Чтение 30–й страницы книги ~Свой круг~

- У нее нет ничего общего с этим проходимцем! Если он попался на
контрабанде и говорит, что делал это для нее, - ложь! Какой мерзавец! А
еще в родственники набивался! Сволочь и больше никто!

Маска интеллигентности слетела с нее, как шелуха с арахиса, в изоби-
лии продававшегося в гастрономе.

- Ведите себя прилично, Калерия Эдуардовна! Не забывайтесь, вы не у
себя на работе!

Резкий тон подействовал, она сбавила тон, но останавливаться не соби-
ралась.

- Помолчите и послушайте меня! - Если не поставить ее на место, можно
потерять несколько часов и работоспособность на остаток дня. - Во-пер-
вых, Петренко нет в живых и поливать его грязью, основываясь на
собственных домыслах, по меньшей мере непорядочно. Вы знаете, что такое
порядочность?

Крольченко обмякла на стуле.

- Во-вторых, по закону следователь имеет право вызвать и допросить в
качестве свидетеля любое лицо. Любое! Для вашей дочери исключений не
предусмотрено. Вы знаете, что такое требования закона?

Вопрос был риторический, но она кивнула головой.

- И в-третьих, уклонение от дачи свидетельских показаний является
преступлением. Это вам известно?

Она снова кивнула, не выходя из оцепенения.

- Прекрасно. Тогда быстренько идите домой и пришлите ко мне Зою. Она
и так задержалась. Вам все ясно?

Калерия Эдуардовна еще раз кивнула и встала.

- Было приятно с вами побеседовать. Если надумаете, заходите еще.
Всего доброго.

- До свидания, - ошеломленно пискнула она и пулей вылетела из кабине-
та.

Зоя совсем не походила на свою мамашу. Изящная, красивая, со вкусом
одетая. Известие, принесенное Калерией Эдуардовной, произвело на нее уг-
нетающее впечатление.

- Он покончил с собой? - В широко открытых глазах поблескивала влага.
- Из-за меня? Он оставил записку?

- Почему вы говорите о самоубийстве?

- Мы расстались... Собственно, я порвала с ним... Он очень переживал,
писал, давал радиограммы... Из последнего плавания привез целый чемодан
вещей... Я, конечно, не взяла, хотя мама советовала - отдай деньги и ни-
чем не обязана, а в магазине такого не купишь... Но ни к чему, раз все
кончено... Он приходил в институт, встречал на улице, даже заходил до-
мой, хотя они с мамой терпеть друг друга не могли...

Она нервно комкала кружевной платочек.

- Потом вроде успокоился, во время последней встречи сказал: "Есть
два лекарства от любви - пуля в висок или другая любовь. Стреляться мне
рановато, а лечиться надо. Попытаюсь влюбиться". Старался говорить бод-
ро, а получилось как-то грустно, натянуто. И слова чужие. Мне его даже
жалко стало.

А сейчас мать пришла и говорит: "Впутал тебя Федька в историю! В про-
куратуру вызывают! Видно, руки на себя наложил и записку оставил, что
из-за тебя..."

- Если вы волнуетесь только из-за этого, то напрасно. Ни в какую ис-
торию вы не впутались.

- Ну зачем вы так... - Она действительно обиделась. - Как бы ни было,
а Федора нет в живых. Ужас! Какой ужас! - Зоя сжала пальцами переносицу.
- Что с ним случилось?

- Петренко убит. Сейчас ведется расследование, и вы должны нам по-
мочь.

- Убит... Как же так... Кто мог его убить? - Она недоумевающе смотре-
ла на меня. - Я готова вам помочь, но я же совершенно ничего об этом не
знаю...

- Расскажите о Федоре. Что он был за человек, с кем дружил, почему вы
расстались.

- Расстались? Не знаю... Мама его не любила: он ей как-то нагрубил.

Я вспомнил Калерию Эдуардовну - немудрено!

- ...И вообще мама считала, что он мне не подходит: без образования,
человек не нашего круга.

Я представил "круг" Калерии Эдуардовны. Тут она была права.

- К тому же, говорила, он девять месяцев в году в море, так и будешь
вдовой при живом муже.

- Значит, она вас убедила?

- Ну почему?.. Я и сама разбираюсь в жизни.

- А как вы, вы лично относились к Федору?

- В общем-то, он парень неплохой... Но потом присмотрелась и поняла:
мама права.

- Вот как?

- Ну представьте, каково одной сидеть по полгода? И потом, пока он
плавает, вещи всякие привозит, материальный достаток есть. А если что -
травму получит, спишут на берег или визу закроют... Не сможет ходить за
кордон - и все. Без специальности много не заработает.

От этих слов повеяло железным рационализмом Крольченко-старшей.

- Понятно... А кого из знакомых Федора вы знали?

- Только Валерия Золотова.

Мне удалось сохранить невозмутимое выражение лица.

- Кто такой?

- Он где-то в горисполкоме работает. Федор как-то зашел к нам с ним,
а, оказалось, мама его хорошо знает - он ее постоянный покупатель. Так
она мне все уши прожужжала - вот это тебе пара, человек солидный, обсто-
ятельный, со связями, и деньги имеет.

Что ж, Золотов действительно по всем статьям вписывался в "круг" за-
ведующей секцией гастронома Калерии Эдуардовны Крольченко.

- Потом Золотов еще несколько раз к маме заходил, они сидели, разго-
варивали.

Я представил содержание этих светских бесед.

- Что общего у Федора с Золотовым?

- Честно говоря, не знаю. Люди они совсем разные. Но мне казалось,
Золотов в Федоре заинтересован... Хотя, с другой стороны, маме говорил,
что Федя долго на загранрейсах не продержится - с дисциплиной слабовато
и на руку вроде нечист, дескать, вот-вот визу закроют... Непонятно
как-то... Если дружишь с человеком, разве будешь про него сплетни рас-
пускать?

- Скажите, как Федор вел себя с женщинами?

- Что вы имеете в виду? - вскинулась Крольченко.

- Обвиняемая утверждает, будто он напал на нее, пытался изнасиловать.

- Ложь! Гнусная и грязная ложь! - возмущенно выкрикнула Крольченко.
Кровь ударила ей в лицо, медленно краснели уши. - Федор мог ввязаться в
драку, мог выругаться сгоряча, но такое... - Она отвернулась. - В этом
отношении он был очень деликатен. Даже странно: казалось бы - моряк,
резкий, несдержанный парень, но вел себя как джентльмен и никогда, ни-
когда, слышите - никогда не позволял себе ничего лишнего! Эта дрянь, эта
стерва врет!

Крольченко замолчала и подозрительно посмотрела на меня.

- Вы, надеюсь, ей не поверили?

- Работа следователя предполагает веру только в факты. А они пока та-
кого заявления не подтверждают.

Порыв прошел, Зоя опустила голову.

- Сижу, разговариваю, отвечаю на вопросы... А человека нет. Так вне-
запно, дико, нелепо... Почему? Виновата ли я? Ничего сейчас не понимаю.
Да и не верится. Не могу осознать... Можно мне уйти?

ВЕРШИКОВА

- Почему меня до сих пор не выпустили? - враждебно спросила она с по-
рога следственного кабинета.

- А почему, собственно, вас должны освободить?

Я сделал вид, что не замечаю злого тона и нескрываемой взвинченности
собеседницы.

- Потому что статья легкая, потому что призналась, потому что женщи-
на, потому что не привлекалась, потому что не скроюсь никуда! - с нена-
вистью цедила Вершикова.

- Все вами перечисленное - ложь, - холодно сказал я. - Кроме того,
что вы женщина. Но это не основание для освобождения из-под стражи обви-
няемой в тяжком преступлении.

- Почему "в тяжком"? - настороженно перебила она.

- А каким вы считаете умышленное убийство?

- Неосторожное, при самозащите! - с надрывом выкрикнула Вершикова. -
Я же рассказывала!

- Ваш рассказ не подтверждается ни одним доказательством. Зато опро-
вергается многими фактами.

Я говорил сдержанно и спокойно, не поддаваясь эмоциям.

- Где вы их набрали, факты-то? - скривилась обвиняемая. - Кто видел?
Я и он, а те двое - наверху. Чего на пушку берете?

- Вы книжки читаете? Ну хотя бы в кино ходите? Видели, как расследуют
преступления?

Сохранять вежливо-официальный тон удавалось с трудом.

- Ну подумайте - неужели убийства, грабежи и прочие мерзости творят
при свидетелях? Нет, скрываются, осторожничают, концы в воду прячут. И
что? Удается избежать наказания?

- Конечно, - презрительно усмехнулась она. - Дураки попадаются, а ум-
ные гуляют на свободе и плюют в потолок!