Чтение 30–й страницы книги ~Гианэя~

С тех пор гостья неизменно ходила вся в белом. Ни разу не надела она своего
золотого платья, но тщательно хранила его, всюду возя с собой.

Муратов занес этот факт в достаточно уже длинный список загадок, заданных
Гианэей людям Земли.

В чем дело? Что могло послужить причиной? Почему гостья так внезапно и
спешно рассталась с золотым одеянием? И случайно ли выбрала она белый цвет?

Не было ли тут связи с необъяснимой переменой, которая произошла с Гианэей,
когда она вышла из корабля?

Становилось очевидным, что появление Гианэи на Гермесе в золотой одежде
было не случайно. Это имело какой-то смысл. Какой? Этого нельзя было
угадать, совершенно не зная обычаев и традиций, существовавших в неведомом
мире, откуда явилась Гианэя.

В очередном разговоре по радиофону Марина сказала брату, что белый цвет
очень идет Гианэе.

- На солнце, - сказала она, - он делает почти незаметным зеленый оттенок ее
кожи. Она становится коричневой, как от загара.

- И ты предполагаешь, что Гианэя сделала это только потому, что хотела
скрыть зеленость? - спросил Муратов.

- Мне кажется, что это именно так, - ответила Марина. - Не забывай, что она
женщина.

Муратов рассмеялся. Столь простое объяснение загадки казалось ему
совершенно неправдоподобным. Гианэя привыкла к зеленому оттенку кожи, это
обычный цвет, свойственный всем людям на ее родине. Почему же он может
казаться ей некрасивым настолько, чтобы стараться скрыть его?

Нет, тут что-то другое!

И возможная связь Гианэи с теми, кто послал к Земле спутников-разведчиков,
продолжала интересовать не только Муратова, но и всю "Службу космоса".
Спутники все еще не появлялись. Если они ушли на очередной перерыв, то он
продолжался уже почти четыре года. Шестая лунная экспедиция была последней.
Было признано нерациональной тратой сил искать то, чего, возможно, и нет.

Если Гианэя действительно соплеменница "хозяев", то только она могла
поднять завесу над космической тайной.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

1

При всем уважении к собеседнику Муратов не смог удержаться от смеха.
Обиженное и недоуменное лицо Болотникова, совсем детская жалобная нота,
прозвучавшая в его голосе, были комичны.

- Так и знал, - ворчливо сказал профессор. - Все смеются. А для меня здесь
ничего смешного нет.

- Простите, - ответил Муратов. - Я не хотел вас обидеть. Но вы должны
согласиться, что все это не только непонятно, но и немного смешно. Подобные
причуды взрослого человека, да еще космонавта, просто нелепы. Но ничего,
это дело поправимое.

- Не понимаю вас.

- Просто с Гианэей никто никогда не говорил на эту тему. Ей надо объяснить,
что она напрасно обижает людей. Видимо, ей самой это не приходит в голову.
Я постараюсь это сделать.

- Вы думаете, она прислушается к вашим словам?

- Надеюсь.

- А я сомневаюсь. Антипатия Гианэи к людям небольшого роста, по-видимому,
имеет какую-то причину. Это не причуда, как вы сказали, а что-то совсем
другое, более глубокое и сильное. Это у нее в крови.

- Вот именно. И ей надо сказать, что она находится на Земле, а не у себя на
родине. Она должна понять, что люди Земли, высокого они роста или низкого,
равноценны. И что ей не следует переносить на Землю обычаи... - Муратов
вдруг осекся. - Послушайте, - сказал он, - ведь из этого факта можно
сделать интересный вывод. Как это никому не пришло в голову? Если все
соплеменники Гианэи такого же роста, как она сама, то откуда же могла
возникнуть ее антипатия?

- Совершенно верно изволите говорить, - сказал Болотников. - И я уже много
думал об этом. Совершенно ясно, что население ее планеты делится на два
различных типа: одни - высокие, другие - низкие. И те, кто высокого роста,
презрительно относятся к низкорослым. Может быть, низкорослые - дикари.

- Дикари? На планете, где высоко развита техника межзвездных полетов?

- Ну и что же? Прошу прощения, но вы не логичны. А разве у нас, на Земле,
техника на низком уровне? А люди разве на одном? Разве у нас нет народов,
только начинающих приобщаться к культуре? А в Южной Америке, а в Австралии,
а на островах Тихого океана?

- Но мы же не презираем их.

- Вот в том-то и дело. Тут и разница.

- Да, - задумчиво сказал Муратов. - Если вы правы, Николай... простите,
Николай Адамович, то ваши слова наводят на неприятные мысли.

Болотников кивнул головой.

- Верно, - сказал он, - очень неприятные. Презрение, а поведение Гианэи по
отношению к таким, как я, нельзя квалифицировать иначе, как словом
"презрение", могло возникнуть только от сознания превосходства. Источник
поведения Гианэи в том, что на их планете существует разделение общества на
господ и рабов.

"Явиться перед нами госпожой, - вот ее цель", - вспомнил Муратов слова
Легерье.

- Не слишком ли сильно? - нерешительно спросил он, в душе соглашаясь с
выводом профессора.

- Рад был бы ошибиться, - ответил Болотников. "Легерье высокого роста, -
думал Муратов, - а я еще выше. Стоун очень высокий, Марина гораздо выше
среднего женского роста. Все, кого Гианэя удостаивает своим вниманием,
одинаковы в этом отношении. Неужели Болотников прав? Но это же дико! После
этого сама Гианэя - дикарь".

- Рабовладельческий строй и космические полеты, - сказал он вслух, -
несовместимо! Но в ваших словах несомненно есть какая-то доля истины. Но
мне кажется, дело гораздо сложнее и тоньше. Об этом стоит подумать.

- Подумайте, - добродушно ответил профессор, - это всегда полезно.

Муратов приехал в Полтаву утром, в день прилета Шестой лунной экспедиции,
опоздав на один день против намеченного им срока. Он хотел встретить
экспедицию потому, что в ее составе находился Сергей, а Муратов давно не
видел друга юности и соскучился по нему.

Верный своему обещанию, он тотчас же разыскал Болотникова, который очень
обрадовался его приходу.

На вопрос, познакомился ли он с Гианэей, как хотел, профессор обиженно
ответил, что Марина сделала попытку их познакомить, но Гианэя повернулась
спиной и даже не ответила на приветствие. Оскорбленный Болотников тотчас же
отошел от нее.

Он был очень маленького роста, и странная антипатия Гианэи проявилась во
всем "блеске".

Такая упорная "невоспитанность" была трудно объяснима, тем более, что во
всем остальном Гианэя держала себя скромно и вежливо. Она уже полтора года
находилась на Земле и давно могла понять, что здесь нет ни "господ", ни
"рабов". Для этого требовалась элементарная, самая поверхностная
наблюдательность.