Чтение 30–й страницы книги ~Совесть негодяев~

него узнать некоторые обстоятельства покушения на нашего друга - Рафаэля
Багирова?

"Откуда он все знает?" - в который раз подумал ошалевший Хотивари и вдруг
спросил:

- А почему это вас так интересует?

- А мы лица заинтересованные, - также откровенно ответил Рубинчик, - вы
ведь знаете, что во время нападения на автомобиль Багирова погиб наш самый
большой друг - Яков Аронович Гольдберг,

- Конечно, знаю. Хороший адвокат был, - сказал Гурам, вспоминая
Гольдберга, - очень жаль, что такого человека убили.

- Убили, - неожиданно очень жестко произнес Рубинчик, - вот нам и нужно
так сделать, чтобы другим неповадно было.

И тогда Гурам Хотивари наконец все понял. Понял и возликовал. Теперь у
напавшего на его дачу Асланбекова не будет никаких шансов. Против него
выступят все - единым фронтом. Они раздавят этого мерзавца, перестреляют его
людей.

- Да, - сказал он, сразу обретая привычное расположение духа, - но мне
нужна будет ваша помощь.

- Чем конкретно я могу помочь?

- Все считают, что на мою дачу напал Караханов, где его и убили. Чеченцы
настроены против меня. Нужно рассказать всем правду. Караханов был на моей
стороне, это напал другой чеченский лидер - Асланбеков. Но вы же наверняка
все знаете лучше.

- Хорошо, - быстро ответил Рубинчик, - это мы сделаем в ближайшие два
дня. Это не так сложно, как вы думаете. Что-нибудь еще?

- Мне нужно знать: кто именно напал на мою дачу? - спросил уже понявший,
что у них чисто деловой разговор, Гурам Хотивари.

- Люди Асланбекова, а наводку им дали в ФСБ. Больше пока, к сожалению, не
знаю.

- В Багирова тоже они стреляли?

- Они.

"Вот почему он прислал этот шифратор", - понял наконец Хотивари.

- Все, - решительно сказал он, - Хаджи больше не жилец на этом свете.
Такие вещи не прощаются.

- Я тоже так думаю, - очень спокойно сказал Рубинчик, - успехов вам.

- Спасибо.

- Кстати, вместе с чеченцами Асланбекова действовала и подмосковная
группировка Хлыщова. Вы меня понимаете?

- Да.

- До свидания.

Гурам положил трубку. Как трудно работать в этой Москве. Здесь все
перемешалось. Чеченцы и русские, объединившись, убивают других чеченцев, а
заодно с ними грузин и азербайджанцев. Разберись в этом запутанном клубке.
Но теперь он знает имена нападавших и пощады не будет никому.

Раздался еще один звонок. Гурам, решивший, что звонит Рубинчик, очевидно,
что-то позабывший сказать, быстро снял трубку.

- Батоно Гурам, - услышал он характерный с придыханием голос Саркисяна, -
мы знаем о нападении на вашу дачу. Все ваши друзья возмущены. Моя семья
просит передать соболезнования семьям погибших.

- Людей ты мне даешь? - спросил Гурам, забыв что у Саркисяна нет такого
шифратора, как у него.

- Что? - изумился банкир. Вести такие разговоры по телефону было не
просто опасно, а настоящим безумием.

- Слушай, - горячо сказал Хотивари, - не говори ничего. Только послушай.
Мне сейчас люди нужны будут. Много людей. И твоих в том числе. Не бойся, мой
аппарат подслушать не могут. Только скажи мне "да" или "нет".

- Да, - сказал банкир и сразу отключился. Гурам опустил трубку своего
телефона, но затем, что-то вспомнив, быстро набрал номер. Номер не
набирался. Он занервничал, заорал на весь дом:

- Зураб, принеси мне спутниковый телефон. И найди моего американского
специалиста. Пусть подключит мне этот аппарат к другому телефону. Я по этому
ничего не могу набрать.

- Он уехал, - сообщил появившийся. Зураб, - вы ведь сами его отпустили.

- Тогда закажи мне разговор, - разозлился Гурам, - вот по этому телефону.
Чтобы срочно дали Лондон. Понял? Очень срочно.

Через десять минут он уже разговаривал с Багировым.

- Вы слышали, какие у нас неприятности, - сразу начал он, - этот сука
Хаджи решил разделаться с нами со всеми, на мою дачу напал.

- Ты откуда говоришь? - спросил изумленный Багиров. - Такие вещи по
телефону не говорят.

- Говорят, не беспокойся. У меня аппарат тут стоит, никто не поймет, что
именно говорю. Поэтому ты слушай и не отвечай. Мне Рубинчик звонил, они тоже
проверили. Это люди Асланбекова на тебя напали. И на мою дачу тоже. Они там
своего, Караханова застрелили. А теперь на меня сваливают. Но у них ничего
не выйдет. Рубинчик обещал.

- Как Сеидов? - спросил Багиров

- Мокрая курица. Это не ты, дорогой, совсем не ты.

- Я так и думал, - разочарованно пробормотал Багиров, - придется его
менять. Это я завтра решу.

- Поправляйся, дорогой, здесь дел очень много.

- Я здесь письмо напишу, - решил Багиров, - завтра к тебе привезут. Но
учти, письмо важное. Пусть моего человека встречают в аэропорту. Мои ребята
там тоже будут.

- Обязательно. Прямо у трапа встретим. Не волнуйся.

- Мои ребята его в лицо знают.

- Все понимаю, родной, все сделаю.

- И еще... - попросил в конце Багиров

- Да, - насторожился Гурам.

- Не жалей никого, Гурам, - вдруг открытым текстом сказал Багиров, - это
не тот случай, дорогой.

Хотивари сжал кулаки так, что хрустнули костяшки пальцев.

- Не буду, - пообещал он свирепо и положил трубку.

Уже на следующий день сразу в нескольких центральных газетах появились
заметки о дружбе Хотивари с Карахановым, об их сотрудничестве. В
"Литературной газете" вышла даже статья об их дружбе. Журналист, очевидно,
получивший какую-то информацию, писал о встрече на даче Хотивари, считая,
что разоблачает таким образом лидеров грузинской и чеченской мафии. Честный
дурачок не понимал, что такое разоблачение очень нужно Гураму.
Правоохранительных органов Хотивари не боялся давно, но все чеченцы должны
были узнать, что между ними не было вражды.

В этот день прилетел человек Багирова из Лондона. Он привез в конверте
решение босса азербайджанской группировки. Через три часа после этого в
кабинет ресторана Сеидова, где он принимал своих гостей вошли двое прилично
одетых молодых человека и из автоматов буквально изрешетили самого Сеидова и
его гостей. Багиров самостоятельно решал, когда именно нужно отправить "на
покой" того или иного из своих заместителей.

В конверте было и имя нового человека, отныне заменившего Рауфа Сеидова
на его месте. Это был Керим Алиев, президент одной из самых процветающих
компаний России, работавший в сфере обслуживания. Уже вечером этого дня
новый заместитель позвонил Хотивари, предложив услуги трех сотен своих
боевиков.

На следующий день появилось еще несколько сообщений о нападении на дачу
Хотивари. На этот раз тон был совсем другой. И.о. прокурора, осмелившегося
возбудить уголовное дело, в том числе и против самого Хотивари, начали
поливать грязью. Появились заметки о его нечистоплотности, о связях его
супруги с сомнительными фирмами, о его родственниках и знакомых. Шла
целенаправленная пропаганда против и.о. И хотя сам и.о. не вызывал особых
симпатий, тем не менее никому даже в голову не пришло поинтересоваться -
почему вдруг началась такая массированная пропагандистская акция.

В воскресенье сразу две аналитические программы - на первом канале
"Останкино" и в программе НТВ - передали материалы о нападении на дачу
Хотивари, рассказав на этот раз всю правду. Журналисты искренне считали, что
выполняют свой долг, не понимая, что работают на мафию. Опытная рука
Рубинчика направляла все их действия.

И наконец из Грузии начали прибывать отборные боевики. Сам Давид Гогия,
узнавший о нападении на дачу Гурама Хотивари, прислал своих людей. Теперь
Асланбеков почувствовал неладное. Он вдруг обнаружил, что остался совсем
один. Даже те чеченцы, которые всегда поддерживали его в силу общей
клановости и землячества, начали отходить от него. Исахан Караханов был
героем, воевавшим на стороне Дудаева против российских войск. Хаджи
Асланбеков был соглашателем, решившимся поддержать оппозицию в е" борьбе
против официального Грозного. И, кроме всего прочего, все теперь знали о
нападении на дачу Хотивари, совершенную боевиками Асланбекова и людьми
Хлыщова.

В эти последние дни Хаджи начал лихорадочно метаться. Он обратился за
помощью к крупной казанской группировке Мансурова, но получил решительный
отказ. После смерти Лазарева, убитого в здании Государственной Думы,
благоразумный Мансуров не хотел портить ни с кем отношений.

Все попытки Асланбекова встретиться с Михаилом Никитиным также потерпели
крах. Никитин хорошо представлял себе настроение своих людей по всей Москве,
которые никогда бы не поняли его переговоров с чеченскими боевиками.
Асланбеков, внезапно оказавшийся вообще без поддержки, понял, что драться
придется в одиночку. И за собственную жизнь.

В воскресный день Хлыщов обычно приезжал в центр города и обедал в
ресторане "Токио". Он, выросший на кухне у матери, которая работала кухаркой
в одном из затрапезных кафе Подмосковья, почему-то полюбил именно этот
ресторан. Может, потому, что здесь было нечто особенное, отличавшее его от
других ресторанов. В кабинетах и в залах столы располагались буквой "п", а в
пространстве между столами стояли плиты, на которых подошедшие повара прямо
при вас готовили различные блюда, заказанные по вашему желанию.