Девушка не
собиралась делиться своими деньгами ни с кем. Она очень хорошо понимала, что
в конце концов деньги Гранжа достанутся ей, если, конечно, Жана не будет в
живых. После знакомства с Рене ее планы начинают превращаться в реальность.
Ей удается убедить юношу в своей преданности делу революции и получить
бомбу. Дальнейшее вы знаете: бомба оказывается в самолете, а Рене через
несколько дней на кладбище. Казалось бы, все прекрасно, есть только одна
маленькая неприятность - Жан остался в живых. Уж как он заподозрил Лизу, не
знаю. Можно было посчитать всю ситуацию случайной, но мне мешает это
сделать...

- Анализ содержимого желудка, - снова встряла я в разговор, - там
обнаружили присутствие мыла!

- Верно, - согласился комиссар. - Не мог же он позавтракать мылом? Ну а
если съел его, то зачем? Либо Рене проболтался ему о революционной
деятельности сестрицы, либо сам он что-то заподозрил. А почему не рассказал
Эдуарду и Сьюзен? Да он не любил их так же, как и Лиза! Может, даже
обрадовался, что ей пришла в голову такая замечательная идея. В общем,
кусочек мыла на десерт, и Жан в больнице. Потом проходит несколько спокойных
лет. Жан женится на Натали, все счастливы, Лиза-Андре тихо ждет своего часа.
А когда же он пробьет? Уже скоро. Во-первых, Лизе должен исполниться
двадцать один год, она станет совершеннолетней и сможет сама распоряжаться
своими деньгами. Во-вторых, вскоре после этого истекает предусмотренный за
убийство срок давности, никакие обвинения будут ей не страшны. Девица
затаилась, она мило всем улыбается, вяжет жилетки... О том, какое пламя
бушует у нее в душе, знает только ЯцекЯрузельский, но он предпочитает
помалкивать. Иногда, правда, Лиза развлекается, подбрасывая в разные
кухонные коробки пустые ампулы, Мелко, конечно, но все равно приятно...
Время бежит, и пора бы уже и Жану умереть. Бедняжка Лиза, наверное, голову
сломала, пока догадалась использовать Ренальдо!

- А я думала, что Лиза и Ренальдо были врагами, - вырвалось у меня.

- Да уж, - ухмыльнулся комиссар, - мы поначалу тоже так думали - пока не
проверили банковский счет Ренальдо. Вот ведь какая странная штука: господин
Ярузельский назвал нам сумму, которую он платил шантажисту. Он и на самом