с таким энергичным нажимом, что тонкая бумага прорвалась в нескольких
местах.
резиденту от офицера ЦРУ с предложением о сотрудничестве. Автор
обозначал себя кличкой ?Белл?, то есть колокол, намекал, что его
положение дает возможность получать ценнейшую информацию из первых рук.
Свою инициативу он объяснял, во-первых, давней симпатией к России,
во-вторых, некоторыми личными обстоятельствами.
все еще разговаривал по телефону, сидел, отвернувшись, уютно
ссутулившись, изредка вставляя короткие чуть слышные реплики в ответ на
длинный монолог невидимого собеседника. Если не считать человека на
другом конце провода, они были вдвоем в кабинете, отгороженном от мира
толстыми стенами без окон, слоями звукоизоляции.
Америкой?, - решил Григорьев и тут же одернул себя. Логическая цепочка
получалась слишком громоздкой. Не обязательно, что человек выбрал себе
кличку ?Колокол? по ассоциации с романом Хемингуэя ?По ком звонит
колокол?. Латинская Америка здесь совершенно ни при чем.
выругался про себя. Прямо перед резидентом стоял большой спортивный
кубок. Зеркально гладкий серебряный бок отчетливо отражал почти весь
кабинет, и прежде всего самого Григорьева. Следовало заметить это
раньше.
- пробормотал он как бы про себя, но достаточно громко, чтобы слышал
Кумарин.
крутанулся в кресле. - Сегодня утром мне передал это охранник посольства
в запечатанном конверте. Кроме меня и вас пока никто не читал. Если бы
удалось быстро проверить, не ?утка? ли это, не провокация... Сначала
проверить, а потом уж докладывать в Москву. Что думаете, Андрей
Евгеньевич?
обычным путем, начальство начнет пороть горячку, требовать моментальных
результатов, придется подключать много народу. А у нас, как вам
известно, работает ?крот?, давно и успешно. Если к Новому году я его не
вычислю, меня снимут. Если он опередит нас и успеет уйти к американцам,
меня снимут с большим позорным скандалом. Так-то, Андрей Евгеньевич.
себя Григорьев, - впрочем, это только начало?.
рассуждать вслух резидент. - ?Крот? мгновенно сдаст его.
Григорьев.
ладно, давайте попробуем поиграть с этим ?Колокольчиком?. По-хорошему,
мне бы вас послать на первую встречу. Однако нельзя. Если он окажется
?уткой?, вы засветитесь как офицер КГБ, вас в двадцать четыре часа
вышлют из страны.
сотрудников КГБ при посольстве. Григорьев почти расслабился. Потом
резидент опять заговорил о предстоящей поездке в Москву, обещал
похлопотать, чтобы Андрея Евгеньевича не переводили в Лондон.
он уже на пороге кабинета, после прощального рукопожатия, с легким
смешком, - один наш дипломат улетал из Франкфурта, вез в ручной клади
двадцать плиток шоколада. Когда проходил пограничников, датчики
среагировали на фольгу. Его спросили, что там у него, а он решил
пошутить и ответил, что у него там бомба. Моментально руки заломили за
спину, уложили на пол, устроили личный досмотр по полной программе,
задержали рейс, потом потребовали возместить убытки. У него, разумеется,
таких денег не было, платило посольство, в общем, мало никому не
показалось, особенно этому дипломату. Так что с шутками надо осторожней,
Андрей Евгеньевич. Особенно при нашей чертовой работе. Хорошо, когда у
начальства все в порядке с юмором. А если нет?
последние полтора года ему, непьющему, захотелось напиться до
беспамятства. Впервые у него, железно здорового человека, отчетливо
закололо сердце, заныла половина головы. Он вспомнил, как пару недель
назад свалился в комнате дешифровальщиков иезуитски спокойный,
вкрадчивый полковник Бредень, главный советник резидента по кадрам.
Сидел, пил чай, обсуждал какие-то рутинные вопросы и вдруг грохнулся без
сознания со стула на пол. Оказалось - инсульт. Результат сильнейшего
нервного перенапряжения. А месяц назад выбросился с балкона, с
двенадцатого этажа, майор Грибанов, помощник атташе по науке и технике.
Двухметровый крепкий детина, медлительный улыбчивый увалень, не пил, не
курил, имел красавицу жену, должен был получить чин подполковника.
Просто встал ночью, вышел на балкон, перелез через перила...
кинулся к маленькому холодильнику, содрал зубами железную крышку с
бутылки минеральной воды, стал жадно пить прямо из горлышка. В зеркале
он видел свое багровое злое лицо. Острый кадык ходил туда-сюда при
каждом глотке. Жилы на шее взбухли. Глаза налились темной кровью.
белокурой девочки в белой пионерской блузке и красном галстуке.
закашлялся, вода попала в дыхательное горло, из глаз брызнули слезы,
которые потом еще минут тридцать мешали ему ясно видеть и
ориентироваться в пространстве.
Глава 15
холодильника и задумчиво глядел на белую кастрюльку, а также на две
котлеты, лежавшие на тарелке и аккуратно обтянутые прозрачной пленкой. В
кастрюльке был борщ. Домашние говяжьи котлеты даже сквозь пленку пахли
чесноком и укропом.
куском черного хлеба. Котлет тоже хотелось, но не так сильно. Однако это
было невозможно. Борщ и котлеты стояли на чужой территории. Холодильник
был строго поделен. Две полки принадлежали майору, две - его бывшей жене
Марине. На полках майора валялись три голые сморщенные сосиски недельной
давности, маленький заплесневелый кубик сыра и короткий хвостик,
оставшийся от батона сырокопченой колбасы.
понятия не имел, где его бывшая жена и когда она вернется. Марина могла
явиться прямо сейчас, могла и через сутки. Но в любом случае количество
борща было строго ограничено. Ровно половина кастрюльки, то есть как раз
на одну полную тарелку. Марина приготовила его для себя, и только для
себя. Нет, если бы майор умял ее борщ, никакой катастрофы не случилось.
Она бы обозвала его тряпкой и дармоедом, а потом сварила себе еще
какого-нибудь вкусного супу, например куриной лапши. И ничего страшного.
За пять лет совместной жизни она еще не так его обзывала. Дело, конечно,
не в словах. Просто когда ты развелся с женщиной и продолжаешь жить с
ней под одной крышей потому, что трудно быстро разменять квартиру, то
жрать ее борщ и котлеты нехорошо.
сколько было возможно, колбасы. Оставшийся крохотный хвостик обгрыз,
сосиски долго внимательно нюхал и выкинул. С чашкой чая и тарелкой с
бутербродами (хлеб все-таки пришлось позаимствовать у Марины) майор
отправился в свою комнату и включил телевизор.
блок, Арсеньев принялся бродить по каналам, тут же наткнулся на свою
недавнюю беду. Модный певец, голый по пояс, прыгал с микрофоном во рту,
размахивал жидкими длинными волосенками и повторял:
как ее жизнь преобразилась от использования крема из плаценты. На
следующем под звуки фуги Баха лохматая немытая цыганка с испитым лицом
крутила свечкой над голым животом какого-то мужчины.
которые передаются из поколения в поколение по женской линии, - пел за
кадром сладкий рекламный голос.
решил больше никуда не переключаться.
наелся и утешил себя тем, что перед сном много есть вредно.
глупо, как-то даже унизительно. Но, с другой стороны, их две, они
достаточно большие, к тому же быстро портятся.
Судя по приглушенным голосам и тихому смеху, она пришла не одна, а с
приятелем.
бывшей жены.