живу другой жизнью. Просыпаюсь и не могу понять, где явь, где сон. Иногда и
днем, стоит закрыть глаза, и я уже не здесь... И в той жизни я была... Но я не
о том... Ничего поделать с собой не могу. Я и сражаться уже не могу...
гладиаторшу, потом на Элия.
слишком натурально. Я бывший гладиатор. Лицедейство у меня в крови.
растирать запястья.
это зря. Забавлять зрителей не входит в твои обязанности.
розыгрышем Клодии Галл. Как видно, Цезарь ищет дешевой популярности. Сделавшись
наследником императора, он все еще мыслит как гладиатор и действует как
гладиатор".
рассвета тот являлся в спальню, как в давние времена клиента салютации,
усаживался в кресло и начинал разглагольствовать. Макция давно уже мучила
бессонница, и эти посещения и длинные разговоры его не раздражали. Ему казалось
порой, что разговаривает он сам с собою, и странный гость ему только мерещится.
Но гость был вполне материален, гению надо пить и есть, и где-то спать. Старый
Макций не мог выгнать своего двойника на улицу - бывший гений сделался его
клиентом. И гении его секретарей, охранников и слуг - тоже. У каждого был свой
двойник. Порой нельзя было разобрать, кто есть кто, и это весьма забавляло
хозяина и вносило милую путаницу в домашнее однообразное существование.
окно и ожидая, когда же начнет светать.
гениев, еще. не уяснив, что к чему. Мы все время были вместе - ты и я. Годам к
сорока человек начинает думать почти точно так же, как его гений, если,
разумеется, они не рассорятся, как это случилось с Элием и его опекуном. Один
начинает мысль - другой ее подхватывает. Так супруги, которые живут в согласии,
говорят одновременно одни и те же фразы. И вот мы расстались. Но ты продолжаешь
думать точно так же, как я. Признайся, сейчас тебе кажется, что я читаю твои
мысли.
сами делают записи. На самом деле за них пишут родители, друзья, кумиры и
гении. И тут... гении исчезают. Молодые строчат на чистых страницах, что кому
заблагорассудится. Строчат и приходят в восторг от написанного. Не понимая, что
это галиматья. Надо бы гениям их опекать. Ведь мы здесь, пока здесь. Порой
ближе, чем раньше. Так в чем же дело?
помогать вам в сложных вопросах.
непроглядная тьма за окном. А беседа все длится и длится. И каждая фраза гения
звучит эхом собственных мыслей.
глаза. Но заснуть мог лишь на минуту - неясные дальние звуки тревожили его и
прогоняли сон. Элий встал и вышел в атрий. Мраморная Психея держала матовый
светильник в руке. Эрот, на полголовы ниже своей возлюбленной, обнимал ее за
талию. Элий расхаживал по атрию. Тревога все возрастала...
Ночной город тревожно вздрагивал от этих звуков. Рокот нарастал, накатывал
морским прибоем. Ночную тьму прорезали огни фар, и к резиденции Цезаря
подкатывали одно за другим роскошные авто. Преторианцы, заранее
предупрежденные, пропускали ночных гостей. Квинт вошел в атрий. А за ним -
гладиаторы. Вся центурия в полном составе. Знакомые лица: Авреол, Красавчик,
Кусака... Клодии нет. Но Элий и не ожидал увидеть Клодию.
такое получается? А? Неужто завтра ни одно желание не исполнится?!
кого.
- Гибель грозит дивнослаженной мира громаде!* Утром все мы проснемся в новом
неведомом мире. Что мы скажем людям?
светильник.
кто-то. Или только подумал? А Цезарь угадал.
такая пустота под ребрами...
Красавчик.
премии, - голос Элия звучал глухо. - Этот вопрос был решен заранее.
дверей молодой растерянный голос.
товарищей. Все отворачивались, прятали глаза. - Мир, получается, рухнул...
зачем-то выкрикнул Квинт, высунувшись из-под локотка мраморной Психеи.
кифару и, ударив по струнам, пропела вновь куплет. Желания ей мнились псами,
бегущими по следу. Они разрывали людей на куски - буквально.
и сошла в зал. Запоздалая, сильно пьяная публика аплодировала ей с жаром.
визит... последний бой... Я возвращаюсь в Рим, к моим друзьям, им так грустно
без меня... - Она всхлипнула и смахнула ладонью пьяную слезу.
человечек в коротенькой ночной тунике, протискиваясь среди посетителей. - Его
похитили... двое мальчишек... двое противных мальчишек... Вот след... - Человек
опустился на колени на истертый мозаичный пол. - Видите! Кровь и платина...
след... я вижу... мой котик... мой гений...
молоком. Человек вылакал молоко, вылизал миску. Потом лизнул запястье и
принялся "умываться" за ухом, как сытый кот. Посетители смотрели на человека,
переговаривались, шутили. Многие находили спектакль забавным. "Умывшись",
человек улегся в углу на коврик, свернулся клубком и заурчал, как положено
урчать коту после обеда.
Странный посетитель, прозрачный. Сквозь его голову и плечи можно было различить
стену таверны с замазанными жидкими белилами предвыборными надписями.
опрокинув чашу, призналась: - Я схожу с ума.
- хихикнул Прозрачный. При этом изо рта его вылетело облачко голубоватого пара.
Коснулось губ Клодии. Ей вдруг стало беспричинно весело. Но лишь на мгновение.
А потом - тошнее прежнего.
прозрачное ухо собеседника. - Мы любили друг друга. А теперь разлучены. Он не
обращает на меня внимания. Он - Цезарь... А я никто. Я для него только друг...
Но почему?!. Скажи... в новой жизни мы вновь будем вместе... скажи... ты
знаешь...
краев. - Я из Флегетона могу выпить... Я все могу...
было слишком тяжело, слишком унизительно. Открытое пурпурное авто едва тащилось
по забитой людьми улице. Цезаря узнавали - порой чаще, чем хотелось бы, и
приветствовали взмахами цветных платков. Какая-то женщина в застиранной,