девятого года, появился в будуаре шлюхи, где стал свидетелем ее похотливых
забав и наглых выходок; ведь портрет был ей нужен вот зачем: она, не
переставая смеяться, брала Людовика Пятнадцатого за голову и, показывая ему
на Карла Первого, говорила: "Взгляни, Людовик: вот король, которому отрубили
голову, потому что он не умел справиться со своим парламентом; так не пора
ли и тебе поостеречься своего?" Людовик Пятнадцатый растоптал свой парламент
и спокойно умер на собственном троне. А мы отправили в изгнание женщину, к
которой, возможно, нам следовало бы отнестись с большей снисходительностью.
Это полотно долгое время пролежало на чердаке в Версале, и я ни разу даже не
поинтересовался тем, что же с ним сталось... Как очутилось оно здесь? Почему
портрет следует за мной, вернее, преследует меня?
вы слышите его предупреждения, то это не рок, а сама судьба вам его
посылает!
говорить королю, оказавшемуся в моем положении?
ли мне будет задать вопрос?
наконец. - Что именно говорит этот портрет вашему величеству?
собственный народ, и что Иаков Второй лишился трона, после того как он
покинул народ.
величество ответит портрету.
решил: я буду действовать в зависимости от обстоятельств.
поддержке иностранных государств, а я слишком хорошо знаю, в каком положении
находится сейчас Европа, чтобы надеяться на нее. Прусский король предлагает
вторгнуться во Францию во главе сотни тысяч солдат; однако мне известны
честолюбивые интриганские замыслы этой небольшой монархической страны,
которая всеми силами стремится стать великим королевством и которая повсюду
мутит воду в надежде выловить еще одну Силезию. Австрия предоставляет в мое
распоряжение еще одну сотню тысяч солдат; но я не люблю моего шурина
Леопольда, двуликого Януса, благочестивого философа, мать которого,
Мария-Терезия, отравила моего отца. Мой брат д'Артуа предлагает мне
поддержку Сардинии и Испании, но я не доверяю обеим этим державам,
подчиняющимся моему брату д'Артуа; ведь он держит при себе господина де
Калона, смертельного врага королевы, того самого, который снабдил
комментариями - я видел собственными глазами, манускрипт - памфлет графини
де ла Мотт об этом отвратительном деле с ожерельем, мне известно обо всем,
что там происходит. На предпоследнем заседании Совета стоял вопрос о моем
низложении и назначении регента в лице, по всей видимости, другого моего
горячо любимого братца графа Прованского; а на последнем заседании Совета
господин де Конде, мой кузен, предложил вторгнуться во Францию и двинуться
на Лион, "чтобы ни случилось с королем"!.. Ну а Екатерина Великая - это
совсем другое дело: она ограничивается советами: вы можете себе представить,
как она, сидя за столом, доедает Польшу, а пока она не закончит трапезу, она
не встанет из-за стола; итак, она дает мне совет весьма возвышенный, но он
может вызвать лишь смех, если принять во внимание события последних дней.
"Короли, - говорит она, - должны следовать своей дорогой, не обращая
внимания на крики окружающих, как луна идет своим путем, не заботясь о том,
что лают собаки". Можно подумать, что русские собаки только лают; пусть-ка
она пришлет кого-нибудь спросить у Дезюта и Варикура, кусаются ли наши псы.
данное королем разрешение буквально. Я вижу, что допустил нескромность,
однако, позволив себе этот вопрос, я всего-навсего высказал опасение.
до конца откровенным. Да, эта возможность обсуждалась; да, я получил такое
предложение; да, таково мнение многих преданных мне людей: я должен бежать.
Однако в ночь на шестое октября, в ту минуту, когда, рыдая у меня на руках и
прижимая к себе обоих детей, королева, как и я, ожидала смерти, она
заставила меня поклясться, что я никогда не убегу один, что если нам суждено
бежать из Франции, мы уедем все вместе, чтобы всем спастись или всем
умереть. Я поклялся, доктор, и клятвы не нарушу. А так как я не считаю, что
мы можем бежать все вместе так, чтобы нас раз десять не остановили прежде,
чем мы доберемся до границы, то мы и не побежим.
величества. Почему же вся Франция не слышит вас так, как сейчас слышу вас я?
Как смягчилась бы злоба, преследующая ваше величество! До какой степени
уменьшилась бы угрожающая вам опасность!
ненавидит? Опасность? Если не принимать всерьез мрачные мысли, навеянные мне
этим портретом, я могу с уверенностью сказать вам, что самая большая
опасность позади.
Людовик XVI.
четырнадцатое июля и шестое октября - лишь предвестники страшной драмы,
которую Франции предстоит сыграть перед лицом других народов.
- полиция и контрразведка!
благодаря моему положению я являюсь естественным посредником между тем, что
близко к поднебесью, и тем, что пока скрывается в недрах земли. Государь,
государь! То, что мы пережили, - это лишь землетрясение; нам еще предстоит
пережить огонь, пепел и вулканическую лаву.
"избежать"?
позову их во Францию, если только - не скажу, моя жизнь, - что мне жизнь? я
давно принес ее в жертву! - если только жизнь моей супруги и моих детей не
будет подвергаться настоящей опасности.
признательность за подобные чувства. Нет, государь, в иностранных
государствах нужды нет. К чему помощь извне, если вы еще не исчерпали
собственные возможности? Вы боитесь, что вас захлестнет Революция, не правда
ли, государь?
похвал.
Революцию.
куда идет толпа.
Глава 18
МИРАБО
взглянул на портрет Карла I.
полотну Ван-Дейка, - если бы в то мгновенье, когда ты почувствовал, что
земля дрожит у тебя под ногами, тебе предложили бы опереться на Кромвеля?
потому что между Кромвелем и Мирабо нет ничего общего.
король, - однако для меня не существует степеней предательства: предатель
есть предатель, и я не умею отличить того, кто предал в малом, от того, кто
предавал в большом.
оттенком непреклонности. - Ни Кромвель, ни Мирабо не являются предателями.
Роллинс Джеймс
Маккарти Кормак
Ильин Андрей
Шилова Юлия
Акунин Борис
Афанасьев Роман