ест часто и понемножку. Обычно я спокойно захожу, а сейчас боюсь что-то. А
вы кто ему будете?
***
голос.
прийти? Лена молчала.
через полчаса.
вполне в его духе. Он любил проделывать такие штуки с другими. Пусть
обидится и больше не звонит. А если все-таки позвонит, то придется обидеть
его еще раз.
отправился к доктору Курочкину. Ночью она оставила на кухне беспорядок.
Сейчас посуда была перемыта, стол вытерт. Чайник оказался еще теплым.
Глава 15
выселили, а рабочих сегодня не было - воскресенье. Все это Бубенцов выяснил
заранее и решил, что место подходящее, высокий деревянный забор и ни души
вокруг.
платком налипший подтаявший снег, не спеша навинтил глушитель, закурил.
воспоминания, будто кто-то нарочно прокручивал перед ним всю историю
отношений с Леной Полянской. Особенно ярко вспоминалась их неожиданная
встреча в Канаде через восемь лет после развода,
книг. Очень нужны были деньги, и он нашел свои старые сибирские очерки,
добавил один новый - о брачных традициях народов ханты и манси. Книгу издало
небольшим тиражом бедное тюменское издательство, гонорар был смехотворен, а
тираж так и сгинул на складах тюменских и ханты-мансийских книжных
магазинов. Но каким-то чудом сборник попался канадцам, и в Союз писателей
пришло приглашение на его имя.
полюс", долго смеялся, а, отсмеявшись, сказал: "Приедешь - расскажешь,
вкусны ли эскимоски".
одной из своих бывших жен. Она сначала и смотреть на него не хотела.
был трезв только в конференц-зале, а в остальное, нерабочее, время умудрялся
напиваться в стельку, несмотря на сухой закон, строго соблюдавшийся в
маленьком городке.
говорила по-английски, выручила его не только с супермаркетом, но и помогла
общаться на трех банкетах, устроенных городскими властями. Переводчик хоть и
присутствовал на них, но лыка не вязал, и без Лениной помощи Бубенцов
чувствовал себя глухонемым.
переходника для кипятильника, вилка не подходила к канадскому штепселю, а
чаю попить хотелось.
За чаем он стал рассказывать, что одинок и никому не нужен, жизнь не
сложилась и она, Лена Полянская, оказалась единственным светлым пятном в его
несчастной судьбе.
вечер они снова пили чай...
свои тридцать пять не выглядела. Юрий был бы не прочь продолжить роман с
бывшей женой и в Москве, но она резко оборвала с ним всякие отношения.
его было задето, он стал искать с ней встречи.
встречаться: то работы много, то тетя заболела. Вот к дому тети и приехал он
однажды, сел на подоконник в подъезде и стал ждать.
подоконнике, она не выразила ни удивления, ни радости, равнодушно
поздоровалась и прошла мимо. Ей нужно было зайти в аптеку, потом в
гастроном. Он отправился с ней.
Но Юрий все-таки уговорил ее посидеть с ним где-нибудь по дороге хотя бы
десять минут.
домов выехали почти все жильцы, и было очень тихо.
ведь знаю, у тебя никого нет, - начал он.
Лена холодно усмехнулась:
кажется, была". - В ее голосе он уловил легкую издевку.
рассмеялась, глядя ему в глаза. - У тебя какая по счету жена? Восьмая?
Десятая? И ребенок есть, мальчик, полгодика. Вот и успокойся, остановись
наконец. Живи с женой, воспитывай сына и кончай беситься.
в переулок.
глубокая осень. Было холодно, и моросил дождь. Бубенцов помнил, что на Лене
были узкие бледно-голубые джинсы и свободный бежевый свитер. Длинные
темно-русые волосы слегка курчавились от мелкого дождя.
светит яркое утреннее солнце.
прошло двадцать минут. Он достал сигарету, но закурить не успел.
были узкие бледно-голубые джинсы, свободная бежевая куртка и большие темные
очки. Распущенные темно-русые волосы развевались по ветру. Солнце светило ей
в спину, четко очерчивая тонкий прямой силуэт и не давая разглядеть лица.
скажет хоть слово, он уже ни за что не выстрелит. И тогда ему конец. Его
найдут везде, достанут из-под земли и убьют, не слушая оправданий.
сжатая до предела глубоко внутри его, вдруг мгновенно распрямилась и быстро,
мелко задрожала.
необходимости, но Колдун велел сделать все, как полагается.
незнакомая девушка, не старше двадцати пяти лет.
только что сидел. Ноги девушки, обутые в короткие замшевые сапожки, слегка
подогнул, чтобы не было видно, и прислонил к одному концу трубы большой
кусок фанеры, валявшийся поблизости. Другой конец он прикрыл короткой
неотесанной доской, всадил занозу в левую ладонь, машинально выругался.
и так, а время дорого. Так же автоматически он сообразил, что разумней войти
в подъезд на Шмитовском не через двор, а со стороны переулка.
машина.
***
отправилась в ванную.
себя, намыливая голову шампунем.