усаживая братьев на своей конской спине.
ухватился за брата, Ификл вцепился в правый локоть кентавра, и две пары
пяток дружно забарабанили по гнедым бокам Хирона Кронида.
на брошенную им палку, но кентавр сделал вид, что не расслышал, и
медленной иноходью двинулся к кустам маквиса, откуда не так давно
появился.
словно впервые его заметив.
рукой цветок за ухом.
кулаком, чуть не свалился на землю и поспешно уцепился за Хирона.
Этого мы не возьмем! А если он сам придет, то мы его...
этого заставим развести костер и сварить нам похлебку. Договорились?
кусты.
одиночестве Гермий почесал в затылке, сунул жезл за пояс и, растерянно
пожав плечами, двинулся следом за Хироном, вполголоса проклиная колючие
ветки, норовящие хлестнуть Пустышку по лицу.
потому что именно у Хироновой пещеры Семья клялась Стиксом не нарушать
границу Пелиона без дозволения кентавра - Лукавый вдруг резко свернул в
сторону и устремился между соснами туда, где еле слышно смеялся бегущий по
дну оврага ручей.
таким, растерянным и смятенным, он не хочет предстать перед Хироном.
Негоже богу пребывать в растрепанных чувствах, да и вообще... стыдно.
Стыдно, и все тут! Сколько душ в Аид отвел, и ничего, а сейчас своя душа
не на месте...
стыдно, и не столько перед Хироном стыдно, сколько перед мальчишками,
перед восьмилетними смертными шалопаями, как ему сразу стало легче. И
сосны перестали укоризненно качать ветками, и кусты перестали тыкать в
него сучками, и сухая хвоя под ногами зашуршала гораздо благожелательнее,
и мордочка симпатичной дриады высунулась из дупла, подмигнула Гермию и,
застеснявшись, исчезла с легким смехом.
Аполлон с Артемидой у болтливой Ниобы не то дюжину детей перестреляли, не
то вообще два десятка (кто их считал, покойников-то?!), а потом сияли, как
солнце в зените, и все хвастались, что ни одной стрелы зря не потратили!
Тантал или там Прокна, жена Терея - эти не то что чужих - своих детей не
пожалели, зарезали, как скотину, а после еще и еду из них сготовили... Ну
нет же, нет такой богини - Совесть! Ата-Обман есть, Лисса-Безумие,
Дика-Правда, наконец, - а Совести нету! Ну почему у всех ее нет, а у меня
есть?! Что ж я за бог такой невезучий?! Ведь сказать кому: Лукавого
совесть замучила - засмеют! Воровал - не мучила, врал - как с гуся вода,
друг на дружку натравливал - и глазом не моргал... пойду к Арею, в ножки
поклонюсь: научи, братец, убивать!.. Этот научит... вояка! Все хвастается,
что Гера его прямо в шлеме родила! Видать, головку-то шлемом и
прищемило..."
самобичевания он как-то машинально перешел к мысленному бичеванию своего
вечного недруга Арея; не сразу заметил он и то, что у ручья уже кто-то
сидит, свесив в воду раздвоенные копыта и задумчиво почесывая кончик
острого и волосатого уха.
Какими судьбами?
покосился на расстроенного бога и неопределенно хмыкнул.
не договорив, Силен замолчал; потом, не глядя, протянул руку и выволок из
груды сушняка объемистый бурдюк.
давай, не жмись...
шевеля ушами. - Когда у вас, богов, неприятности, вы должны быть грубы и
неприветливы.
скалился щербатой пастью.
козлоногий, они сейчас начнутся. Из-за жадности. И никакой Дионис тебе не
поможет. Понял?
вымогатель! Авось, повеселеешь - на тебя такого смотреть, и то противно!
Подняли шум на весь Пелион - Хирон копытами топочет, этот летун кадуцеем
машет, орешник трещит, камни чуть не сами собой из земли выворачиваются...
Как не выпить после трудов праведных?
припасть к нему, подавился и закашлялся, багровея лицом.
как бы не стошнило...
не хватало для полного счастья.
сюда душой отдыхать прихожу ("С похмелья!" - ядовито ввернул Гермий, но
сатир пропустил это мимо мохнатых ушей), а тут чуть гору с корнем не
вывернули! Глухой не услышит, слепой не увидит... а дурак не поймет - раз
Хирон к Тартару взывает, значит, кому-то хвост подпалили! И уж наверное не
Хирону. Дай-ка сюда бурдючок, что-то у меня в горле пересохло...
удовлетворенно сопя, а Гермий смотрел на старого сатира и ощущал, как
затухает внутри головня раздражения, подергиваясь серым пеплом, как вино
из Силенова бурдюка туманит голову, но это хорошо, потому что такая голова
соображает гораздо лучше, а даже если это Гермию только кажется, то
неважно и вообще - наплевать... и еще очень своевременно будет разуться и
опустить босые ноги в холодный ручей.
бурдюк и великодушно протянул его Лукавому.
наполняло Гермия терпимостью; и даже морщинистая физиономия Силена с
вывороченными губами и хитрыми, близко посаженными глазками выглядела в
этот миг вполне... вполне.
Силена. - Как там она, все цветет?
не цветет... весна прошла, с чего тут зацветешь?
дочь племени дриопов, лесная нимфа по матери! Как глуп был смертный муж ее
Андремон, не оценивший врученного ему сокровища! - глуп и жесток был
Андремон, злобно бил он несчастную Дриопу, портя синяками прекрасное лицо
нимфы! Не стерпел Гермий, плененный хрупкой прелестью несчастной - плохо
кончил зверь-Андремон, подвернувшись под удар невидимого жезла-кадуцея, и
смеялась на похоронах мужа невинная нимфа, уже беременная от Гермия.
единственного и неповторимого... неистощима была Дриопа как в любви, так и
в славословиях!
равнодушно бросила в лесу, даже не удосужившись обмыть младенца и
завернуть его в покрывало - только тогда понял Лукавый, за что покойный
Андремон бил жену, как Зевс восставших титанов. Понял и спустился в Аид,
нашел там тень Андремонову и щедро поил ее кровью жертвенной коровы,
возвращая мертвому память, а потом долго беседовали убитый и убийца,
Андремон и Гермий-Лукавый, Гермий-Простак, Гермий-Рогач...
мать и не в отца (странно, что это не заинтересовало Лукавого раньше!), но
сын белогрудой нимфы от него, Гермия... Это уже ни в какой кувшин не
лезло!
козлоногого, покрытого темной и густой шерстью, остроухого, смуглого...
Березин Федор
Шилова Юлия
Андреев Николай
Прозоров Александр
Беляев Александр
Смоленский Вадим