если бы была матерью. Только, став его матерью, - добавила с улыбкой Ро-
за, - я перестану быть его соперницей.
девушку взгляд, который походил больше на взгляд возлюбленного, чем цве-
товода, и который немного успокоил Розу.
поймать через отверстие решетки ускользающую от него руку Розы, он про-
должал:
ли? Я очень беспокоюсь о ребенке, как вы его называете, но еще больше -
о его матери.
я не знаю, смогу ли я завтра.
меняется; на смену весенним цветам приходят другие цветы, и мы видим,
как пчелы, которые нежно ласкали фиалку и гвоздику, с такой же любовью
садятся на жимолость, розы, жасмин, хризантемы в герань.
рассказы о моих радостях и печалях; вы лелеяли цветок моей и вашей моло-
дости; но мой увял в тени. Сад радостей и надежд заключенного цветет
только в течение одного сезона. Он ведь не похож на прекрасные сады, ко-
торые расположены на свежем воздухе и на солнце. Раз майская жатва прош-
ла, добыча собрана, пчелы, подобные вам, Роза, пчелы с тонкой талией, с
золотыми усиками и прозрачными крылышками, пробиваются сквозь решетки,
улетают от холода, печали, уединения, чтобы в другом месте искать арома-
тов и теплых испарений. Искать счастья, наконец.
глаза были обращены к небу.
всех четырех времен года. Вы хорошо сделали, я не жалуюсь. Какое я имею
право требовать от вас верности?
Корнелиуса слез, которые катились по ее щекам. - Моей верности! Это я-то
была вам не верна!
дают, когда меня оставляют умирать в одиночестве?
вам удовольствие, выращивая ваш тюльпан?
чистой радостью, доступной мне в этом мире.
пережила в Бюйтенгофе, когда мне сказали, что вы приговорены к смертной
казни.
цветы?
ус, но мне очень грустно, что вы их любите больше, чем меня.
как дрожат мои руки, посмотрите, как бледно мое лицо, послушайте, послу-
шайте мое сердце, как оно бьется! Да, и все это не потому, что мой
тюльпан улыбается и зовет меня. Нет, это потому, что вы улыбаетесь мне,
потому, что вы склонили ко мне свою голову, потому, что мне кажется, - я
не знаю, насколько это верно, - мне кажется, что ваши руки, все время
прячась, все же тянутся к моим рукам, что я чувствую за холодом решетки
жар ваших прекрасных щек. Роза, любовь моя, раздавите луковичку черного
тюльпана, разрушьте надежду на этот цветок, угасите мягкий свет этой
девственной, очаровательной мечты, которой я предавался каждый день, -
пусть! Не нужно больше цветов в богатых нарядах, полных благородного
изящества и божественных причуд! Отнимите у меня все это, вы, цветок,
ревнующий к другим цветам, лишите меня всего этого, но не лишайте меня
вашего голоса, ваших движений, звука ваших шагов по глухой лестнице, не
лишайте меня огня ваших глаз в темном коридоре, уверенности в вашей люб-
ви, которая беспрестанно согревает мое сердце. Любите меня, Роза, так
как я чувствую, что люблю только вас!
вые руки которой прикоснулись, наконец, сквозь решетку к губам Корнелиу-
са.
мая красавица, вы думаете, вы мечтаете только о ней; вы приговорены к
смерти, и, идя на эшафот, вы ей посвящаете свой последний вздох, и в то
же время вы требуете от меня, бедной девушки, чтобы я вам пожертвовала
своими мечтами, своими надеждами.
ясь, но безуспешно, найти в своей памяти женщину, на которую Роза могла
намекать.
ном и стройными ногами, с горделивой головкой. Я говорю о вашем черном
тюльпане.
влюбленного или моего влюбленного Якоба, не вы ли окружены поклонниками,
которые ухаживают за вами? Вы помните, Роза, что вы мне рассказывали о
студентах, офицерах и торговцах Гааги? А разве в Левештейне нет ни сту-
дентов, ни офицеров, ни торговцев?
Роза обязана тем, что может прочитывать теперь любовные записки, которые
получает.
что, изучая своих поклонников по их запискам, я только следую вашим же
наставлениям.
очередь, - вы забыли завещание, написанное вами в библии Корнеля де Вит-
та. Я его не забыла, так как теперь, когда я научилась читать, я перечи-
тываю его ежедневно, даже два раз в день. Ну, так вот, в нем вы и заве-
щаете мне полюбить и выйти замуж за молодого человека, двадцати шести -
двадцати восьми лет. Я ищу этого молодого человека и, так как весь день
мне приходится тратить на уход за вашим тюльпаном, то должны же вы пре-
доставить мне для поисков вечер.
судьбы, я остался жив.
ловека, двадцати шести - двадцати восьми лет, и буду приходить к вам.
тюльпане.
ребуете.
го.
решетке, что Корнелиус мог дотронуться до нее губами.
своей тяжестью давила заключенного. Стены ее были черные, воздух холод-
ный, решетка была такая частая, что еле-еле пропускала свет.
Панов Вадим
Конан-Дойль Артур
Гуль Роман Борисович
Роллинс Джеймс
Лондон Джек
Акунин Борис