обнаженных женщин. Однако же в Византии действовал театр под откровенным
названием - Порнай. Проклятый служителями церкви, театр продолжал
существовать, и одной из его опор сделалась Феодора. Закон кончался на
пороге Порная.
прикосновение к ее одежде уже оскверняло. Случайная встреча с Феодорой
утром считалась дурной приметой на весь день. Сотоварки, менее удачливые,
чем Феодора, ненавидели актрису: тонкая наблюдательность Феодоры наделяла
их обидными прозвищами, которые прилипали на всю жизнь.
христианского раскаянья, влюбился в Феодору. По примеру многих влюбленных
он вселил в актрису Порная евангельскую Марию Магдалину. Патрикий уезжал.
Базилевс Юстин назначил его префектом Ливийского Пентаполиса, области пяти
городов Ливии.
душ. И в том и в другом он оказался несостоятельным. Постаревший за
несколько месяцев на годы, истощенный, пресыщенный, Гекебол выместил свое
жалкое бессилие на неудачливой Магдалине.
Александрии на купеческом судне, платя сирийцу-хозяину своим телом.
которому два медных обола. Тогда в золотом статере еще считали двести
десять оболов.
познали ее и где все слыхали о ней. Иной возвращается неузнаваемым.
Феодора осталась собой - считали, что жемчужина, забытая на годы в клоаке,
не теряет блеска. Феодора сумела принести горсточку статеров в
поясе-копилке, который надевали на голое тело, и уверенность в
бессмыслице, в глупости своей жизни: хоть и поздно, но опыт с префектом
Ливийского Пантаполиса научил ее многому. Много было обдумано и в тяжких
скитаниях по старым греко-римским городам Малой Азии.
домов, построенных богатыми, чтобы наживаться на сдаче жилья внаем.
Феодора наняла комнату, похожую на стойло или на монастырскую келью.
выделывают сарацины-арабы, ящик, на котором можно сидеть и где можно
спрятать скудное имущество, две глиняные чашки и кувшин для воды - такова
была обстановка, в которой началась новая жизнь.
головой - наедине ей приходилось заниматься гимнастикой, чтобы сохранить
прямизну спины, - Феодора не пропускала ни одной службы в Софии
Премудрости, что рядом с Палатием. Женщину слишком знали в Византии, и
долгие месяцы она подвергалась насмешкам, от нее гадливо сторонились
священники, отказывая в причастии. Феодора терпела. Евтихий, пресвитер
Софии, сжалившись, наложил на кающуюся тяжкую епитимью. Хлеб и вода и
десятки тысяч поклонов перед образом Марии Магдалины, назойливо
напоминавшей Феодоре о Гекеболе. Так много глаз следило за Феодорой, что
епитимья была неподдельной, а искушения, непреклонно отвергнутые ею, стали
известными.
сделалась еще красивее, чем была. Закон был суров, сколько бы ни каялась
блудница, для нее не было возврата, кара смягчалась в настоящей жизни,
вечной, но не в этой земной, временной.
оскверненным рукам нельзя было доверить облачение клира; она шила хитоны
для отрядов палатийских войск, но и то не всех, а лишь навербованных среди
племен варваров.
не повторит ошибок, совершенных с первым. Она сумеет овладеть его
чувствами и разумом через чувства. Другой дороги для нее нет.
доставили сюда доверенные евнухи Палатия. Она не противилась, зная, что
отказ будет сломлен насилием.
дяди Юстина, и бывшей актрисы Порная остывшие сердцем мудрецы Леванта,
стараясь объяснить стремление мужчины к женщине и женщины к мужчине,
придумали рациональную, на их взгляд, теорию о половинках душ, вложенных
богом в тела людей. Любовь есть поиск своей половины, ошибки любви -
ошибки поиска. Так просто, так все оправдано для всех, навсегда...
базилевс Юстин изобразил л е г и под эдиктом о присвоении Феодоре звания
патрикии. Новая патрикия обладала домом в Византии и той самой виллой, где
произошла первая встреча. Десятки кентинариев государственной казны
превратились в позолоченную скорлупу возлюбленной Юстиниана. Деньги и
роскошь любовник может дать, может и отнять. Влюбленные задумали связать
себя браком. Кафолическая церковь не признавала развода.
поведения. Жена Юстина, базилисса Евфимия, пришла в ярость при вести о
намерении племянника мужа. Сам Юстин некогда сделал пленницу Евфимию своей
наложницей, затем женился на ней. Тогда она носила имя Луппицины. С
врожденным у варваров упрямством Евфимия-Луппицина заставила Юстиниана
дождаться ее смерти. Вдовец Юстин утвердил новый эдикт. Отныне, памятуя
заветы Христа и милосердие божие, империя возвращала все права блудницам,
когда они доказывали примерным целомудрием отказ от пути греха. На голову
Феодоры поднялась диадема базилисс.
Юстина: византийцы считали годы по базилевсам и налоговым периодам. Но
Юстиниан правил один. Душа медленно, неохотно расставалась с телом старого
базилевса.
императорским пурпуром. Его длинные волосы бережно раскладывали на
подушке, чтобы они образовывали нимб-сияние, как на иконах святого
Юстина-мученика, автора благочестивого труда "Возвеличение веры
Христовой". Память того Юстина, замученного язычниками (в год шестьдесят
седьмой от рождения Христа, а от сотворения мира в году пять тысяч
шестьсот шестидесятом), славилась церковью тринадцатого апреля. Этот день
отмечался особо, как тезоименитство правящего базилевса. Но сам базилевс
уже не помнил имени своего святого.
дядю-Соправителя.
отваливался, как у мертвого, и рот казался черным провалом внутрь тела.
Юстиниан ловил взгляд тусклых, налитых водой глаз. Зрачки напоминали плохо
полированное стекло, морщины были как железные, хотя лицо и тело базилевса
мыли душистым уксусом, умащивали нежными мазями из кашалотового воска,
воды и розового масла.
Юстиниан склонялся, вслушивался. Однажды он уловил:
императорский пурпур, поднимали белоснежные простыни. И внезапно через
побежденный запах роз грубо, как меч, пробивалось тяжкое зловоние.
в перчатках из нежного меха и, не дыша, согласным усилием, не поднимали -
возносили громадный костяк. И все же Юстин жалобно кричал:
жаловалось тело, слишком зажившееся на этом свете. Юстин не хотел, чтобы
его трогали. В неподвижности он, может быть, еще создавал себе сон-мечту.
Уложенный на чистое полотно базилевс ловил воздух кистями рук, что-то
нащупывал. Встретив протянутую руку племянника, старец оттягивал свою,
подобно улитке, которая, ощутив жар уголька, сжимает и прячет в раковину
рогатую голову с трепещущими щупальцами слепых глаз.
поручив его заботам наемников. Для Юстиниана дядя был больше отца с
матерью. Чтущему родителей своих будет благо, и долголетен он будет на
земле.
богослужение у ложа базилевса Юстина, ежедневно его причащали тела и крови
Христовых. Поистине он был счастлив, освобожденный от груза греховности. А
то, что он не мог умереть, касалось его, не Юстиниана.
Священную Опочивальню Феодоры-базилиссы.
склонялись евнухи в приемной базилиссы, склонялись сенаторы, патрикии,
военачальники, которые часами изнывали в тесном коридоре около приемной в
надежде увидеть лицо базилиссы.
белые колоссы-спафарии испытанной силы и проверенной преданности.
Следующие залы, кроме базилевса, были доступны только избранным евнухам,
отборным рабыням, приближенным наперсницам и слепым массажистам. Здесь на
стенах зеркала в форме дисков, прямоугольников, многоконечных звезд,
грандиозных цветов удивительно расширяли пространство. Полированное
Конюшевский Владислав
Афанасьев Роман
Корнев Павел
Мацумото Сэйте
Перумов Ник
Смоленский Вадим