Чтение 30–й страницы книги ~Ярость~

Милованов напомнил:

– Но полгода назад была тщательная проверка работ, которые относятся к секретным, а которые нет. То, над чем я работал, относится, увы, к проблемам, которые Запад не интересуют. Так написано черным по белому.

– Кто спорит? – ответил полковник, улыбаясь. – Вы только расскажите очень подробно, где были, с кем встречались, что делали. Вы понимаете, что это всего лишь обычная и безболезненная процедура. Но, согласитесь, даже ее не было бы, если бы вы работали, скажем, инженером по усовершенствованию мясорубок… а не тех мясорубок, над которыми вы работали в самом деле.

Жена Милованова толкнула его в бок. Мол, показал свою мужскую гордость, повыпячивал грудь, ну и довольно. Надо бежать по магазинам за покупками.

Милованов вздохнул:

– Это же столько рассказывать! Может быть, вас интересует что-то конкретное?

– В самую точку, – обрадовался полковник. – Ваш руководитель группы сообщил, что вы не ночевали в гостинице в ночь с седьмого на восьмое. Это верно?

Милованов не смутился, даже раздвинул губы в деланой улыбке:

– Это могло бы интересовать больше мою жену… но дело в том, что для работы в нашем НИИ подбирали людей с крепкими семейными устоями. На случай соблазнения иностранными шпионами. Так что не дождетесь, чтобы моя супруга вцепилась мне в волосы прямо здесь, в кабинете.

– Вцепится дома? – поинтересовался полковник.

Милованов выдержал паузу:

– С чего бы? Я вел себя пристойно. Тем более что супруга была со мной. На предыдущем вечере мы познакомились с умным и очаровательным господином Мюллером. Он знаток антиквариата и коллекционер, очень богат, на следующий день мы приняли приглашение посетить его имение.

Женщина вздохнула, глаза ее затуманились. Полковник перевел взгляд с нее на Милованова:

– Что там потрясло?

– Все, – ответил Милованов просто. – Даже не роскошь… он умеет жить без нашего купеческого… или новорусского пылепускания в глаза. Но… короче говоря, мы были очарованы, время текло за неспешной беседой с милым хозяином и его очаровательной женой, мы договорились дружить семьями, а когда пришло время расставаться, было поздно, а мы чуть-чуть попробовали его вин… словом, заночевали у него. С женой. В одной роскошной постели. С женой, а не с Мюллером. Что-то еще?

Полковник развел руками. Мол, все. Милованов начал подниматься со стула, когда полковник спросил нерешительно:

– Все равно у меня какое-то странное ощущение… Он вам ничего не предлагал?

Милованов косо посмотрел на него, на меня. Жена напряженно молчала. Наконец он сказал нехотя:

– Я купил у него рукопись… дневник юного Джона Турча….

Полковник вскинул брови:

– Кто это?

– Великий деятель Америки, – сказал Милованов. Он вскинул голову, в глазах были горечь и гордость. – Он так много для нее сделал, а она… Правда, похоронили с высшими воинскими почестями, везли на пушечном лафете, за гробом шел весь конгресс, все правительство США… но судьба была к нему жестока.

Я слушал заинтересованно, даже бумаги перебирать перестал. Полковник посмотрел на меня с неудовольствием, спросил:

– А чем же, позвольте узнать…

– Он был героем Гражданской войны, – пояснил Милованов. – До нее работал простым фермером, пахал землю, выращивал скот… Когда индейцы с набегами, успешно отбивался, сумел как-то научиться стрелять из всех видов оружия, удивительно владел саблей… Но когда началась Гражданская, его согнали с насиженного места. Сперва дрался один, потом к нему примкнули фермеры, отрядик вырос в большой отряд, затем разросся до полка, а потом и до бригады… Дела северян шли плохо, только его войско одерживало победу за победой, сам президент Линкольн вручил ему высшие награды и звание бригадного генерала. А по окончании войны он основал журнал «Военное обозрение»… кстати, и сейчас это лучший в мире журнал по военной технике, стратегии и тактике…

Полковник слушал терпеливо, но, когда Милованов сделал паузу, осторожно вклинился:

– Простите, но его судьбе можно только позавидовать.

– Вы так считаете? – спросил Милованов, губы его искривились в горькой улыбке.

– Да…

– Ошибаетесь.

– Но что же в его судьбе не так?

– Он всю жизнь мечтал стать скрипачом! – выпалил Милованов. – Об этом он и писал в своем детском дневнике. Он мечтал научиться играть на скрипке, ездить с концертами… Его мечта все же осуществилась, но когда… Ему было за восемьдесят, когда наконец взял в руки скрипку, поехал с концертами по городам Америки. Это был гениальный скрипач, на его концерты билеты всегда были раскуплены задолго до его приезда. Еще десять лет он ездил с концертами по Америке! Но у меня волосы встают дыбом, когда я пытаюсь вообразить, какой мощи был бы этот скрипач, если бы взял скрипку с детства!

– В восемьдесят лет? – изумился полковник.

– Он умер… или погиб… в истории США это неясно, когда ему было за девяносто.

Полковник кусал губу, пальцы хрустнули громко, когда заломил почти в театральном жесте:

– Странно, почему он продал вам…

– Странно? – переспросил Милованов горько. – Увы, Америке это неинтересно. Она признает только победителей. Для нее Джон Турч – это супергерой Гражданской войны, воплощение американской мечты. Прошел от простого фермера к погонам генерала, получал награды из рук самого Линкольна! А кому нужен скрипач?.. Этот рукописный дневник выставлялся на аукционах, но никого не заинтересовал.

Полковник сочувствующе покивал, протянул Милованову бумагу:

– Вот пропуск на выход. Вы уж извините… Надеюсь, мы отняли у вас не слишком много времени.

Милованов бросил сухо:

– Не очень. До свидания!

Жена улыбнулась на прощание полковнику. Мол, мужчине надо показать свою независимость. Полковник движением бровей дал понять, что все понимает, пусть ее супруг и дальше ходит с прямой спиной, пара была уже возле двери, когда я решился задать мучивший меня вопрос:

– Простите… рукопись… этот дневник Джона Турча… на аглицком?

Милованов оглянулся с таким изумлением, словно с ним заговорил дубовый стол. Полковник поспешно объяснил:

– Это наш сотрудник… из простых. Убирает, моет…

– Разумеется, – обронил Милованов холодно. – Разумеется!

В его голосе было столько издевки, что она звучала у меня в ушах и тогда, когда за ними захлопнулись далекие двери лифта. Полковник смотрел укоризненно, я скомпрометировал его заведение, но и злорадно: мол, у президента в помощниках такой идиот, каких сюда не пустят даже коврик вытряхивать.

– Хорошие люди, – сказал я. – Добрые. Отзывчивые. Надо же, американскую культуру берутся спасать!..

– Гм… – сказал полковник. – Вы что-нибудь нашли?

– Заканчиваю, – сообщил я. – А вы, если не лень, проверьте этого… Мюллера.

– Зачем?

– Ах да, ОГПУ не занимается мафией, только шпиенами…

– Мы помогаем коллегам из МВД, – сообщил полковник. – Делимся сведениями, а иногда даже принимаем участие людьми.

– Так поделитесь сведениями.

– Какими именно?

– Мюллер… Это кто-то из русских обирает наших лохов.

Полковник смотрел на меня как недавно Милованов. Поинтересовался ядовито:

– И что же, простите великодушно… я понимаю, что ваши выводы столь глубоки и неожиданны, что простому полковнику ФСБ вроде меня и не вникнуть… и не проникнуть… но, может быть, вы как-нибудь, при случае, соблаговолите объяснить на пальцах…

Он весь сочился ядом, вокруг него брызгали фонтаны радиоактивной грязи.

– Да что там, – ответил я мирно, но грудь уже ходила ходуном, мне все труднее становилось сдерживать неприличный хохот. – Это же просто… элементарно, как говорил кто-то одному идиоту… хорошему доброму идиоту… Нет, не идиоту, а просто… непросвещенному. Ха-ха…

Он стиснул зубы, в лице был гнев.

– Что же…

– Да загляните… – выдавил я, уже не в силах сдерживать смех, – в эн… энцикло… клопедии!.. Школьную, историческую, военную… ха-ха!.. великий стратег, что интуитивно одерживал победы… Ха-ха!.. Он же окончил Генштаб, один из самых блестящих его офицеров… полковник… герой защиты Севастополя… Малахова кургана… шесть боевых орденов… ха-ха… Он просто не мог стерпеть поражения России в Крымской войне, поссорился с царем, уехал из России вовсе…

Он слушал с восковым, как у покойника, лицом. Я чуть успокоился, но непристойный хохот лез у меня даже из ушей:

– По дороге он заехал в Англию к Герцену. Тот о нем написал пару строк… потом на Дикий Запад, где в самом деле пахал, как и Лев Толстой, босой и нечесаный… Но это не крестьянин, который спасует перед набегом индейцев, не так ли? А когда началась Гражданская… ну, дальше понятно, как этот неграмотный фермер сумел организовать и создать боеспособное войско. И побеждать в войне, где ни на одной стороне, ни на другой не было профессионалов!

Он медленно розовел, наконец вздохнул так шумно, что зашевелились бумаги на моем столе:

– Но все-таки… Как?.. Откуда? Почему вы все же уверены, что этот дневник – подделка?

Я удивился:

– Разве еще не понятно?.. Тоже мне разведка!.. Какой дневник юного Джона Турча на английском языке, когда этот Джон лишь в тридцать пять лет покинул Россию, а до этого по-аглицки не знал ни слова?.. И звали его тогда, естественно, Иван Турчанинов. Под таким именем он в наших энциклопедиях.

Массивная дверь с натугой отворилась. В кабинет вплыл массивный военный. Полковник вскочил, вытянулся, на меня метнул все же взгляд с неприязнью, никто из мужчин не любит, когда видят его подчинение другому. Генерал, явно генерал, вяло поинтересовался:

– Я слышал смех… а среди нашего уныния это так редко…

– Вербую агента, – отчеканил полковник. – Этот товарищ только что оказал нам неоценимую услугу, указал на одного из главарей русской мафии в Нью-Йорке… Это так, походя. Левой ногой. А в самом деле, Виктор Александрович, как вы посмотрите на такое предложение?.. Мы вам жалованье, погоны, пистолет…

Меня передернуло.

– Давайте лучше я вас попробую завербовать в футурологи… По-моему, вы в футурологии будете так же сильны, как я в агентизме… или как лучше назвать то, где обещаете погоны?

Генерал смотрел то на одного, то на другого, скупо улыбнулся: