одного бокала в знак примирения, в знак того, что все наши разногласия
забыты.
набок:
выпью... Потому что вы отпили первым. Учитывая события в Новороссийске, так
оно как-то спокойнее.
рукой и сказал:
вдребезги... ***
очередной колкости.
который стоял, держа наготове бутылку, чтобы налить остальным, -
представители замечательной русской интеллигенции. А чем наша бесценная
интеллигенция занималась многие уже десятилетия? Поносила власть,
ругательски ругала царя и правительство, рукоплескала любым революционерам,
тираноборцам, так сказать... Бросит такой доморощенный Брут бомбу, оторвет
ноги ни в чем не повинному человеку, который всего-то и пытался исполнять
свой долг, - так вы, господа интеллигенты, бомбисту этому рукоплещете,
объявляете его борцом за свободу... Во время этой фальшиво-страстной речи
Колзаков продолжал стоять с бутылкой наготове, а Борис и Сильверсван ждали,
что Стасский допьет вино и отдаст бокал, но тот и не думал этого делать. Он
замолчал на минуту, на лице его появилось несвойственное ему растерянное
выражение, он словно с удивлением прислушивался к самому себе, но затем
стряхнул оцепенение и продолжил с прежним желчным возбуждением, расхаживая
по комнате и размахивая рукой, в которой не было бокала:
восемнадцатом году, не помню уже, кто автор. Очень там хорошо про господ
либералов сказано:
интеллигенция приготовилась надеть свои мехом подбитые шубы и возвратиться
обратно в свои уютные хоромы. Но шубы оказались украденными, а хоромы были
сожжены".
разговорами и бесцельным хождением по комнате, чтобы их позлить и что
праздничного вечера не получится. Юлия Львовна пила вино маленькими
глотками, глядя на Стасского, и на лице ее Борис не заметил даже привычного
чуть брезгливого выражения, с которым она смотрела на бывшего гусара раньше.
Она была спокойна, только в глазах горел смущавший Бориса темный недобрый
огонь. Он пожирал владелицу глаз изнутри и не мог вырваться.
выступили мелкие бисеринки пота. Он чуть заметно скривился и продолжил:
философия. Гораздо любопытнее, господа, то, что мы с вами сейчас сидим,
разговариваем, пьем хорошее вино, а между тем один из нас... Поручик не
закончил своей фразы. Он резко побледнел, вскочил во весь рост, схватился
рукой за горло, будто пытаясь распустить несуществующий туго завязанный
галстук, - и тут же, сдавленно захрипев, рухнул на пол.
прижал ухо к его груди. Все замерли, и в наступившей тишине стало слышно,
как царапается в оконное стекло ветка старого ореха, словно вековое дерево
просится в дом, в тепло.
взяла безвольно обвисшую руку, поискала пульс. Затем достала маленькое
зеркальце и поднесла его к мертвенно-бледным губам Стасского. Зеркальце не
замутилось.
же обладаю некоторыми медицинскими познаниями. Он умер, и судя по
внезапности наступления смерти и синим губам, это разрыв сердца.
человеком.
найдется человек, который скажет такую фразу".
Глава 3
Стасского, нет, за последние годы он видел достаточно смертей, но все
случилось так неожиданно... В комнате было душно, к тому же Колзаков во сне
всхрапывал через неравные промежутки времени, и Борис каждый раз вздрагивал.
Он вспомнил, как странно Стасский заваливался на бок перед тем, как упасть,
какими синими были его губы, и поежился. Отвратительная смерть! И отчего это
у здорового молодого мужчины может быть разрыв сердца? С одной стороны,
смерть Стасского была внезапна, а с другой - Борис сам не далее как сегодня
днем подумал, что Стасский как будто специально нарывается на неприятности и
что долго такое состояние продолжаться не может. Вот как все разрешилось...
Борис готов был поклясться, что никто из присутствующих сегодня вечером при
смерти Стасского не пожалел о нем нисколько.
френче. Он закурил папиросу и обошел дом, стремясь укрыться от ветра. Окно
маленькой комнатки, где расположилась Юлия Львовна, было открыто. Борис
видел в темноте только огонек папиросы и понял, что Юлия Львовна тоже не
спит. Он остановился было в раздумье, но она уже услыхала шаги и окликнула
его:
секунды и шагнул к смутно видимой фигуре в обрамлении оконной рамы, зная,
что теперь уже от нее не уйдет.
усмехнулась Юлия Львовна.
спокойствию.
сказала сердито:
Они помолчали некоторое время, привыкая к близости друг друга, потом Борис,
не чувствуя ни малейшей неловкости, перекинул ноги внутрь и очутился в
комнате.
абсолютно спокоен.
того темного огня, так недобро светившегося во время сегодняшнего вечера. В
глазах ее был призыв и еще что-то, чему он затруднился дать название.
Я объясню потом, - шепнула она, - и ты все поймешь.
тело, тонкие руки ее лежали у него на плечах. Она приникла к его губам, и он
забыл про все на свете.
не хотел уступать.
любить и спать с женщинами, когда представится случай. Они все одинаковы,
какая разница? И эта сегодня, она сама захотела, сама тебя позвала, так
почему не воспользоваться случаем? Ты здоров и крепок, плоть требует свое, а
что ты не испытываешь к ней никаких чувств, так, может, ей это и не нужно?"
неразборчиво. Борис почувствовал, что снова опускается ко дну моря, и
ледяная вода сдавила тело, и черное облако поднимается ему навстречу из
глубины. Но что-то сильное и теплое поддержало его, потянуло вверх и
заставило отступить черное облако. И в этот раз оно не успело заползти
Борису в сердце.
отрастающие волосы Юлии, которые ложились на щеку и затылок темными
завитками.
эти годы передо мной проходило множество людей, в основном раненых и
Флинт Эрик
Земляной Андрей
Суворов Виктор
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Березин Федор