когда появилась Светка, веселая, оживленная.
дикое место, а совсем рядом с центром, очень удобно. Откинул Светку на
сиденье, стянул майку, лифчик и сразу напоролся взглядом на засос
помидорного цвета.
что-то должна?
расцарапала. Светка сказала еще, что от Балтимора до Тиходонска двенадцать
тысяч километров, и если даже его конец когда-нибудь размотается до таких
размеров, то она специально заведет там у себя, в Балтиморе, специальную
собачку, чтобы она отхватила кусок побольше. Сергей спросил:
тебя с собой? Ты - отверстие, каких в Балтиморе хоть завались!
долго. Сергей подумал: неужели я сказал неправду? - и в конце концов ударил
ее в живот. Давно надо было так сделать. Светку вырвало в бардачок, всю
дорогу она сидела, уперев голову в панель, и смотрела на свою блевотину.
Больше она не смеялась и не царапалась.
рядом кровати. - Я хочу уйти.
прожекторы превратились в два озера, она вскочила, каблучки ее кожаных
туфель зацокали по направлению к двери.
падает. На пороге вырастают два хлопца-крепыша с картофельными носами,
похожие друг на друга как братья Знаменские.
направляется к кровати, где спит Коля Лукашко. Зотова по инерции продолжает
прихлопывать Родика к кровати ягодицами, она смотрит на гостя пустыми, как
автомобильные фары, глазами. Брат Знаменский бормочет ей одобрительно:
оп-оп, девонька... Потом подходит к Лукашко и бьет ногой по почкам. Лукашко
орет, вскакивает на кровати.
ногте. - Ты задолжал за сорок понюшек, Лукаш. Не расплатишься - будут
платить твои друзья. И подруги тож.
плинтусом шерудят. Наконец Родик сбросил с себя Зотову, встал, качаясь, на
ноги. Его брюки гармошкой сложились у щиколоток. Лицо гипсовое, глаза
бешеные, без зрачков. Гашиш вовсю прет из него наружу, но Родик
сдерживается. Он умеет сдерживаться, если захочет.
вас здесь больше не видел. Ясно? В жопу. Мой папа...
доставая из кармана ножик и аккуратно отрезая заусенец.
подбородке заблестела слюна. - Я одолжу денег, я сейчас...
уровне его носа на крашеной штукатурке осталась кровавая клякса с быстрыми
тонкими лучиками, расходящимися во все стороны. Сергей не торопился
отпускать его, он еще раз размахнулся и двинул парнишку головой о косяк.
Потом распахнул дверь и выбросил в коридор. Из туалета послышалось
встревоженное бормотание Соломона. Он молился на своем родном суахили.
второго брата Знаменского. - И дергай отсюда по-быстрому! Ну!
карман. Он вышел на коридор, помог подняться своему товарищу, закинув его
руку себе нашею.
уже возле лифтовой. - Попомни мое слово!
Он еще не протрезвел. - Ты ж не выйдешь, говорю тебе. И я не выйду. Никто.
Витек уже два года общагу держит, это его люди, он не простит, он за каждый
их волос спросит, за каждый грамм...
вдоль по белой разделительной полосе. Родик дымил сигареткой, разгоняя по
блоку новую порцию густого чернослива. Сергей почувствовал, что еще
немного-и его вывернет.
кран и стоял так минут пять. Может, и все десять. И полчаса. Потом вернулся
в блок. Вода стекала по его шее и лицу, оставляя мокрые полосы, и Сергей
сказал трезвым, спокойным голосом:
сапог. Чума лежал с Зотовой, закинув колено на ее голый живот, негры
химфаковцы вытянулись на своих кроватях по стойке "смирно" и сопели
короткими распяленными носами. Лукашко уснул сидя, в той же позе, в какой
объяснялся про Витька, который держит всю общагу. Не спали только Светка и
Родик; Светка читала на полу апрельский номер "Журналиста", подвинув к себе
настольную лампу, Родик сидел рядом - хмурился, гримасничал, словно разминал
лицо перед хорошим мордобоем.
Подлокотник его кресла облеплен комками засохшей жевательной резинки.
кармане.
набрал номер. Он долго ждал, когда на том конце провода ответят, потом
сказал несколько слов тихим голосом и повесил трубку. Повторять ему
приходилось редко.
ковылял из подсобки, успел обшарить глазами ее задницу с двумя выпирающими
через ткань резинками, чуть джинсы не протер.
как спущенная камера от футбольного мяча. Он открыл дверь, снаружи пахнуло
теплым ночным воздухом и акацией.
внутреннем строении расскажет, - сказал Родик. - А мы зайдем потом.
две "девятки" по бокам. Они стоят близко, почти впритирку, блокируя дверцы
"Ланчи". За стеклами тлеют сигаретные огоньки, у одной машины внешняя дверь
приоткрыта, оттуда нога торчит, пристукивает пяткой по асфальту. Сергей
наклонился к урне, что стояла у выхода, достал железный бак, вытряхнул из
него мусор.
к утру никто не ждал...
до самых щиколоток. Брюхо под майкой колышется. Наверное, тот самый Витек.
Следом вышли четыре бойца и Знаменский-младший с ними. Чуть в стороне
колыхнулись еще несколько теней.
толстый. - Правильно. С вас две штуки. Включая пеню за простой и моральный
ущерб. Ну и, конечно, здоровья вам поубавим, чтоб не борзели.
собирался. Сергей поудобнее схватился за край бака, отвел руку в сторону.
исчезли из поля зрения. Потом бак у него выбили и навалились со всех сторон
- молча, остервенело и зло, совсем не так, как наваливались комитетчики в
Октябрьском парке. Те нападали, следуя каким-то правилам, словно на
соревнованиях по очень жесткой борьбе, а эти прыгали как звери, без всяких
правил, только с одной целью: задушить, перебить позвоночник, сломать
горло...
голову и швырнул через плечо, развернулся и засветил кулаком в зловеще
белеющую рожу. Бам! Удар колокола гулко отдался в голове, собственно, голова
и превратилась в гулкий колокол, только как умудрились вставить внутрь
тяжеленный язык и протянуть веревку? В глазах плыло, но он ухитрялся
доставать противников, и после каждого выпада их становилось на одного
Шломо Вульф
Аникина Наталья
Акунин Борис
Елманов Валерий
Шилова Юлия
Шилова Юлия