го второго. И Масуди вдруг стало ясно, как это нужно делать. Но когда он
уже хотел встать, потому что все было продумано, он почувствовал, что
опять попал в чей-то сон, что опять, на этот раз не по своей воле, охо-
тится. Вокруг не было ни людей, ни животных. Лишь песок, безводное
пространство, распростершееся, как небо, и за ним - город городов. Во
сне ревела большая, мощная вода, глубокая, доходящая до самого сердца,
сладкая и смертоносная, и Масуди она запомнилась по реву, который прони-
кал во все складки его тюрбана, закрученного так, чтобы походить на одно
слово из пятой суры Книги пророка. Масуди было ясно, что время года во
сне отличается от того, что наяву. И он понял, что это был сон пальмы, о
которую он опирался. Она видела во сне воду. Ничего больше во сне не
случилось. Только шум реки, закрученный умело, как белейший тюрбан... Он
вошел в Царьград в засуху, в конце месяца шаабана, и на главном базаре
предложил для продажи один из свитков "Хазарского словаря". Единствен-
ный, кто заинтересовался этим товаром, был монах Греческой церкви по
имени Теоктист Никольский который и отвел его к своему хозяину. А тот,
не спрашивая о цене, взял предложенное и спросил, нет ли чего-нибудь
еще. Из этого Масуди сделал вывод, что он у цели, что перед ним искомый
второй, тот, кого видит во снах Коэн и кто послужит ему приманкой, на
которую он должен клюнуть. Коэн, конечно же, из-за него прибыл в
Царьград. Богатый покупатель хазарского свитка из мешка Масуди служил
дипломатом в Царьграде, он работал на английского посланника в Великой
По звали его Аврам Бранкович ?. Он был христианин, родом из Трансильва-
нии, рослый и роскошно одетый. Масуди предложил ему свои услуги и был
принят на службу. Поскольку Аврам-эфенди работал в своей библиотеке
ночью, а спал днем, его слуга Масуди уже в первое утро получил возмож-
ность заглянуть в сон своего хозяина. Во сне Аврама Бранковича Коэн ехал
верхом то на верблюде, то на коне, говорил по-испански и приближался к
Царьграду. Впервые кто-то видел Коэна во сне днем. Было очевидно, что
Бранкович и Коэн по очереди снятся друг другу. Так круг замкнулся, и
пришел час развязки.
дицу, выдои ее до конца, потому что никогда не известно, кому она будет
служить завтра! - И начал расспрашивать о детях своего господина. Он уз-
нал, что дома, в Эрделе, Аврам-эфенди оставил двух сыновей, один из ко-
торых, младший, страдает странной болезнью волос, и что он умрет, как
только с его головы упадет последний волос. А второй сын Аврама уже но-
сил саблю. Звали его Гргур Бранкович ?, и его оружие не раз обагряла ту-
рецкая кровь... Вот и все, но Масуди этого было достаточно. Остальное -
дело времени и ожидания, подумал он и начал тратить время. Прежде всего
он стал забывать музыку, первое свое ремесло. Он забывал не песню за
песней, а часть за частью этих песен; сначала из его памяти исчезли ниж-
ние тона, и волна забвения, как прилив, поднималась все выше и выше, к
самым высоким звукам, исчезала вся ткань песен, и в конце концов в памя-
ти Масуди остался только ритм, словно скелет. Потом он начал забывать и
свой хазарский словарь, слово за словом, и ему совсем не было грустно,
когда как-то вечером один из слуг Бранковича бросил его в огонь...
тать и хвостом вперед, Аврам-эфенди с наступлением последней джумы в ме-
сяце шаввале вдруг покинул Царьград. Он бросил дипломатическую службу и
со всей своей свитой и слугами отправился воевать на Дунай. Там, в го-
родке Кладово, в 1689 году от Исы они оказались в месте расположения
австрийского лагеря принца Баденского, и Бранкович поступил к нему на
службу. Масуди не знал, что ему думать и что делать, потому что еврей
направлялся в Царьград, а не в Кладово, и планы Масуди все больше расхо-
дились с ходом событий. Он сидел на берегу Дуная и аккуратно закручивал
тюрбан. И тогда он услышал рев реки. Вода бурлила глубоко под ним, но ее
рык был ему знаком, он полностью укладывался в складки тюрбана, которые
походили на одно слово из пятой суры Корана. Это была та же вода, кото-
рая снилась пальме в песках вблизи Царьграда несколько месяцев назад, и
по этому знаку Масуди понял, что все в порядке и что его путь действи-
тельно окончится на Дунае. Он оставался на месте в окопе и целыми днями
играл в кости с одним из писарей Бранковича. Писарь все проигрывал и
проигрывал и, надеясь вернуть потерянное, не хотел прерывать эту безум-
ную игру даже тогда, когда турецкие пули и снаряды стали ложиться совсем
рядом с их окопами. Масуди тоже не хотел искать безопасное место, потому
что у него за спиной был Бранкович, которому опять снился Коэн. Коэн
скакал верхом сквозь рев какой-то реки, что протекала через сон Бранко-
вича, и Масуди знал, что это рев того же самого Дуная, который можно бы-
ло слышать и наяву. Потом порыв ветра швырнул в него горсть земли, и он
почувствовал, что сейчас все сбудется. Когда один из них бросал кости,
на позицию, неся за собой запах мочи, прорвался отряд турок, и, пока
янычары кололи и рубили налево и направо, Масуди жадно искал глазами
юношу с седым усом. И он его увидел. Масуди увидел Коэна таким, каким он
преследовал его в чужих снах, - рыжеволосого, с узкой улыбкой под сереб-
ряным усом, с мешком на плече и цепочкой мелких шагов за спи турки уже
зарубили писаря, проткнули копьем Аврама Бранковича, который так и не
успел проснуться, и бросились к Масуди. Спас его Коэн. Увидев Бранкови-
ча, он упал как подкошенный, и из его мешка рассыпались бумаги. Масуди
сразу понял, что Коэн впал в глубочайший сон, из которого не будет про-
буждения.
почти с радостью, а Масуди ответил ему по-арабски:
как паша, удивленный таким ответом, спросил, откуда это известно, а Ма-
суди отвечал, что он тот, кто связывает и развязывает узел чужих снови-
дений, по роду занятий - ловец снов, что он давно уже следит за посред-
ником, своего рода приманкой для истинной добычи, который теперь умира-
ет, пронзенный копьем, и попросил оставить его в живых до утра, чтобы
проследить за сном Коэна, которому снится сейчас смерть Бранковича.
взвалили спящего Коэна на плечи Масуди, и он пошел с ними на турецкую
сторону, неся желанную добычу. Коэну, которого он нес, действительно все
это время снился Бранкович, и Масуди казалось, что он несет не одного, а
двоих. Юноша у него на плечах видел во сне Аврама-эфенди, как обычно,
когда тот бодрствовал, потому что его сон все еще был явью Бранковича. А
Бранкович если когда и был в яви, то именно сейчас, когда его проткнули
копьем, потому что в смерти нет сна. Тут для Масуди открылась возмож-
ность, о которой говорил ему Ябир Ибн Акшани. Масуди охотился на сон Ко-
эна, пока тот видел во сне смерть Бранковича, так же как до этого видел
во сне его жизнь.
диями на небе своих челюстей. И говорят, он видел смерть Бранковича так,
как видел ее сам Бранкович. От этого он очнулся с поседевшими ресницами
и подрагивающими ушами, кроме того, у него выросли огромные смердящие
ногти. Он так быстро думал о чем-то, что не заметил человека, который с
одного-единственного взмаха рассек его надвое саблей так что пояс упал с
него не размотавшись. Сабля оставила змеящийся след, и раскрылась страш-
ная, извилистая рана, как рот, произносящий какое-то неясное слово,
вопль мяса. Говорят, что все, кто видел этот страшный извилистый след от
удара саблей, запомнили его на всю жизнь, а те, кто его запомнил, расс-
казывают, что позже узнали его в книге "Лучшие подписи саблей" некоего
Аверкия Скилы ?, который собрал и представил самые известные приемы са-
бельного боя. В его книге, опубликованной в Венеции в 1702 году, этот
удар назывался именем одной из звезд в созвездии Овна. Был ли для Масуди
какой-то прок в этой страшной смерти и что он доверил паше перед казнью,
никто не знает. Перешел ли он через Сират-мост, тонкий, как волос, и
острый, как сабля, ведущий над адом прямо в рай, знают только те, кото-
рые больше не говорят.
словами: "Лучше бы я не спел ни одной песни, попал бы сейчас с ворами и
бандитами в рай! Музыка ввела меня в заблуждение, когда до истины было
уже рукой подать". Над могилой Масуди шумит Дунай и стоит камень с высе-
ченной надписью:
бы".
ком монастыре. В течение всей своей длинной жизни играл с монахом из
другого монастыря в шахматы без доски и фигур. Они делали один ход в год
на огромном пространстве между Каспийским и Черным морем, а животные, на
которых они по очереди выпускали сокола, служили им фигурами. В расчет
принималось не только поле, на котором каждое животное становилось добы-
чей, но и высота этого места над уровнем моря. Мокадаса аль-Сафер был
одним из лучших ловцов снов среди хазар. Считается, что в своем словаре
слов он смог собрать один волос с головы Адама Рухани (ср. Масуди
Юсуф ?).
рому он принадлежал, заставили его оплодотворить десять тысяч девствен-
ниц-монахинь. Последней, приславшей ему ключ своей спальни, как говорит
легенда, была принцесса Атех ?. Это был маленький женский ключ с золотой
монетой вместо головки. За этот ключ Мокадасе аль-Саферу пришлось запла-
тить головой, так как он вызвал ревность кагана. Умер заточенным в клет-
ку, подвешенную над водой.
Володихин Дмитрий
Суворов Виктор
Ильин Андрей
Андреев Николай
Ильин Андрей
Сертаков Виталий