ложку или чашку, но даже, может быть, и ходить. Но по какой-то странной,
чуть не звериной хитрости ему вдруг пришло в голову скрыть до времени свои
силы, притаиться, прикинуться, если надо, даже еще не совсем понимающим, а
между тем выслушать и выведать, что такое тут происходит? Впрочем, он не
совладал с своим отвращением: схлебнув ложек десять чаю, он вдруг
высвободил свою голову, капризно оттолкнул ложку и повалился опять на
подушку. Под головами его действительно лежали теперь настоящие подушки -
пуховые и с чистыми наволочками; он это тоже заметил и взял в соображение.
питье ему сделать, - сказал Разумихин, усаживаясь на свое место и опять
принимаясь за суп и за пиво.
растопыренных пяти пальцах блюдечко и процеживая в себя чай "через сахар".
целая история произошла. Когда ты таким мошенническим образом удрал от меня
и квартиры не сказал, меня вдруг такое зло взяло, что я положил тебя
разыскать и казнить. В тот же день и приступил. Уж я ходил, ходил,
расспрашивал, расспрашивал! Эту-то, теперешнюю квартиру я забыл; впрочем, я
ее никогда и не помнил, потому что не знал. Ну, а прежнюю квартиру, - помню
только, что у Пяти Углов, Харламова дом. Искал, искал я этот Харламов дом,
- а ведь вышло потом, что он вовсе и не Харламов дом, а Буха, - как иногда
в звуках-то сбиваешься! Ну я и рассердился. Рассердился да и пошел, была не
была, на другой день в адресный стол, и представь себе: в две минуты тебя
мне разыскали. Ты там записан.
разыскать. Ну-с, долго рассказывать. Только как я нагрянул сюда, тотчас же
со всеми твоими делами познакомился; со всеми, братец, со всеми, все знаю;
вот и она видела: и с Никодимом Фомичом познакомился, и Илью Петровича мне
показывали, и с дворником, и с господином Заметовым, Александром
Григорьевичем, письмоводителем в здешней конторе, а наконец и с Пашенькой,
- это уж был венец; вот и она знает...
я Петровна, а не Никифоровна, - прибавила она вдруг, когда перестала
смеяться.
сначала здесь электрическую струю повсеместно пустить, так чтобы все
предрассудки в здешней местности разом искоренить, но Пашенька победила. Я,
брат, никак и не ожидал, чтоб она была такая... авенантненькая... а? Как ты
думаешь?
встревоженного взгляда, и теперь упорно продолжал глядеть на него.
и как будто поддакивая полученному ответу, - и очень даже в порядке, во
всех статьях.
доставлял, по-видимому, неизъяснимое блаженство.
С ней надо было не так. Ведь это, так сказать, самый неожиданный характер!
Ну, да об характере потом... А только как, например, довести до того, чтоб
она тебе обеда смела не присылать? Иль, например, этот вексель? Да ты с ума
сошел, что ли, векселя подписывать! Или, например, этот предполагавшийся
брак, когда еще дочка, Наталья Егоровна, жива была... Я все знаю! А
впрочем, я вижу, что это деликатная струна и что я осел; ты меня извини. Но
кстати о глупости: как ты думаешь, ведь Прасковья Павловна совсем, брат, не
так глупа, как с первого взгляда можно предположить, а?
выгоднее поддержать разговор.
ответили, - но ведь и не умна, а? Совершенно, совершенно неожиданный
характер! Я, брат, отчасти теряюсь, уверяю тебя... Сорок-то ей верных
будет. Она говорит - тридцать шесть и на это полное право имеет. Впрочем,
клянусь тебе, что сужу об ней больше умственно, по одной метафизике; тут,
брат, у нас такая эмблема завязалась, что твоя алгебра! Ничего не понимаю!
Ну, да все это вздор, а только она, видя, что ты уже не студент, уроков и
костюма лишился и что по смерти барышни ей нечего уже тебя на родственной
ноге держать, вдруг испугалась; а так как ты, с своей стороны, забился в
угол и ничего прежнего не поддерживал, она и вздумала тебя с квартиры
согнать. И давно она это намерение питала, да векселя стало жалко. К тому
же ты сам уверял, что мамаша заплатит...
просит... а я лгал, чтоб меня на квартире держали и... кормили, -
проговорил громко и отчетливо Раскольников.
подвернись господин Чебаров, надворный советник и деловой человек. Пашенька
без него ничего бы не выдумала, уж очень стыдлива; ну а деловой человек не
стыдлив и первым делом, разумеется, предложил вопрос: есть ли надежда
осуществить векселек? Ответ: есть, потому такая мамаша есть, что из
стадвадцатипятирублевой своей пенсии, хоть сама есть не будет, а уж
Роденьку выручит, да сестрица такая есть, что за братца в кабалу пойдет. На
этом-то он и основался... Что шевелишься-то? Я, брат, теперь всю твою
подноготную разузнал, недаром ты с Пашенькой откровенничал, когда еще на
родственной ноге состоял, а теперь любя говорю... То-то вот и есть: честный
и чувствительный человек откровенничает, а деловой человек слушает да ест,
а потом и съест. Вот и уступила она сей векселек якобы уплатою сему
Чебарову, а тот формально и потребовал, не сконфузился. Хотел было я ему,
как узнал это все, так, для очистки совести, тоже струю пустить, да на ту
пору у нас с Пашенькой гармония вышла, я и повелел это дело все прекратить,
в самом то есть источнике, поручившись, что ты заплатишь. Я, брат, за тебя
поручился, слышишь? Позвали Чебарова, десять целковых ему в зубы, а бумагу
назад, и вот честь имею ее вам представить, - на слово вам теперь верят, -
вот, возьмите, и надорвана мною как следует.
него и, не сказав ни слова, отворотился к стене. Даже Разумихина
покоробило.
свалял. Думал было тебя развлечь и болтовней потешить, а, кажется, только
желчь нагнал.
с минуту и не оборачивая головы.
раз Заметова приводил.
оборотился и уперся глазами в Разумихина.
сам пожелал, потому что много мы с ним о тебе переговорили... Иначе, от
кого ж бы я про тебя-то столько узнал? Славный, брат, он малый,
чудеснейший... в своем роде, разумеется. Теперь приятели; чуть не ежедневно
видимся. Ведь я в эту часть переехал. Ты не знаешь еще? Только что
переехал. У Лавизы с ним два раза побывали. Лавизу-то помнишь, Лавизу
Ивановну?
чтобы времени не терять, за дело.
Шломо Вульф
Сертаков Виталий
Свержин Владимир
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия
Конан-Дойль Артур