кулачонками перед вежливо отклоняющимся Чурыней, а один раз чуть было
даже не пнул с досады хитрый резной снарядец, снятый со стола и
задвинутый в угол.
девка приходит среди ночи, вяжет обоих...
неловкости, вступился было за кудесников хмурый немилорожий Чурыня. -
Храбров с собой привела...
послушай, послушай сам, что говоришь-то!.. Храбров на капище привести!
Волхвов связать!.. Это же всякого страха лишиться надо!.. Раньше
кудесник, бывало, только посохом стукнет, а у берендеев уже и поджилки
дрожат... Распустил ты людишек, Чурыня! Распустил!..
же я над волхвами поставлен?.. А на погрузке у меня все по струнке
ходят...
Незнамыч. - Воробьи, Соловьи всякие!..
кудесника я не в ответе...
собственного крика.
подзадохнувшись, продолжал он. - Почему у Завида Хотеныча никогда
ничего не стрясется? Почему у нас одних такая неразбериха?.. На голову
сторожу девка с голым огнем спускается, а ему и невдомек!.. Спал твой
Воробей? Говори: спал?..
колодец бадью не запихнешь!..
себя...
грамоты и берестяные письма. - Загадал ты мне, Чурыня, загадку...
Давай раздумывать. Людей поднял?
наготове... А вот близко подходить пока не велел...
склад разом и полыхнет...
оглаживая выпуклую плешь. - А что, ежели так? Заговорить ей зубы - да
и того... Светоч отнять, а саму - сюда, к нам?.. На раскладке тоже
народишку маловато...
бороденку.
Ушла девка в навий мир. С кого тут спрос?..
съестные припасы поставляет... по царскому указу... Уж этот-то сразу
смекнет, с кого спрос...
голосе предположил он. - Подобраться к капищу до света, напасть
врасплох - и в бадью всех троих с этим... с погорельцем?.. Или
кто-нибудь еще знает?..
не врет, конечно...
- Завтра, почитай, всей слободке ведомо станет... А уж боярину - в
первую голову...
обезумевшего мужичонки.
боярышня бесится... Поджигать хочет...
с лавки.
Надо идти...
ставшим теперь еще теснее от полных песком тележек и бочек с водой.
Мужичонка Воробей семенил следом. Шарахались с дороги серые тени,
работный люд вжимался в пыльную каменную кладку, уступая начальству
путь. Кругом шушукались, перешептывались тревожно.
густой тени. - Мы ее мигом утихомирим!..
сердито через правое плечико:
погрузке... Ну и как он там?
страдальческим голосом. - За такого Докуку этому Соловью голову бы
оторвать по самые плечи!.. Прошел разок с тачкой - сразу заныл,
запричитал, хромым представился... Смотрю: а он уже на раскладке, с
бабами болтает... - Сотник покашлял смущенно и признался: - Я уж
грешным-то делом думаю: может, и впрямь отдать его?..
он тут много чего углядел. Умы начнет смущать... А вот не согласится
ли боярышня, ежели мы его наверх отпущать почаще будем?..
видно... Да и прочие роптать примутся. Работает-де по конец пальцев, а
отпущать - отпущают... Нешто справедливо?
алое смоляное пламя. Высоко подняв светоч, Шалава Непутятична
напряженно всматривалась в кромешную темноту подземного перехода, и ее
чумазое, как у погорелицы, личико было весьма решительным. Пожалуй,
Воробей кликнул начальство как раз вовремя. Еще мгновение - и пришлось
бы пустить в ход песок и воду...
несколько отвислых брыльях розмысла, как боярышня попятилась в
изумлении и чуть не выронила светоч.
помереть успел-то?..
отроковицей, и уже тогда поняла, что берендей он непростой. Да и не
она одна... Челядь теремная все языки поистрепала, гадая о
происхождении и достоинстве странного гостя. Для них это был вопрос
далеко не праздный: поклонишься как-нибудь не так или чарой невзначай
обнесешь - и милости просим на широк двор к той лошадке, где седока
погоняют. В какое бы время года ни появлялся Лют Незнамыч в боярских
хоромах, был на нем неизменный дорожный терлик [Терлик (берендейск.) -
род долгого кафтана с перехватом и короткими рукавами.], обширную
выпуклую плешь гость прикрывал скудно украшенной тафьей [Тафья
(берендейск.) - шапочка вроде скуфейки.], а ежели случалось ему выйти
на высокое резное крыльцо, то поверху водружался еще и меховой колпак.
В горлатной шапке Люта Незнамыча никто никогда не встречал, из чего
следовало, что не боярин он и не княжеских кровей... Хотя вон, с
другой стороны, и Столпосвят, известный душевностью своею и простотой,
ради близости к народу тоже отродясь горлатных шапок не нашивал.
изотчеству, холопья вмиг пометили сие на ногте и почести стали
воздавать, как воеводе, хотя сам Лют Незнамыч этого, кажется, и не
заметил. Так что, ежели перед ним ломали шапку несколько лениво и без
должного трепета, вольность сходила с рук.
примеру, каким образом он вообще попадал в терем, минуя ворота. Ни
саней, ни лошади его конюхи и в глаза не видели. Обыкновенно бывало
так: боярин уходил в бездонные свои погреба, а возвращался уже с Лютом
Незнамычем, после чего оба поднимались в горницу и такие беседы вели,
что впору князю о том донести. А то и царю-батюшке...
боярин, так он, Нежата, нет чтобы поблагодарить премного за науку -
побег князюшке на благодетеля своего сказывать. С тех пор и сгинул, а
больше охотников не нашлось...