сдвигалась с места три дня. Казалось, ее тело умерло, - под конец она уже не
чувствовала ни жары, ни даже жажды.
ее почти что оставило.
прохлада и тень. Жестокое солнце наконец-то скрылось...
нести ее к сложенному из грубых камней колодцу посреди пыльного двора. Нет.
Они не увидят ее слабости.
яростную жару. Смотрели они на нее с явным удивлением, пробивавшимся через
старательно наведенное равнодушие.
прихваченная обрывком бечевки, смирно сидела тряпичная куколка, невесть как
уцелевшая во всех перипетиях и тревогах.
тот, что в середине.
плащ слева.
пять деревень и продолжает распространяться. Поселяне отказались платить
положенное своим сеньорам и отправлять барщину, равно как и нести церковные
повинности. Ересиархи заявляют, что люди рождаются нагими, не имеющими
ничего, и такими же уходят, потому все богатства, кроме созданного собственным
трудом, нечисты и богопротивны. Повстанцы взяли приступом замок
достопочтенного барона Филеаса и предали огню все имущество. О том, что
сделали эти грубые скоты с баронессой и ее дочерьми, мой язык отказывается
говорить.
подобострастном поклоне.
и таких же портах, не стеснявших движений. Странный наряд для девочки, но,
похоже, никого из ее собеседников он ничуть не удивлял.
порядок. Совершенно нет необходимости слать туда войска - они просто опустошат
землю, перевешают всех, кто подвернется под руку, спалят деревни и,
разумеется, не схватят никого из истинных вожаков мятежа. Уцелевшие пейзане
разбегутся кто куда, большей частью, разумеется, в Нарн, к богомерзким эльфам
Тьмы. Этого мы допустить не можем. Поэтому я посылаю тебя. Не подведи меня,
девочка. Да пребудет с тобой благословение Спасителя.
неважно. Сидевший имел право ей приказывать, и этим все было сказано.
на громадных сковородках жуликоватого вида содержатели жарили более чем
подозрительную требуху; бесконечной чередой идущие лица, усталые, озлобленные,
искаженные завистью, гневом, похотью - всеми дурными человеческими чувствами.
Ниакрис скользила сквозь этот поток крошечной серебристой рыбкой, что легко
избегнет любых сетей. У нее было дело, и ей надлежало сделать его как следует.
их называли Железным хребтом. К темным облакам примешивался дым пожаров - и
справа и слева от тракта что-то горело, но кто и что жег там - то ли
восставшие сводили счеты с баронами, то ли баронские дружины по-свойски
расправлялись со смутьянами, Ниакрис так и не узнала. Ей это было неважно.
Очевидно было только одно - каждый день войны гибнут невинные, чьи-то дочери,
девочки, такие же, как она сама, только обделенные магическими способностями,
остаются без мам и дедушек, а часто - погибают и сами. И она, Ниакрис,
способна остановить это бедствие - остановить такой ничтожной ценой, как
пять-шесть человеческих жизней - жизней тех, кто начал всю эту кровавую
замятию.
затаилась. Ночью отсюда выйдет уже не грязная ободранная девчонка-нищенка, все
эти дни пробиравшаяся дорогами Эгеста, донельзя забитыми бежавшим от войны
людом, - ночью отсюда выйдет Ниакрис, та, что мстит, - и ее нынешнее дело тоже
будет частью ее одной большой Мести, той самой, Мести Настоящему Врагу.
отыскивало тех, кто исступленней других верил в свои слова, - вожаки были
истинными фанатиками, они подняли людей не для того, чтобы добиться за счет их
жизней славы или богатства. Они и в самом деле хотели "как лучше".
келье. С десятком охранников они совещались, куда идти дальше, - восстание
требовало крови, и как можно скорее. Одним разграбленным замком ярость
крестьян не насытится.
кто чем сторонников - выходя в бок и спину полуторатысячному баронскому войску,
наспех собранному соседями несчастного Филеаса. Замысел был прост и понятен -
пользуясь ночной темнотой и всегдашним презрением профессионального воина к
"земляным червям"-пахарям, ударить внезапно, поджечь, что можно, перебить
сколько удастся сонных - и уходить. Через два дня молва разнесет эту весть по
всей округе, превратит ее в разгром ненавистных баронов - и под знамена
восстания встанут новые сотни и тысячи из тех, кто пока еще колеблется.
осторожностью и хитростью дикого зверя, потому что он пламеннее всех верил в
то, что сам говорил на деревенских улицах. Его Ниакрис нащупать пока никак не
могла, и это было плохо - значит, главарь владел какими-то зачатками
волшебства, которые, соединяясь со слепой, жгучей верой, могли дать ему и в
самом деле немалую власть.
знала, почему, но не собиралась задумываться) - и потому она сперва разделается
с теми, кто рядом.
до утра Ниакрис не стала. Глухой полночью, в час между собакой и волком, она
дождалась дружно топавших по лесной дороге крестьян в небольшом овражке, где
по дну ласково журчал ручеек, до сих пор, несмотря на осень, окруженный
пышными папоротниками.
опасаясь, - баронские удальцы ни за что на свете не сунутся в чащу, которой
они боятся больше, чем огня, а дикие звери сами не подступятся к такому
множеству хорошо вооруженных людей, не говоря уж о пламени в их руках.
которым чем больше людей, тем больше добычи, - но отогнать таких как раз и
должны были главари, вожаки, вместе с примкнувшими к восставшим двумя
настоящими деревенскими колдунами - эти, правда, считались мастерами больше по
дождям или же предотвращению оных, но для крестьян они все равно были
волшебниками, и этим все было сказано.
чем-то негромко переговариваясь. О чем - девочку совершенно не волновало, все