играть и напевать. Как хорошо она поет! Наконец, она взглянула на меня и
улыбнулась.
Нилепты. У тебя всегда какие-то дела с ней, и я не сомневаюсь, что ты --
верный и честный слуга!
вверх, -- ты так высок!
смотреть на меня своими темными глазами, Зорайя сидела неподвижно, тихо
роняя слова, и все время смотрела на меня. Она походила на белый, прекрасный
цветок! Черные волосы оттеняли ее бледное, красивое лицо! Наконец, не знаю
отчего, от ее ли взгляда, или от благоухания ее волос, я чувствовал себя
точно под гипнозом. Голова у меня начала кружиться.
картины! Она нахмурилась и замолчала. Нервы мои были так возбуждены, что я
дрожал, как лист. Я чувствовал, что должно случиться нечто ужасное, и был
беспомощен!
меня. Хочешь ли ты быть королем? Чужестранец! Я хочу сделать тебя королем
Цу-венди и супругом королевы Зорайи! Слушай! Никогда, ни одному мужчине не
открывала я моего сердца, а тебе, иностранцу, говорю это без стыда и готова
все отдать тебе и знаю, что тебе трудно самому говорить об этом! У твоих ног
лежит корона, мой Инкубу, и женщина, которую многие желали бы назвать своей!
Отвечай мне, избранник мой! Пусть слова твои ласкают мои слух!
невозможно! Я обручился с твоей сестрой Нилептой, Зорайя, и люблю ее, ее
одну!
лица, я отскочил назад. Это лицо было бело, как мел, а глаза ее метали
молнии. Она встала и, что ужаснее всего, казалась почти спокойной на вид.
Один раз она взглянула на кинжал, лежавший на столе, словно собиралась убить
меня, но не тронула его. Одно только слово вырвалось у нее.
хороший товарищ! И окажите, что мне делать?
расскажу все ей. Она может заподозрить вас! Кто из нас будет стоять на
страже сегодня ночью?
так удивленно! Я думаю, что Гуду надо сказать о случившемся!
Он глубоко увлечен Зорайей!
правду. Теперь вспомните мои слова. Зорайя соединится с Настой, и у нас
будет такая война, какой давно не было здесь! Посмотрите, -- я указал сэру
Генри на двух придворных вестников, которые вышли из комнат Зорайи. -- Идите
за мной! -- Я побежал по лестнице на верхнюю башню, взяв с собой зрительную
трубу, и стал смотреть через стену дворца. Я увидел одного вестника,
направлявшегося к храму, очевидно, с приказанием Зорайи к жрецу Эгону,
другой сел на коня и поскакал к северу.
действовать. Вы оскорбили ее, мой милый, и человеческая кровь польется
рекой, пока это оскорбление не смоется! Ну, я иду к Нилепте! Останьтесь
здесь, мой друг, и успокойте свои нервы! Нам они будут нужны, уверяю вас, не
даром же я 50 лет наблюдал человеческую природу!
до конца. О, в какую ярость пришла она! Надо было только видеть ее!
ложь. Я не верю, что мой Инкубу высказывал любовь к Зорайе, моей сестре!
Инкубу!
другой берет! Зорайя! Я ненавижу ее, хотя она -- королева и моя сестра! Она
не упала бы так низко, если бы он не показал ей путь! Правду говорит поэт:
человек подобен змее, прикосновение к нему -- ядовито!
поэта! Нилепта, -- продолжал я, -- ты знаешь, что говоришь вздор, а у нас
нет времени для глупостей!
Инкубу прислал тебя, чтобы ты нанес мне оскорбление? Кто ты, чужестранец,
что осмеливаешься так говорить со мной, с королевой? Как ты осмелился?
гнева ты можешь заплатить короной и нашей жизнью! Посол Зорайи поскакал к
северу призвать к оружию горцев! Через три дня Наста явится сюда, как лев за
добычей, рев которого разнесется по всему северу. У "Царицы ночи" нежный
голос, и она не напрасно пела свои песни. Ее знамя поднимется над рядами
войск, а воины понесутся, как пыль под ветром, и повторят ее победный клич.
В каждом городе жрецы восстанут против чужестранцев и возбудят народ! Я все
сказал, королева!
была любящей женщиной-королевой, с умом и с сильной волей, думающей о своем
народе.
королевой была бы я, если бы не имела сердца! Не иметь сердца -- значит
победить все и всех! Страсть подобна молнии, она прекрасна и превращает
землю в небесный рай, но она ослепляет!
меня есть друзья и защитники! Их много, и с криком "Нилепта" они пойдут за
мной, когда начнется война, когда огни заблестят на утесах гор! Я разобью ее
силы и уничтожу войско. Вечная ночь будет уделом Зорайи! Дай мне этот
пергамент и чернила. Так. Теперь пошли мне офицера из той комбаты! Это --
верный человек!
Кара, и низко склонился перед королевой.
на страже у комнат моей сестры Зорайи, королевы Цу-венди, не впускай никого
выходить оттуда и входить туда! Или ты заплатишь жизнью своей за это!
послала за сэром Генри, который явился, очень опечаленный и расстроенный. Я
думал, что между ними последует вспышка, но женщины удивительный народ!
Нилепта не упомянула ни слова о Зорайе, дружески кивнула ему головой и
сказала, что послала за ним, чтобы посоветоваться о важном деле.
заставило меня думать, что Нилепта не забыла своего гнева, но отложила его
до удобного случая.
храм. Среди Цу-венди существовал обычай, чтобы знатные дамы -- проводили
ночи в храме, перед алтарем, размышляя и обдумывал свои дела. Мы значительно
посмотрели друг на друга.
которым даны были нужные инструкции. То же самое было сказано сановникам,
державшим сторону Нилепты. Несколько приказаний было разослано в отдаленные
города, и двадцать послов поспешно отправились к различным начальникам
отдельных кланов с письмами. Разведчики были разосланы повсюду.
Нилепта выказала много ума и энергии, которые удивили меня.
возвращением, так как приготовленный им обед перепрел, что Гуд вернулся с
охоты и отправился на свой пост. Страже и часовым отданы были все нужные
приказания, и так как неминуемой опасности не предвиделось, то мы мельком
сказали Гуду о происшедшем и, закусив немного, вернулись к прерванной
работе. Куртис сказал старому зулусу, чтобы он находился где-нибудь по
соседству с комнатами Нилепты. Умслопогас хорошо знал дворец, так как, по
приказу королевы, ему дозволено было входить и выходить из дворца, когда ему
хотелось. Этим позволением королевы он часто пользовался и бродил ночью,
целыми часами, по залам дворца. Зулус, не возразив ни слова, взял свой топор
и ушел, а мы легли спать.
чувствуя, что в комнате кто-то был и смотрел на меня. Каково же было мое
удивление, когда, при свете зари, я увидел мрачную фигуру Умслопогаса,
стоявшего у моего ложа.
просыпаться таким образом.