Чтение 30–й страницы книги ~Пена дней~

-- Он заряжен? -- спросил антикватор, указывая на
пианоктейль.

-- Да, -- сказал Колен. -- Все баки полны.

-- Я сносно играю на фортепьяно, мы могли бы его испытать.

-- Если хотите, -- сказал Колен.

-- Я поищу стул.

Они беседовали посередине лавочки, куда Колен доставил
свой пианоктейль. Со всех сторон были навалены штабеля странных
старинных вещей: кресел, стульев, столиков с выгнутыми ножками
и ручками, всякой прочей мебели. Было не слишком светло, пахло
карнаубским воском и голубым вибрионом. Антикватор вооружился
табуретом из луженого железного дерева и сел за пианоктейль. Он
вынул дверную ручку: дверь онемела, и покой им был обеспечен.

-- Может быть, что-нибудь из Дюка Эллингтона? -- сказал
Колен.

-- Хорошо, -- сказал антикватор. -- Я сыграю вам "Blues of
the Vagabond".

-- На сколько его отрегулировать? -- сказал Колен. -- Вы
сыграете три коруса?

-- Да, -- сказал антикватор.

-- Отлично, -- сказал Колен. -- В общей сложности выйдет
пол-литра. Вперед!

-- Замечательно, -- ответил, начиная играть, торговец.

У него было туше предельной чувствительности, и ноты
улетучивались одна за одной, такие же воздушные, как жемчужины
кларнета Барни Бигарда в версии Дюка Эллингтона.

Чтобы послушать, Колен, прислонившись к пианоктейлю,
уселся прямо на пол. Он плакал, большие и мягкие эллиптические
слезы скатывались по его одежде и забивались в пыль. Музыка
проходила сквозь него и появлялась наружу отфильтрованной,
поэтому мотив, который покидал его, гораздо больше напоминал
"Хлою", чем "Бродяжий блюз". Торговец древностями напевал
вполголоса побочную тему пасторальной простоты и покачивал
головой из стороны в сторону, как гремучая змея. Он сыграл три
коруса и остановился. Счастливый до глубины души. Колен так и
остался на полу, и все было так же, как и до болезни Хлои.

-- Что теперь делать? -- спросил антикватор.

Колен поднялся и, совершив несложный маневр, отодвинул
маленькую подвижную панель, они взяли два стакана, наполненные
переливающейся всеми цветами радуги жидкостью. Антикватор выпил
первым и прищелкнул языком.

-- В точности вкус блюза, -- сказал он. -- И даже именно
этого блюза. Знаете, ваше изобретение, это здорово!..

-- Да, -- сказал Колен, -- все шло очень хорошо.

-- Конечно, -- сказал антикватор, -- я дам вам за него
хорошую цену.

-- Буду очень рад, -- сказал Колен. -- Теперь для меня все
идет очень плохо.

-- Так оно и бывает, -- сказал антикватор. -- Не может же
все всегда идти хорошо.

-- Но все могло бы не всегда идти плохо, -- сказал Колен.
-- Лучше помнятся хорошие моменты, так зачем же нужны плохие?

-- А если я сыграю "Misty Morning"? -- предложил
антикватор. -- Подойдет?

-- Да, -- сказал Колен. -- Выйдет потрясно. Получится
жемчужно-серый и мятно-зеленый коктейль с привкусом перца и
дыма.

Антикватор снова уселся за фортепиано и заиграл "Misty
Morning". Они его выпили. Затем он сыграл еще и "Blues
Bubbles", после чего остановился, поскольку начал брать по две
ноты за раз, а Колен -- слышать одновременно четыре разных
мотива. Колен осторожно прикрыл крышку фортепиано.

-- Итак, -- сказал антикватор, -- поговорим теперь о деле?

-- Угум! -- сказал Колен.

-- Ваш пианоктейль -- фантастическая штука, -- сказал
антикватор. -- Предлагаю вам за него три тысячи дублезвонов.

-- Нет, -- сказал Колен, -- это слишком.

-- Я настаиваю, -- сказал антикватор.

-- Но это же бред, -- сказал Колен. -- Я не согласен. Если
хотите, две тысячи.

-- Нет, -- сказал антикватор. -- Забирайте его, я не
согласен.

-- Я не могу продать вам его за три тысячи, -- сказал
Колен, -- это грабеж!..

-- Да нет же... -- настаивал антикватор. -- Я могу не
сходя с места перепродать его тысячи за четыре...

-- Вы отлично знаете, что не будете его продавать, --
сказал Колен.

-- Конечно, -- сказал антикватор. -- Послушайте, давайте
разрубим этот гордиев узел по-братски: две тысячи пятьсот
дублезвонов.

-- Ну ладно, -- сказал Колен, -- согласен. Мне, правда,
нечем его рубить.

-- Держите... -- сказал антикватор.

Колен взял деньги и тщательно уложил их в бумажник. Он
слегка пошатывался.

-- Я не в форме, -- сказал он.

-- Естественно, -- сказал антикватор. -- Будете заходить
время от времени -- послушать со мной по глотку?

-- Идет, -- сказал Колен. -- А теперь мне пора. Николас
меня расчихвостит.

-- Я немного провожу вас, -- сказал антикватор, -- мне
надо пройтись.

-- Очень любезно с вашей стороны!.. -- сказал Колен.

Они вышли. Голубовато-зеленое небо свешивалось почти до
мостовой, и большие белые пятна отмечали на земле место, где
только что разбились вдребезги облака.

-- Была гроза, -- сказал антикватор.

Они немного прошлись, и спутник Колена остановился перед
универмагом.

-- Подождите минутку, -- сказал он. -- Я сейчас!..

Он вошел. Сквозь стекло Колен видел, как он выбрал
какой-то предмет, внимательно рассмотрел его на свет, потом
спрятал в карман.

-- Вот и я!.. -- сказал он, закрывая за собой дверь.

-- Что вы купили? -- сказал Колен.

-- Ватерпас, -- ответил антикватор. -- Я намереваюсь
проиграть весь свой репертуар, как только вас провожу. Чтобы
после этого быть в исправности, мне без ватерпаса не обойтись.

XLVI

Николас разглядывал печь. Он сидел перед ней с кочергой и
паяльной лампой и проверял ее внутренности. Сверху печь слегка
одрябла, а листы железа размякли, достигнув консистенции тонких
ломтиков швейцарского сыра. Николас услышал в коридоре шаги
Колена и выпрямился. Он почувствовал, до чего устал. Колен
толкнул дверь и вошел. Вид у него был довольный.

-- Итак? -- спросил Николас. -- Свершилось?

-- Продал, -- сказал Колен. -- Две тысячи пятьсот...

-- Дублезвонов? -- спросил Николас.

-- Да, -- сказал Колен.

-- Ничего себе!

-- Я тоже не ожидал. Осматриваешь печь?

-- Да, -- сказал Николас. -- Мало-помалу она превращается
в чугунок для древесного угля, и я себя спрашиваю, к ейной
матери, как это происходит...

-- Очень странно, -- сказал Колен, -- но не более, чем все
остальное. Ты видел коридор?

-- Да, -- сказал Николас. -- Он уже из грабовых досок...

-- Повторяю еще раз, -- сказал Колен, -- я больше не хочу,
чтобы ты оставался здесь.

-- Есть письмо, -- сказал Николас.

-- От Хлои?

-- Да, -- сказал Николас, -- на столе.

Распечатывая конверт. Колен услышал нежный голос Хлои,
письмо можно было слушать не читая -- в нем говорилось:

"Милый Колен,

Мне хорошо, погода отличная. Единственная неприятность --
снежные кроты, эти зверьки ползают между снегом и землей, у них
оранжевый мех, и они громко кричат по вечерам. Они сгребают
снег в большие сугробы, в которые легко свалиться. Все залито
солнцем, и скоро я вернусь".

-- Хорошие новости, -- сказал Колен. -- Итак, ты уходишь к
фон Тызюмам.

-- Нет, -- сказал Николас.

-- Да, -- сказал Колен. -- Им нужен повар, а я не хочу,
чтобы ты оставался здесь... ты слишком быстро старишься, и,
повторяю, я подписал на тебя все бумаги.

-- А мышь? -- сказал Николас. -- Кто ее будет кормить?