Чтение 30–й страницы книги ~Мэйлань~

Немедленно!

Я не тронулся с места. Во мне проснулись сразу два чувства, заговорив
о себе с не меньшей властностью, чем та, что была в голосе Юнъэр
Мэйланьской.

Первым было упрямство - гибкое и неуступчивое, как клинок Единорога.
Пусть гонец и кинулся сломя голову к своей соловой кобыле - я не гонец и
не мальчик на побегушках, чтоб не размышляя выполнять чужие приказы.

Я - Чэн-в-Перчатке. Даже если иногда я об этом забываю.

Упрямство было весьма кстати - жаль только, что запоздало слегка...
глядишь, и выпутался б из разговора о свадьбе с большим успехом.

Вторым же чувство было любопытство - из тех побуждений, что
заставляют с улыбкой заглянуть в Восьмой ад Хракуташа.

- Успеется! - возразил я, поднимая Демона на дыбы и вынуждая гонца
отскочить в сторону от соловой, бросив поводья. - На кладбище никогда не
следует торопиться! Эй ты, кладезь хороших новостей, иди-ка сюда! Ну иди,
иди, не бойся...

- Я слушаю вас, Высший Чэн! - поспешно крикнул гонец, и я спиной
почувствовал удивленный взгляд Юнъэр.

Взгляд скользнул по спине и отскочил от панциря.

Во всяком случае, мне так показалось.

- Садись на лошадь, - гонец так и не осмелился приблизиться к Демону,
и мне пришлось повысить голос. - И проскачи по ближайшим кварталам. Живо!
Найдешь с десяток жителей - только чтоб разговорчивых и из тех, что
страдают бессонницей - и тащи их сюда! Мигом!

- Да, Высший Чэн! - просиял гонец, напрочь забывший о присутствии
правительницы. - Я сейчас... я понял вас!..

И - только копыта простучали по площади Фонтанов.

Тогда я пнул Демона У пятками в бока и неторопливо объехал вокруг
накренившейся стойки - единственного, что осталось от ворот Семи Небес.

- Тихо снять такие ворота невозможно, - бросил я, разглядывая
покореженные петли. - И...

- Их вообще невозможно снять! - запальчиво воскликнула Юнъэр и
осеклась, поняв неуместность своих слов.

- Тихо снять такие ворота невозможно, - повторил я. - Да и не
пытались их снимать тихо. Вон, и по петлям чем-то тяжелым били, и мостовая
разворочена... Ну ладно, площадь, фонтаны шумят, жилые дома неблизко - но
грохот, небось, квартала на четыре разносился! Если не больше... опять же
- может, кто-то видел что-нибудь, или слышал, или еще что! А кладбище
подождет... кладбище нас подождет.

- Возможно я немного ошиблась, - задумчиво произнесла Юнъэр,
подъезжая ко мне.

- В чем?

- Да так... нет, я даже рада! Просто непривычно слегка...

Потом мы молчали до тех пор, пока не вернулся взмокший гонец вместе с
дюжиной мэйланьцев, шумных и оживленно жестикулирующих.

Когда я научился выделять из общего гама отдельные слова и складывать
их в осмысленные фразы - я узнал следующее.

Ворота Семи Небес были украдены царем всех людоедов-ракшасов и
леших-якшей, кровавоглазым и двухголовым Бхимабхатой Шветой. Понадобились
они этому самому Швете для его свадьбы с кабирской Матерью всех песчаных
ведьм-алмасты, Шестиносой Аала-Крох, которая (то бишь свадьба) состоится
на мэйланьском городском кладбище в самое ближайшее время. После свадьбы
Бхимабхаты Шветы с Матерью алмасты должны, по идее, наступить
светопреставление, но это еще точно неизвестно.

Зато было точно известно, что этой ночью на площади Фонтанов побывали
два доверенных великана любвеобильного Шветы - поросший белой шерстью с
головы до ног гигант Амбариша с пылающим мечом и его родной брат, владелец
палицы Конец мира, исполин Андхака (тоже поросший шерстью, но в отличие от
Амбариши, черного цвета).

Вот эти-то два очаровательных черно-белых братца и занялись воротами,
время от времени прикладываясь к бочонку настойки Огненного дракона.
Кстати, как шепнула мне Юнъэр, такая настойка действительно существовала -
она олицетворяла мужское начало и подавалась к столу в исключительных
случаях (например, свадьба в правящем семействе), да и то крохотными
символическими порциями.

Лишь губы омочить.

К середине рассказа - который я для себя назвал "Касыдой о похищении
ворот Семи Небес" - обнаружился еще один свидетель, приведенный
расторопным гонцом. Свидетелем оказался щуплый подметальщик улиц Цунь
Шлеп-нога, которого этой ночью нелегкая занесла на площадь Фонтанов в
самый разгар безобразия расшалившихся великанов.

Цунь Шлеп-нога не убоялся грохота палицы Конец мира и полыхания меча
Амбариши по одной причине - он был сильно пьян и искал прохладного убежища
подле любимого фонтана в виде оскалившегося тигра, а шум в ушах, блеск в
глазах и качающуюся землю бедняга Цунь воспринимал довольно-таки
равнодушно.

В первый раз, что ли...

- Что, и великанов видел? - недоверчиво спрашивал я у Цуня, терпящего
жестокие муки утреннего похмелья. - Этих... с шерстью?!

- Видел, - упрямо мотал кудлатой головой Шлеп-нога. - С шерстью.
Большущие...

- И ворота именно они ломали? - хмурился я.

- А то кто же?! - не сдавался герой Цунь. - Они, понятное дело...
Амбариша да Андхака. Дубиной как дадут, мечом как полоснут, а после
драконовку кружками хлещут! Аж шерсть дыбом! И мне поднесли, не
погнушались...

- Что поднесли-то?

- Как что? Эту... настойку на Огненных драконах! Только я не великан,
я больше одной кружки не осилил... я когда проснулся - ни великанов, ни
ворот. Ни драконовки... Всю выхлестали, гады косматые, а то, что человеку
с утра поправится надо - это им без разницы! Хорошо, хоть не закусили
мною, пока спал...

Юнъэр внимательно слушала, не перебивая, и, по-моему, была готова
поверить во что угодно - вплоть до царя якшей и ракшасов, двухголового
Бхимабхаты Шветы.

Я кинул Цуню монету и одобряюще улыбнулся Юнъэр.

- А теперь - на кладбище! - крикнул я неестественно веселым голосом.

Толпа свидетелей понимающе закивала головами.

- Кладбище - это правильно, - пряча монету за щеку, сообщил
повеселевший Шлеп-нога. - Вот и Андхака мне так говорил - быть, мол, всем
вам на кладбище! В самом скором времени... Рычит, подлец, хохочет, а сам
дубиной по воротам, по воротам! И изо рта язык пламени локтя в полтора...

И он довольно-таки неприлично показал длину языка Андхаки.

Кладбище было как кладбище - если не считать того, что перед входом в
него гордо стояли ворота Семи Небес.

А вокруг ворот стояла такая толпа, что казалось, будто половина
Мэйланя умерла нынешней ночью от красной оспы, а оставшаяся половина
явилась хоронить усопших.

Сами ворота были каким-то невообразимым образом приделаны к прутьям
ограды кладбища - в месте свеженького пролома - а за воротами шагах в
двадцати начинались чистенькие беленькие надгробия со столбиками,
исписанными иероглифами; и узорчатые створки знаменитых ворот Семи Небес
жалобно скрипели под порывами ветра.

- Незапертые они, - услужливо доложили нам сразу два голоса. - Добро,
мол, пожаловать... засова нет, потому и не запертые. Скрипят, как не знаю
что...

- А засов великаны украли, - вмешался еще один знаток. - Для важного
дела.

- Для какого дела? - машинально спросил я.

- Для важного, говорю! Девственность невесты проверять будут. С
Матерью алмасты, Шестиносой Аала-Крох, иначе нельзя... опять же если
Бхимабхата Швета ослабел, то засов для брачной ночи как нельзя лучше!..

- Медный он, засов этот, - тихо сказала мне Юнъэр. - Целый брус меди,
шести шагов в длину. Его и вынимали-то из ворот раз в десять лет, по
праздникам...

Я с уважением подумал о девственности Шестиносой Аала-Крох - хотя мне
было совершенно непонятно, как Аала при такой непробиваемой девственности
исхитрилась стать матерью, да еще Матерью всех алмасты.

Ладно, с этим пускай царь Бхимабхата разбирается, а у меня - при всем
моем к нему сочувствии - и без того дел по горло.

Толпа послушно расступилась перед моим Демоном У - полезный, однако,
конь оказался! - и я некоторое время разглядывал ворота Семи Небес. Мне
было не до искусства кименских мастеров, хотя и впрямь узор створок был
весьма красив. Я смотрел, и в голове моей отнюдь не теснились какие-то
особые догадки. Просто смотрел. Сам не знаю зачем. И, судя по тому, что я
видел на площади Фонтанов и здесь, без великанов дело не обошлось. Без
этих... Амбариши да Андхаки. Ох, что-то и я заговорил, как Цунь
Шлеп-нога!.. Амбариша, Андхака, шутники косматые, любители хлебнуть
драконовки... М-да, весело, прямо скажем, дела разворачиваются!

Юнъэр, не поехавшая за мной и оставшаяся вне толпы, выслушивала
доклады многочисленных чиновников в жестких четырехугольных шляпах. Нет,
на чиновниках была и всякая другая одежда, но именно шляпы сразу бросались
в глаза. Чиновники говорили, Юнъэр кивала, я хмурился и смотрел на ворота,
Демон У переступал с ноги на ногу и замышлял какую-то пакость.

Отличное времяпровождение, не так ли?!.

За моей спиной раздался изумленный гул, и большая часть толпы
сорвалась с места, побежав в неизвестном направлении. Я подъехал к Юнъэр и
чиновникам, где и узнал, что найден засов.