всякий случай обеими руками уцепившись за канат, осторожно перелез через
борт. Вода едва доходила мне до пояса. Песок был плотный, изрытый волнами,
и я бодро вышел на берег, оставив "Испаньолу" лежать на боку и полоскать
свой парус в воде. Солнце зашло, и в соснах шумел ветер.
удачей: шхуна вырвана из рук бандитов, и мы можем хоть сейчас отправиться
на ней в океан. Я мечтал поскорее вернуться домой, в нашу крепость, и
похвастать своими подвигами. Вероятно, меня слегка пожурят за самовольную
отлучку, но захват "Испаньолы" загладит все, и даже сам капитан Смоллетт
должен будет признать мои заслуги.
путь и направился к частоколу, за которым, как я полагал, меня поджидали
друзья. Я хорошо помнил, что самая восточная из речушек, впадающих в бухту
капитана Кидда, начинается у двуглавого холма. И я свернул налево, к этому
холму, рассчитывая перейти речку в самом узком месте. Лес был довольно
редкий. Шагая по косогору, я вскоре обогнул край холма и перешел речку
вброд.
пробираться осторожнее, зорко посматривая по сторонам. Стало совсем темно.
Пройдя через расселину между двумя вершинами холма, я увидел на небе
колеблющийся отблеск костра. Я решил, что, вероятно, Бен Ганн готовит себе
на пылающем костре ужин, и в глубине души подивился его неосторожности.
Если этот отблеск вижу я, его может увидеть и Сильвер из своего лагеря на
болоте.
холм позади и вершина Подзорной Трубы справа служили мне единственными
вехами, но очертания их все больше расплывались во мраке. Тускло мерцали
редкие звезды. В темноте я натыкался на кусты и сваливался в песчаные ямы.
вершину Подзорной Трубы. Внизу, сквозь чащу деревьев, я увидел что-то
большое, серебряное и понял, что это взошла луна.
- так не терпелось мне поскорее добраться до частокола. Но, вступив в
рощу, окружающую нашу крепость, я вспомнил об осторожности и пошел немного
медленнее. Печально кончились бы мои похождения, если бы я, принятый по
ошибке за врага, был застрелен своими друзьями.
Но прямо перед собой между деревьями я заметил какое-то сияние, совсем не
похожее на лунное. Оно было горячее, краснее, а по временам как будто
становилось темнее. Очевидно, это был костер, который дымился и покрывался
золой.
луной. Весь остальной частокол и самый дом находились во мраке, кое-где
прорезанном длинными серебристыми полосами. А за домом пылал громадный
костер. Его багряные отсветы ярко выделялись среди нежных и бледных
отсветов луны. Нигде ни души. Ни звука. Только ветер шумит в ветвях.
не разводили больших костров. По приказанию капитана мы всегда берегли
топливо. И я стал опасаться, не случилось ли чего-нибудь с моими друзьями,
пока меня не было здесь.
перелез через частокол в том месте, где темнота была гуще всего.
пополз к углу дома. И вдруг облегченно вздохнул. Я терпеть не могу храпа;
меня мучат люди, которые храпят во сне. Но на этот раз громкий и мирный
храп моих друзей показался мне музыкой. Он успокоил меня, как успокаивает
на море восхитительный ночной крик вахтенного: "Все в порядке!"
ним подкрадывался сейчас Сильвер со своей шайкой, ни один из них не увидел
бы рассвета. Вероятно, думал я, все это оттого, что капитан ранен. И опять
я упрекнул себя за то, что покинул друзей в такой опасности, когда им
некого даже поставит на страже.
не мог рассмотреть. Кроме храпа, слышался еще какой-то странный звук: не
то хлопанье крыльев, не то постукиванье. Вытянув вперед руки, я вошел в
дом. "Я лягу на свое обычное место, - подумал я улыбнувшись, - а утром
потешусь, глядя на их удивленные лица".
простонал, но не проснулся.
Пиастры! Пиастры! Пиастры!" И так дальше, без передышки, без всякого
изменения голоса, как заведенные часы.
стучал клювом, долбя обломок древесной коры. Вот кто охранял спящих лучше
всякого часового, вот кто своим однообразным, надоедливым криком возвестил
о моем появлении!
попугая, спящие проснулись и вскочили. Я услышал голос Сильвера. Он
выругался и закричал:
руки другого. Тот крепко схватил меня.
худшие мои опасения. Пираты овладели блокгаузом и всеми нашими запасами. И
бочонок с коньяком, и свинина, и мешки с сухарями находились на прежних
местах. К ужасу моему, я не заметил ни одного пленника. Очевидно, все
друзья мои погибли. Сердце мое сжалось от горя. Почему я не погиб вместе с
ними!..
мною. Пятеро, с красными, опухшими лицами, пробудившись от пьяного сна,
быстро вскочили на ноги. Шестой только приподнялся на локте. Он был
мертвенно-бледен. Голова его была перевязана окровавленной тряпкой.
Значит, он ранен, и ранен недавно. Я вспомнил, что во время атаки мы
подстрелили одного из пиратов, который затем скрылся в лесу. Вероятно, это
он и был.
Сильвер был бледнее и угрюмее, чем прежде. На нем все еще красовался
нарядный кафтан, в котором он приходил к нам для переговоров, но теперь
кафтан этот был перепачкан глиной и изодран шипами колючих кустов.
гости, а? Заходи, заходи, я всегда рад старому другу.
Спасибо, друг. Можешь положить головню. А вы, джентльмены, ложитесь, не
стесняйтесь. Вы вовсе не обязаны стоять перед мистером Хокинсом навытяжку.
Уж он извинит нас, накажи меня бог! Итак, Джим, - продолжал он
затянувшись, - ты здесь. Какой приятный сюрприз для бедного старого Джона!
Я с первого взгляда увидел, что ты ловкий малый, но теперь я вижу, что ты
прямо герой.
стены, и я стоял прямо, стараясь как можно спокойнее глядеть Сильверу в
лицо. Но в сердце моем было отчаяние.
тебе все, что у меня на уме. Ты мне всегда был по сердцу, потому что у
тебя голова на плечах. Глядя на тебя, я вспоминаю то время, когда я был
такой же молодой и красивый. Я всегда хотел, чтобы ты присоединился к нам,
получил свою долю сокровищ и умер в роскоши, богатым джентльменом. И вот,
сынок, ты пришел наконец. Капитан Смоллетт хороший моряк, я это всегда
утверждал, но уж очень требователен насчет дисциплины. Долг прежде всего,
говорит он, - и совершенно прав. А ты убежал от него, ты бросил своего
капитана. Даже доктор недоволен тобой. "Неблагодарный негодяй" - называл
он тебя. Словом, к своим тебе уже нельзя воротиться, они тебя не желают
принять. И если ты не хочешь создавать третью команду, тебе придется
присоединиться к капитану Сильверу.
поверить утверждению Сильвера, что они сердиты на меня за мое
дезертирство, я очень обрадовался.
ты сам это видишь. Я люблю разумные доводы. Я никогда не видел никакой
пользы в угрозах. Если тебе нравится служба у нас, становись в наши ряды
добровольно. Но если не нравится, Джим, ты можешь свободно сказать: нет.
Свободно, ничего не боясь. Видишь, я говорю с тобой начистоту, без всякой
хитрости.
пылали, сердце отчаянно колотилось.
Прозоров Александр
Конан-Дойль Артур
Пехов Алексей
Жюль Верн
Посняков Андрей
Орлов Алекс