подданного капитаном был О'Брайен. Его люди, видимо, выследили меня, а может
быть, просто донесли ему обо мне. Потом он в открытом море напал на наше
судно, и мы с Роситой оказались на его корабле в качестве пленниц. С этого
момента начались наши скитания по морям и океанам. Несколько лет корабль, на
котором мы плавали с О'Брайеном, таскал нас по разным морям и островам.
Вначале я радовалась близости с ним, все казалось мне славным и приятным.
Потом он заметно охладел ко мне, занимался своими делами и совершенно не
обращал на меня внимания. Когда корабль ремонтировался, он увозил нас с него
ночью в какую-нибудь глухомань, и там мы с Роситой месяцами жили,
предоставленные самим себе. Иногда О'Брайен и вовсе уходил в свой рейс без
нас. Предполагаю, что у него были и другие пассажирки в розовой каюте... Я
еще раз родила, но на сей раз неудачно, и если бы не Росита с ее добрым
сердцем, то, вероятно, умерла бы от горя. За несколько лет мы все больше с
ней сходились, а отсутствие мужчин и буйный темперамент наших тел привели
нас с ней одн
удовольствие, если я секла ее розгами. При этом она притворно умоляла щадить
ее, плакала, извивалась, разыгрывала целый спектакль, который должен был
быть обязательно как-либо обставлен. Например, она могла для этого разбить
чашку, расплескать суп или еще что-нибудь сотворить.
предлагала: "Выпорите меня, донья! Может быть, ваша душа успокоится..." И
действительно, отхлестав ее розгами, я несколько успокаивалась. В последний
год я и Росита пустились во все тяжкие. Мы заманивали к себе матросов,
грузчиков, слуг, рабов - всех, кто имел мужской пол. Но О'Брайен был
предусмотрителен. Всех, кого он подозревал в том, что они к нам
неравнодушны, убивали раньше, чем они к нам приближались. Исключение
составляли те, для кого он нас с Роситой держал. В нанятые им глухие дома
или поместья в колониальных владениях заезжали кое-какие нужные ему люди...
Я вынуждена была служить взяткой, которую он давал им... Сластолюбцы
получали меня в оплату своей подлости и измены. В других случаях я должна
была представлять из себя женщину, которая рада общению с
соотечественниками. Мы говорили по-испански, а О'Брайен сидел, тупо моргая,
будто по-испански не понимал совершенно... Словом, он и здесь был шпионом.
Корабль его да и сам он часто меняли внешний вид. Сам О'Брайен тоже менял
цвет волос, костюмы, имена. Корабль перекрашивался, переделывались
надстройки, названия, представлялся то торговым, то военным... О'Брайен
редко вступал в морские битвы. Обычно ему удавалось избежать боя. Лишь
дважды или трижды, включая последний бой, ему приходилось пускать в ход
пушки... Впрочем, довольно часто он нападал на мелкие купеческие суденышки
и, ограбив их, топил со всем экипажем... Свидетелей своих преступлений он не
оставлял. Меня он время от времени щедро одаривал, иногда и щедро ласкал, но
любви уже не было ни на грош. Его люди в Испании, а может быть, равные ему
люди Кромвеля сообщили ему о том, что мои братья разыскивают меня, но
главное - донесли о том, что я похитила письмо, где были указаны координаты
острова. Он узнал это незадолго до того, как мы прибыли на остров, где купил
для меня Мануэля. Конечно, вначале он осторожно обыскал каюту, потом - все
помещения, в которых я когда-либо жила на суше. Это он делал тайно от меня,
но тем не менее я не была бы женщиной, если бы не замечала, что в моих вещах
кто-то рылся. Потом точно так же он обыскал все Роситины вещи. Я долго не
понимала, что он ищет у меня. Лишь незадолго до расставания с ним я узнала
наконец, чего он домогается.
своего острова, построить мраморный дворец с золотой крышей и еще что-то в
этом роде... Так или иначе, но, отвергнув его предложения, я бы навлекла на
себя его гнев. Я решила, что он может в конце концов найти шкатулку, а меня
вместе с Роситой за ненадобностью отправить на съедение акулам. Я поступила
иначе. Несколько времени я не давала ни положительного, ни отрицательного
ответа. Это я предложила ему зайти на остров и купить мне негритенка.
Выглядело это как каприз, но я надеялась удрать к испанцам. Росита уже
сговорилась с одним матросиком, который мог бы переправить нас на берег.
Однако план был раскрыт. О'Брайен велел высечь Роситу линьками, а матроса
запороть до смерти. Тем не менее негритенка он мне купил. Так в моей каюте
появилась эта смешная игрушечка, худющий черный ребенок, изящно и правильно
выговаривавший кастильские слова. Хотя мне и было ясно, что капитан
О'Брайен, несомненно, захочет через этого черномазика выведать мои секреты,
я обрадовалась его появлению. Мне захотелось быть ему матерью, хотя существо
это, полуобезьянка, как мне вначале казалось, имело вид самый жалкий и даже
омерзительный. Но как он показал себя, когда налетели голландцы! Он спас нас
от гибели, погасив горевшую гранату за какие-то мгновения до взрыва. Когда
О'Брайен сбежал, сдался в плен, этот раб повел себя как мужчина. Я
растерялась, не говоря уже о Росите, а наш черный малыш быстренько разыскал
для нас шлюпку и увез от горящего и тонущего корабля за какие-то минуты до
того, как тот утонул... Нет, без сомнения, божественное озарение нашло на
меня, когда я попросила О'Брайена купить негритенка! Божий промысел вынес
нас именно на тот остров, который мечтал найти О'Брайен, Божий промысел
отбил нападение пиратов, придав мне силы наводить пушки и палить из них,
хотя до того я никогда этого не делала. Я уж не говорю о бомбе, которую
мортира сама по себе послала точно в пороховой погреб пиратского корабля...
Наконец, только Божьим промыслом можно объяснить то, ч
дона Альфонсо, старшего брата моего отца, что построил дом и крепость,
которую нашел мой маленький Мануэль...
сошла с ума! Сначала получилась молния без грома, яркая-яркая, так что я
ослепла на несколько минут. А потом закружился какой-то яркий золотистый
водоворот перед глазами. Но когда я увидела вас с Мануэлем, то мне стало
страшно. У вас были неживые лица. Я думала, вы совсем умерли. У вас было
такое бледное лицо, что и у покойников не бывает. И вы совсем висели в
кресле, будто тряпичная кукла, прощу прощения, сеньора... А Мануэль лежал на
полу. Он даже не дышал, сеньора, клянусь Христом!
с пальца. - Порознь они безобидны, но если их соединить, получается что-то
непонятное...
сидит дьявол, он из моря не выберется...
разбил Мануэль. Собственно, отлетела только одна планка, где в углублении и
скрывался перстенек, завернутый в тряпицу. Тряпица так и лежала на столе ,
где я ее бросила. Не знаю, что меня к ней потянуло, наверно, я хотела ее
выбросить. Но мне показалось, на ней виднеется какая-то буква, и я решила ее
развернуть.
по-арабски, но ниже более мелким почерком сделана приписка по-латыни:
конце на краю тряпицы буквы сохранились, как ни странно, немного лучше:
"...Взяты у альмохадов мною, доном Алонсо де Костелло де Оро в битве при
Лас-Навас-де-Толоса. Лето господне MCCXII".
лет до моего рождения, в 1212 году! И они лежали тут много лет, прежде чем
до них добрался мой несчастный и многогрешный дядюшка, нашедший последний
приют где-то в волнах моря. Быть может, он тоже случайно отломил эту планку,
прочел, что разъединенные перстеньки приносят счастье, и взял с собой на
остров тот, что нашел Мануэль. А второй брать не стал, видно, силы ему было
не занимать... Хотя, наверно, тут было написано еще что-то вроде того, что
они "силу сулят" дурную или нехорошую. Кроме того, дядюшка мог и проверить
на себе эту самую силу. А то, что сила эта не самая добрая, я уже убедилась.
Если в первый раз мне показалось, что меня ударили кнутом, то, когда мы
соединили перстни с Мануэлем, произошло что-то еще более серьезное.
Наверное, мы могли бы погибнуть...
понял, что в соединении перстеньков какая-то страшная колдовская сила, с
которой ему не совладать, и решил ограничиться "счастьем". А второй
перстенек был со мной в течение всех этих странствий и скитаний, лежал в
своем гнездышке и незримо помогал мне. И вот они снова вместе.
прежнее место? Будут ли они считаться соединенными или нет?
соприкоснулись колечками. Я осторожно приблизила их друг к другу, ежеминутно
ожидая увидеть голубую вспышку и ощутить удар... Перстеньки соприкоснулись,
но ничего не произошло. Их таинственная сила проявлялась лишь тогда, когда
выпуклый прямоугольник на одном входил в вогнутый паз на другом... В этом
был их секрет.
перстенек, найденный Мануэлем? Наверно, не случайно дядюшка положил свой
перстень в чашу и оставил в алтаре домовой церкви. То, что он не взял его с
собой, тоже что-то значило...
то безусловно.
замка. Я хотела успокоить себя, хотя и знала, что если кто-то из пиратов и
уцелел в огне лесного пожара, то вряд ли решился бы при свете дня
приблизиться к замку. Ночью, во время ливня, потушившего пожар, сделать это
было невозможно, а сейчас, при ярком свете утра, у пиратов и вовсе не
хватило бы мужества, ибо вчерашний огонь, который вели раскалившиеся пушки,
заставил их думать, что в замке сильный гарнизон...
Володихин Дмитрий
Эриксон Стивен
Шилова Юлия
Березин Федор
Шилова Юлия
Прозоров Александр