тоскливое сияние заката, а Гусев все видел внизу волны песка, холмы,
развалины засыпаемой прахом умирающей тумы.
из лодки, отогнул на лице Лося простыню, приподнял его веки, прижался
ухом к сердцу, - Лось сидел не живой и не мертвый. У него на мизинце Гу-
сев заметил колечко и висящий на цепочке открытый флакончик.
лись в необъятно-высоком, черном небе. Пески казались серыми от их све-
та. Было так тихо, что слышался шорох песка, осыпающегося в глубоком
следу ноги. Мучила жажда. Находила тоска. - Эх, пустыня! - Гусев вернул-
ся к лодке, сел к рулям. Куда лететь? Рисунок звезд - дикий и незнако-
мый.
не работал, - коробка со взрывчатым порошком была пуста.
нул дубину сзади, за пояс, вытащил Лося, - идем, Мстислав Сергеевич, -
положил его на плечо и пошел, увязая по щиколотку. Шел долго. Дошел до
холма, положил Лося на занесенные песком ступени какой-то лестницы, ог-
лянулся на одинокую, в звездном свету, колонну на верху холма, и лег
ничком. Смертельная усталость, как отлив, зашумела в крови.
ла кровь. Тогда Гусев сел, - в тоске поднял голову. Невысоко над пусты-
ней стояла красноватая, мрачная звезда. Она была, как глаза большой пти-
цы. Гусев глядел на нее, разинув рот? - Земля! - Схватил в охапку Лося и
побежал в сторону звезды. Он знал теперь, в какой стороне лежит аппарат.
ми через канавы, вскрикивал от ярости, спотыкаясь о камни, бежал, бежал,
- и плыл за ним близкий, темный горизонт пустыни. Несколько раз Гусев
ложился, зарываясь лицом в холодный песок, чтобы освежить хоть парами
влаги запекшийся рот. Подхватывал товарища и шел, поглядывая на красно-
ватые лучи земли. - Огромная его тень одиноко моталась среди мирового
кладбища.
Литха, - свет ее был кроток и серебрист, двойные тени легли от волн пес-
ка. Две эти странные луны поплыли, - одна ввысь, другая на ущерб. В све-
ту их померк Талцетл. Вдали поднялись ледяные вершины Лизиазиры.
поля. Повалил ударом ноги одно из растений и жадно насытился шевелящим-
ся, водянистым его мясом. Звезды гасли. В лиловом небе проступали розо-
ватые края облаков. И вот, Гусев стал слышать будто удары железных
вальков, - однообразный металлический стук, отчетливый в тишине утра.
решетчатые мачты военного корабля, вчерашнего преследователя. Удары нес-
лись оттуда, - это марсиане разрушали аппарат.
и рядом с ним заржавелый, огромный горб аппарата. Десятка два марсиан
колотили по клепаной его обшивке большими молотками. Видимо, работа
только что началась. Гусев положил Лося на песок, вытащил из-за пояса
дубину:
из-за кактусов, - подбежал к кораблю и ударом дубины раздробил металли-
ческое крыло, сбил мачту, ударил в борт, как в бочку. Из внутренности
корабля выскочили солдаты. Бросая оружие, горохом посыпались с палубы,
побежали врассыпную. Солдаты, разбивавшие аппарат, с тихим воем поползли
по бороздам, скрылись в зарослях. Все поле в минуту опустело, - так ве-
лик был ужас перед вездесущим, неуязвимым для смерти сыном неба.
яйца. Крышка захлопнулась. Тогда притаившиеся за кактусами марсиане уви-
дели необыкновенное и потрясающее зрелище:
него коричневые облака пыли и дыма. Под страшными ударами задрожала ту-
ма. С ревом и громовым грохотом гигантское яйцо запрыгало по кактусовому
полю. Повисло в облаках пыли, и, как метеор, - метнулось в небо, унося
свирепых Магацитлов на их родину.
раскрыл глаза. Пыльная звездочка горела над ним совсем низко. Небо было
странное, - желтое, стеганое, как сундук. Что-то стучало, стучало мерны-
ми ударами, дрожала, дрожала пыльная звездочка.
но пустота поднялась вокруг него чашей, и он снова погрузился в непрог-
лядный сон.
казался теперь меньше чайного блюдечка. Лунными пятнами выделялись на
нем днища высохших морей, мертвые пустыни. Диск тумы, засыпаемой песка-
ми, все уменьшался, все дальше улетал от него аппарат куда-то в кромеш-
ную тьму. Изредка кололо глаз лучиком звезды. Но сколько Гусев ни всмат-
ривался - нигде не было видно красной звезды.
пространства вселенной. Осмотрел запасы воды, пищи, кислорода, завернул-
ся в одеяло и лег на дрожащий пол рядом с Лосем.
лежал с открытыми глазами, - лицо у него было в морщинах, старое, щеки
ввалились. Он спросил тихо:
как-то неопределенно. Не могу понять, - что было, а что - мои сны...
Странные сны, Алексей Иванович... Дайте пить...
чи одеяло и сел, скорчившись. Не было охоты ни думать, ни вспоминать, ни
ожидать. К чему? Усыпительно постукивало, подрагивало железное яйцо, не-
сущееся с головокружительной скоростью в бездонной пустоте.
скорчившись, в оцепенелой дремоте. Лось спал. Холодок вечности осаждался
невидимой пылью на сердце, на сознание.
Лось, - стоял среди раскиданных одеял, - марлевый бинт сполз ему на ли-
цо:
царапая:
снова - затих, задремал.
нели чувства. Слух привык к железному пульсу яйца и не улавливал более
звуков. Лось бормотал во сне, стонал, иногда лицо его озарялось
счастьем. Гусев глядел на спящего и думал:
спи!.. Хоть во сне поживешь. А проснешься - сядешь, вот так-то, на кор-
точки, под одеялом, - дрожи, как ворон на мерзлом сучке. Ах, ночь, ночь,
конец последний... Ничего-то человеку, оказывается, не надо"...
кой-то поблескивающий гвоздик... Наступало великое безразличие, надвига-
лось небытие.
снаружи о железную обшивку яйца.
лось - аппарат продвигается среди скоплений камней и щебня. Что-то нава-
лилось, и поползло по стене. Шумело, шуршало. Вот, ударило в другой бок,
- аппарат затрясся. Гусев разбудил Лося. Они поползли к наблюдательным
трубкам, и сейчас же оба вскрикнули.
Камни, глыбы, кристаллические грани сияли острыми лучами. За огромной
далью этих алмазных полей в черной ночи висело косматое солнце.
Включите реостаты. Нужно выйти из этих полей, иначе комета увлечет нас к
солнцу.
яйца участились, усилились. Гусев покрикивал сверху: - "Легче - глыба
справа... Давайте полный... Гора, гора летит... Проехали... Ходу, ходу,