пассажирском самолете. Такие задания Тимашук выполнял не раз, необычными
были лишь обстоятельства, при которых он получил этот приказ.
радиостанции "Эхо Москвы", когда ехал в свой офис на Овчинниковской
набережной. Он сначала даже не понял, о чем идет речь. Этих "Фениксов"
развелось по Москве видимо-невидимо. Собственно, потому для фирмы и было
выбрано это название - никакое, бессмысленное и претенциозное. Фирма с таким
названием могла заниматься чем угодно - куриными окорочками, компьютерами
или недвижимостью. Так и воспринял название репортер "Эха Москвы", это
предопределило и тон сообщения: обычная разборка в джунглях современного
российского бизнеса. И лишь когда прозвучала фамилия "Ермаков", до Тимашука
дошло: произошло нечто очень серьезное.
Там уже все знали. Секретарша сказала, что шеф ранен, операция прошла
успешно, опасности для жизни нет. Тимашук развернулся и погнал в ЦКБ,
нетерпеливо проталкиваясь сквозь уличные заторы и напряженно размышляя, что
все это могло бы значить.
окорочками. Хотя и там постреливали. Тут постреливали гораздо чаще, и никому
из тех, кто был причастен к этой тайной жизни, это не казалось странным.
Тимашуку было известно несколько несчастных случаев, внезапных инфарктов и
дорожно-транспортных происшествий с людьми, которые пытались сыграть в свою
игру там, где само это намерение было равноценно событию.
таким людям. Он был одним из тех, на ком стояло все дело, фундаментной
сваей, скрытой от постороннего взгляда за облицовкой. Начиная с 90-х годов,
когда генерал Ермаков работал в ликвидационной комиссии Западной группы
войск, он сумел поставить себя так, что его имя ни разу не было упомянуто в
шквале разоблачений, которые выплеснули на доверчивого читателя московские
журналюги. Объяснение этому было очень простое: Ермаков не поддался рыночной
лихорадке, охватившей даже заслуженных генерал-полковников. Он правильно
рассудил, что те крохи, которые он мог получить в виде пресловутых
"мерседесов" или загородных коттеджей, не стоят того, чтобы рисковать своим
положением.
сотрудником контрразведки, молодой капитан Тимашук осуществлял оперативное
сопровождение контактов Ермакова с западными партнерами, обеспечивал
секретность переговоров, контролировал окружение генерала. Да и самого
генерала. Понятно, что не только капитан Тимашук приглядывал за
отцами-командирами. Но, видно, точность его донесений нравилась в Москве.
Недаром же Тимашуку досрочно дали майора, а потом и подполковника - тоже
досрочно. Он не юлил, как другие особисты, старавшиеся обойти острые углы,
чтобы не испортить отношений с генералами, от которых их карьера зависела
больше, чем от начальства в Москве. Тимашук предполагал, что его рапорты
читает и сам Ермаков. И понимал, что Ермаков относится к ним нормально -
так, как и должен относиться серьезный человек к другому серьезному
человеку, добросовестно делающему свое дело.
уверенная карьера укрепила Тимашука в убеждении, что жизненный рост человеку
гарантирован только тогда, когда он приобщен к большому делу. Он понял и еще
одну важную для себя вещь. Рост человека оценивается не званиями и
должностями, а перспективностью дела, которым он занят. При успехе дела все
придет само: и положение, и достаток. Самым большим делом на Руси всегда
была государева служба. Служба службе, конечно, рознь. Но коль уж повезло
попасть в главную, хоть и тайную струю государственной жизни, нечего и
дергаться. А именно на стрежень Тимашук попал в Берлине и позже в Москве,
когда по предложению Ермакова перешел в систему ГК "Госвооружение", а затем
и в коммерческую фирму "Феникс".
что его военная карьера на время замедлится, а то и вовсе приостановится. Но
чего стоила лишняя звезда на погонах в сравнении с масштабом дела, в котором
он занял далеко не последнее место. Что же до надбавок за звание, то они и
вовсе были смехотворными по сравнению с валютными премиями, которые он
получал в "Фениксе". Но самое важное - дело его было большим,
государственным. И во главе его стоял человек честный и государственный. Это
во все времена дорогого стоило. В нынешние - тем более.
сомнительных операций. Оно было вызвано какими-то иными, стратегическими
причинами. И это было очень серьезно. Особенно сейчас, когда в стадию
практической реализации вступила программа, под которую и было создано ЗАО
"Феникс". Миллиардный контракт с аль-Джаббаром - только начало. Подготовка
велась в условиях жесточайшей секретности, о программе даже в Кремле знали
не больше двух-трех человек. Знал бывший премьер, знал помощник президента.
А сам президент мог и не знать. "Не вникайте, ваше величество". Наверняка
ничего не знал и нынешний молодой премьер, о таких вещах вряд ли поспешат
докладывать. В "Госвооружении" знали генеральный директор и представитель
президента генерал армии Г. Сам Ермаков. И Тимашук. В пределах своей
компетенции, но достаточно много. Остальные знали лишь необходимый минимум.
Из мозаичных осколков того, что каждый знал, можно было восстановить общую
картину только в том случае, если собрать всех вместе. Да и то нужно знать,
кого собирать и какие задавать вопросы. Совершенно исключено.
бизнес был защищен всей мощью государства, мощью профессиональных спецслужб,
смешно было даже подумать, что в него может сунуться криминал. Криминалу
здесь нечего было ловить, ему оставалось довольствоваться крохами, упавшими
с государственного стола. Нет, это не криминал. Тут что-то другое. Что?
ничего не прояснилось, а еще больше запуталось. Пока оформляли пропуск,
Тимашук курил возле проходной, ждал. Он увидел, как на территорию ЦКБ въехал
"мерседес" генерала армии Г. в сопровождении джипа с охраной. Не было
сомнений, что Г. приехал навестить Ермакова. Так и оказалось. Их разговор
длился почти полчаса. Когда Г. проходил через холл, где Тимашук ожидал
разрешения подняться к шефу, лицо у Г. было каменное, волчье, он даже словно
бы щерился, обнажая искусственную челюсть, один вид которой,
растиражированный телевидением, приводил в неистовство всю дерьмократическую
общественность новой России. На приветствие Тимашука Г. приостановился, но
ничего не сказал, молча кивнул и быстро прошел к выходу. Тимашук понял, что
разговор у них с Ермаковым получился очень тяжелым. Увидев шефа, он
убедился, что был прав. Вся атмосфера богатой гостиной на этаже, где в
кресле-коляске полулежал Ермаков, была насыщена грозовым электричеством. Но
на молчаливый вопрос Тимашука шеф лишь хмуро сказал:
единственный шанс.
самые большие, состоят из мелких конкретных дел. Их делают конкретные
исполнители. Подполковник Тимашук был исполнителем. Да, исполнителем. И
нисколько не унижала его эта роль. Почему она должна его унижать? Болтунов
полно, работников мало. Он и поднимался по жизненной лестнице только потому,
что был хорошим исполнителем. Но сейчас предпочел бы узнать больше. Но если
нет - значит, нет. Гораздо сильнее его встревожило резкое столкновение между
Ермаковым и Г. Он уже не сомневался, что это было именно столкновение, а не
случайная рабочая размолвка. Ермаков никогда не позволил бы себе идти против
Г., если бы у него не было очень весомых оснований. Очень. Каких?
правилах Тимашука было сплетничать о начальстве, но свое мнение о первых
лицах "Госвооружения" он имел. Первого генерального директора он не знал,
тот продержался меньше года, но второго застал. И впечатление от него было
ошеломляющим: он был в белом мундире. В совершенно белом. В белоснежном.
Тимашук сначала даже глазам своим не поверил. Что же это? Нет же таких
мундиров в российской армии! Ни у кого - даже у маршалов! Белый мундир.
Генеральские золотые погоны. Да что же это за шут гороховый?!
но Тимашук понял, что ему это тоже очень не нравится.
Тимашука доходили слухи о векселях на десять миллионов долларов, которые А.
разместил в своем бывшем МАПО-банке под 5,5 процента годовых, о сомнительных
сделках с товарами, которые поставлялись России по бартеру в счет уплаты за
оружие. В газетах "Госвооружение" с намеком называли "Госвором". И в этом
Тимашук был с журналюгами, в общем, согласен. Пованивало в "Госворе", в его
шикарных офисах с орхидеями, сытым чиновным людом и длинноногими
секретаршами, надменными, как проститутки. Пованивало, пованивало.
"Госвооружении" - не все. Тимашук знал, что Г. командовал
парашютно-десантным полком и дивизией в Афганистане, в свое время поддержал
Ельцина и меньше чем через год после августовского путча 91-го года стал
министром обороны. Одно имя Г. действовало на журналюг, как на быка красная
тряпка. Уж как только его не обзывали, в каких только грехах не обвиняли. И
войну в Чечне просрал, и "Паша-мерседес", а наиболее оголтелая газетенка
дала крупный заголовок:
было куда сложней, чем казалось журналюгам. Г. не мог ни выиграть эту войну,
ни проиграть, от одного человека такие дела не зависят, будь он даже семи
пядей во лбу. А на "вора" нужно было ответить. Когда стало известно, что Г.
подал на газету в суд, Тимашук испытал разочарование. Да за это не в суд
подают, а вызывают на дуэль или попросту бьют морду. Но потом вдруг
наткнулся на передачу, в которой ведущий свел Г. с редактором этой газеты.
Начала передачи Тимашук не видел, застал только конец. Подводя итог, ведущий
резюмировал, что конфликт исчерпан, что фраза про вора не имеет отношения к
Шилова Юлия
Орлов Алекс
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Смит Кордвейнер
Перумов Ник