Чтение 30–й страницы книги ~Пещера~

столько, сколько времени понадобится тощей капле, чтобы собрать себя воедино и
сорваться с острия сталактита.

А потом все кончилось.

Чудовище отступило. Ушло, скрылось в развалах, оставляя после себя липкий
ужас, - а потом и ужас пропал, и ветер снова был чист, ветер пах сыростью и
отдаленной бродячей кровью.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Утро воскресенья она провела, не поднимаясь с дивана; на нее напала
странная хворь, и, преодолевая нервный озноб и слабость, она куталась в одеяло и
бездумно листала подвернувшиеся под руку книжки.

За "Первую ночь" Скроя пришлось браться трижды. Павла никак не могла себя
заставить, пьеса казалась затянутой и нудной; на третий раз, собравшись с духом,
Павла поклялась себе, что хоть формально, хоть для приличия, но до финала все же
надо дочитать.

Ее озноб усилился. Добравшись до второго акта, она уже не могла оторваться;
Вечный Драматург, вернее, тот самый подмастерье, юный Скрой, который потом
станет Вечным, - поймал ее, втянул вовнутрь;

Павле казалось, что она слышит скрип грубых деревянных дверей, лязг металла
и запах дымящих очагов.

Она слишком хорошо понимала чувства юной героини. Чувства и, так сказать,
ощущения; Первой ночи с предшествовали долгие мытарства, потом смертельная
схватка отца жениха с братом невесты, потом траур, потом королевский указ, потом
свадьба, длинная и пышная, на целый акт, с пылающими факелами и головоломными
интригами...

И потом, наконец, наступила Первая ночь; как на Павлин взгляд, теперь уже
искушенный, - влюбленные слишком много болтали в постели. Правда, на сцене все
не так, как в жизни, на сцене, как твердил

Кович в каком-то давнем газетном интервью, все крупнее...

Она отложила книжку. Перевела дыхание, глядя в серый пасмурный потолок. Как
повернется теперь ее жизнь?! Она дрожит под одеялом, в ушах у нее звучат древние
свадебные песни- оттуда, из разметавшего страницы, небрежно брошенного томика...
Она слышит отголоски хора, звон железных соприкасающихся Чаш- ей кажется, что
это ее сочетают со странным человеком по имени Тритан...

Все слишком запуталось. Не стоит разбираться в своей жизни сейчас; всей
пьесы-то осталось десять страничек, надо дочитать, дойти до конца- и тогда

только устроить передышку...

Происходящее в Пещере действо Вечный Драматург описал одной большой
ремаркой; Павла, прикрыв глаза, видела, как из-за нагромождения камней
выбирается лютая саажиха. Кто бы мог подумать, что хрупкая невеста, нежный
стебелек... Впрочем, характер у нее всегда был железный. Тень саажихи...
Кажется, в старом театре подобные "условные" сцены показывали с помощью теней на
белом полотне...

Молодая самка саага охотится. Добычей ее станет мелкий схруль,
юноша-схруль, схруль-одиночка; он так же беззащитен перед саагом, как, скажем,
тхоль или сарна...

Павлу передернуло. Вероятно, если эту пьесу и играли когда-то... Здесь
уместен только театр теней. Намек, образ, не станешь же впрямую выводить на
сцену, бр-р, саага...

Вот двое застыли один против другого. Самка саага в три раза больше- один
шаг, и над головой юного схруля сомкнет свои воды смерть...

Ремарка закончилась. Драматург разразился стихами - патетически сильными
строфами, в которых говорилось о всепобеждающей силе, об искре, которую каждый
человек проносит с собой в самый дальний - закоулок темной Пещеры; человеческая
искра вспыхнула в душе саажихи, она узнала в обреченном схруле любимого человека
и пощадила его. Последнее явление пьесы было совсем маленьким: молодые супруги
просыпались в своей спальне, смотрели друг на друга, обменивались несколькими
нежными строчками и раскрывали друг другу объятия.

Павла отложила книжку и снова уставилась в потолок.

Вот, значит, что имел в виду Кович, говоря о "дурацком финале". Сказочное,
хорошее завершение, чудо, избавившее влюбленных от горя и гибели... Кович не
верит в чудеса. Но почему у нее, у Павлы, до сих пор стоит в горле ком?..

Она перечитала сцену в Пещере. И перечитала еще; стихи нравились ей все
больше. Она решила выучить их, переписать на отдельный листок и хранить в
верхнем, недоступном для Митики ящике шкафа: вдруг когда-нибудь пригодится...

Ей захотелось переговорить с Ковичем. По горячим следам доказать ему, что
он неправ. Вечный Драматург и в юности своей был Вечным и что финал

"Первой ночи" - единственно возможный в этой пьесе финал.

Она хотела уже подняться из-под одеяла и побрести к телефону, но в
последний момент слабость взяла свое, Павла свернулась клубком, подтянув колени
к подбородку, и прикрыла глаза. Потом...

В предисловии - а оказалось, в маленькой книжице было и предисловие-
неведомый магистр искусствоведения среди прочих сведений поместил и легенду,
вдохновившую юного Скроя на "Первую ночь":

"...и утром, опомнившись, протерла она глаза и увидала мужа своего рядом,
но холодным было его тело и отмечено ужасом прекрасное лицо... И узнала она в
искаженных чертах его - загубленного ночью зверя, и вспомнила вкус крови его, и,
не помня себя от горя и ужаса, схватила кинжал мужа своего и перерезала себе
вены..."

Павла сглотнула. Закрыла книжку, отложила в сторону; настал полдень, а
Тритан до сих пор не звонил. Павла все сильнее чувствовала себя выброшенной из
воды рыбой.

Аквариумной рыбкой... среди мокрых осколков аквариума...

Тритан не прав тоже. "Первая ночь" - вовсе не слабая пьеса. Возможно,
Тритан судит ее с профессиональной точки зрения - но пьеса-то про людей, а не
про тайны психиатрии!..

...Самое странное, что вчера, прощаясь на ступеньках собственного дома, она
опять не попросила у Тритана номер его телефона. А сам он не предложил...

Павла смотрела в потолок. Голова ее кружилась; казалось, что диван
покачивается, как тогда, в метро, и торжественная средневековая музыка, не
смолкавшая в Павлиных ушах с момента прочтения пьесы, понемногу сменялась стуком
колес и нытьем тоннелей.

...И как ей обустроить собственную жизнь?! Ни на какие тесты она больше не
пойдет- яснее ясного... Если ее отношения с Тританом... Она не хочет, чтобы их
связывали сенсоры-электроды. Они или будут вместе, или...

От неосторожного движения заныл живот. Павла сильнее подтянула колени к
груди; почему, спрашивается, человек, переживший такое... событие... почему бы
ему не позвонить... с утра?!

Звонок. Шлепанье туфель Стефаны; голова в приоткрытой двери:

- Павла, тебя...

Она вскочила. Босиком пробежалась до телефона:

- Алло?.. Звонил Кович.

- Спасибо, - сказала она, стараясь, чтобы голос ее не выдал тоски и
разочарования. - Спасибо за книжку... Мне кажется, хороший финал. Это ведь
сказка...

На том конце провода сухо усмехнулись:

- Почему сказка?

- Потому, что, - каждое слово давалось Павле с трудом,- на самом деле это
невозможно... Люди, знакомые, живущие рядом... Практически никогда не
встречаются в Пещере.

- Да?- удивился Кович. - А мы с тобой? Павле пришлось сдержать раздражение:

- А мы - редкостное исключение.

- Так говорит господин Тритан Тодин? Павла осеклась; один только звук этого
имени заставил ее покрыться потом. Кович замолчал тоже - будто почуяв ее
смятение; пауза длилась, затягивалась, Павла чувствовала, как стремительно
увлажняются ладони.

- Ладно, - сказал Кович другим тоном. - Дело житейское, не будем
отвлекаться... Близкие люди не встречаются в Пещере? А вдруг? Кого ты в
последний раз видела? Ну, сарн-то ты всякий раз встречаешь, тхоликов там... Твои
сотрудники? Твои родичи? Ты не задумывалась, а они в Пещере - кто?..

Кович говорил легко и насмешливо, но не без нажима; Павле сделалось
страшно. Захотелось прикрыть трубку рукой - вдруг отголосок разговора долетит до
Стефаны?!

- Это... не по телефону, - сказала она почти шепотом.

- А чего ты боишься?

- Я не боюсь. Мне неприятно. Некоторое время трубка молчала.

- Я, собственно, почему позвонил... Мне нужна книжка. Срочно.

- А зачем вы мне ее давали? - удивилась Павла.

- Я хотел, чтобы ты прочла... Ну и потом, я тогда еще не знал, что она
понадобится мне так срочно... Видишь ли, Павла, сказка, как ты говоришь, сказка
никому не нужна. То, что я задумал... ни в коем случае не будет сказкой.

Павла должна была спросить: а что вы задумали? Кович ждал от нее этого
вопроса - но она так и не смогла исторгнуть из себя ни крохи любопытства.

Что ей за дело до какой-то там Психологической драмы?..

- Спасибо за книжку, - повторила она устало.

- Пожалуйста, - отозвался Кович без восторга, но и без разочарования. -
Завтра сможешь вернуть?

- Да, - сказала Павла без особой уверенности. В трубке помолчали.

- Послушай, Павла... У тебя все в порядке?..

- Да, - повторила она испуганно.

- Если у тебя будут... сложности,- Кович запнулся, что было для него в
общем-то несвойственно. - Если что... имей в виду - я смогу тебе помочь. Во
всяком случае попытаться.

- Спасибо, - сказала Павла почти искренне.

- Ну пока.

- До свидания...

Она положила трубку и едва успела перевести дыхание, как телефон разразился
снова.

- Привет. Ты уже проснулась?..

- В восемь, - отозвалась она, чувствуя, как приливает кровь к бледным