так же настороженно выглядывала из-за своей стены, но теперь в ее взгляде
угадывалась и затаенная тоска. Дескать, другие любят кого-то, а что есть у
тех, кто не живет? Да ничего...
словно испугалась вдруг, что здесь, у выхода, он может повернуть назад, а
то и просто исчезнуть, испариться, как дым.
открытой двери лился поток солнечного света.
шагнул наружу.
обитую железом дверь, запирая ее на засовы.
железо. Дверь издала глухой звук, но не шелохнулась: запоры были надежны.
встретятся...
отвернулся от нее. Ведь они только что были вместе...
извиняющийся вид.
не сможет сюда вернуться.
нее в это жуткое подземелье? Да ни за что! Стоит только оглядеться вокруг,
вдохнуть пахнущий хвоей воздух, чтобы понять, насколько прекрасен мир
жизни.
дверь.
Твое место - рядом со мной! - уверенно заявила она и замолкла на миг,
увидев следы крови на его футболке. Нет, лучше забыть об этом...
были друг с другом. А здесь ты не нужен. - Даже мертвое сердце способно
порой ощущать боль: оно не билось, но слова Глории вонзались в него острой
иглой. - Ты никому не нужен, - девушка нежно приникла к его груди, не
замечая больше следов смертельных ранений. - Только мне... Я люблю тебя...
едва ли не сильней, чем светящаяся жидкость, при помощи которой Элшбери
ставил Эрону печать Баффамета. И так же, как энергия подземного бога,
сосредоточившаяся в этих капельках, любовь входила в его тело, оживляя и
наполняя чем-то новым.
столкнулись, закружились и начали угасать, уничтожая силы друг друга. Но
Мидиан был отрезан от Эрона железной дверью, а Глория, ее глаза, опухшие
от слез, ее ласковые руки - все это было так близко.
важное решилось теперь для него, но он не страдал от выбора...
Вперед, к солнцу, к жизни... К новой жизни, в которой все еще может быть,
в том числе и счастье.
этого сделать.
вслед за Глорией.
солнечный, легкий...
солнечный денек стоял за стенами гостиницы "Свитграсс". По чисто-голубому
небу ползали небольшие аккуратные облачка, будто нарисованные начинающим
художником, верящим в то, что в природе все симметрично или близко к тому.
В такой день лучше всего было бы завалиться куда-нибудь на пляж, на мягкий
горячий песок, и потягивать через соломинку холодный лимонад... Но обо все
этом Марджори могла только мечтать: сменить с дежурства ее должны были
только к ночи.
нравилось быть "важным человеком" в гостинице и общаться сразу со многими
людьми. Ей нравилось изучать их лица, угадывать, кто откуда приехал в их
захолустье, какие дела могли привести сюда солидного бизнесмена, молодую
парочку или безработного музыканта. Здесь легко можно было сравнивать и
удивляться, до чего же загадочны порой пути, водящие людей по жизни, и
сколько неожиданностей существует с единственной целью - заставить кого-то
однажды сорваться с места, купить билет и проснуться вот в таком вот
крошечном городке, как Шир-Нек. Иногда Марджори даже думала о том, что
если все это описать в книге, можно и прославиться. Но писать подолгу она
не любила, и это желание хранилось у нее так, про запас, среди других,
более насущных.
только съесть его она не могла из-за того, что ей приходилось то и дело
откликаться на звонки. Стоило опустить трубку и потянуться к сладкой мечте
(из-за всей этой суеты она уже почти не верила, что сумеет хоть
когда-нибудь добраться до пирожного всерьез, так что его вполне можно было
назвать мечтой!) - как новый звонок заставлял ее отдернуть руку и вновь
взяться за трубку.
особенно тех, кто так мешал ее жизни, названивая из-за всяких мелочей, но
по своей натуре Марджори вообще не умела ненавидеть.
растолковывала она какой-то даме, бросая грустные взгляды на кремовую
трубочку. - Я смотрела... Да, ключ здесь... Я не знаю, я не видела...
подумала она. - Надо полагать, никто и не заметит".
пирожное прямо перед собой.
Марджори была сейчас на пляже и волны плескались бы неподалеку... А так
даже неинтересно...
пирожное она еще успеет. Теперь надо разобраться с этим типом из 14-го
номера, которого все ищут, а там уже можно будет заняться и своими делами.
Вот только как ей это сделать, если управляющий страшно не любит, когда
она выходит без разрешения из-за конторки? Разве что Арни попросить...
удивляло, до чего же много ему позволяют! Точно, что у него есть
определенные родственные связи с владельцем гостиницы...
Как только она убедилась, что искать господина из 14-го номера некому, она
сразу решила вдруг, что это и есть самое главное дело всей ее жизни и что
если она ничего не сделает, произойдет нечто непоправимое.
себе она, потянулась к телефону и вспомнила, что мечтала о пирожном.
телефонный аппарат хранил молчание), но раздавшийся со стороны служебного
помещения легкий непонятный шум заставил ее вздрогнуть, и пирожное
полетело на пол, разбрызгивая крем во все стороны.
Арни задремал и, проснувшись, что-то опрокинул) и поняла, что потерю
пирожного ей не пережить. В самом деле - разве стоило столько страдать
из-за него, чтобы размазать потом по полу?
несправедливости девушка, чертыхнулась и начала втискиваться в узкий
проход между конторским столом и стеной. Наконец ей удалось сесть на
корточки.
навсегда. Песочное тесто раскололось как минимум на три куска, но уж их-то
Марджори выбрасывать не собиралась. Она подхватила ближайший, не
поднимаясь, водрузила на край стола и слизнула крошки с руки.
своего решения!
краю стола рядом с первым, а рука уже поднялась в третий раз, когда перед
глазами Марджори возникли ноги.
явно направляющиеся к ней.