отражение в зеркале: обширная лысина, темные старческие мешки под
глазами, расслабленный усталый рот. Старость медленно, но верно
прибирала его к рукам - морщина за морщиной, день за днем, ночь за
ночью, но он совершенно не помнил, как это происходило. С шеи Вирги
свисало маленькое золотое распятие, подарок Кэтрин.
Вернувшись, он заметил на дне ванны осадок: песок.
бальзамом от солнечных ожогов, Вирга запер дверь и спустился на лифте
в вестибюль. Кровь с пола так и не отмыли.
поджидая такси и наблюдая тем временем за беспорядочным движением
на дороге.
надвинутая грязная белая кепка. Вирга сел на заднее сиденье и показал
ему снимок из журнала.
молчании. Иногда приходилось искать объезд: часть улиц была
перекрыта полицией. Мелькали военные патрули. Один раз Вирга
увидел на тротуаре раздутый труп в армейской форме. В другой раз им
не дали проехать по какой-то разгромленной улице трое солдат,
казалось, только что из боя; у одного была забинтована голова, другой
опирался на винтовку, как на костыль.
И вас обратно повезу.
лозунг, намалеванный белой краской на стене пустующего здания.
Арабские буквы призывали: "Убивайте евреев!"
в старой части города, где змеились каменные стены, а разбитые
мостовые были вымощены грубым камнем. За приземистыми домами с
плоскими крышами, внутри высоких стен, Вирга увидел внушительное
сооружение с отмеченными печатью времени башнями. Подъехав ближе,
он увидел множество легковых машин и фургонов и целую ораву
репортеров с камерами и микрофонами. Под стенами резиденции
слонялись или сидели на земле, прижавшись лбом к камню, люди в
самых разных одеждах. Подъездная дорога исчезала за запертыми
железными воротами особняка. Их, заметил Вирга, охраняли два
бедуина в белых ~дишдашах~, с автоматами.
пятнадцать ярдов, что отделяли его от основной толпы журналистов,
сгрудившихся у решетчатых ворот. За ними он снова увидел здание с
башнями и мгновенно проникся ощущением богатства и величия.
Подъездная дорога за воротами продолжалась, огибала с двух сторон
островок аккуратно подстриженных кустов и упиралась в широкую
каменную лестницу, которая вела к тяжелой двери под балдахином.
Само здание было не столько широким, сколько высоким, устремленным
вверх. Башни (где в окнах, заметил Вирга, почти не осталось целых
стекол) казались совершенно необитаемыми. Особняк стоял на зеленой,
безукоризненно ровной лужайке с маленьким прудом. За ухоженным
кустарником просвечивал металлический ангар. Над асфальтом
струились волны горячего воздуха.
разлетелся вдребезги. Послышались крики, ругань, и Вирга неожиданно
для себя вдруг очутился посреди группы журналистов, среди которых,
как ему показалось, не было ни одного американца. Кто-то закричал
что-то по-французски бедуинам у ворот, и Вирга с тревогой,
граничившей с паникой, увидел, что один из охранников хладнокровно,
~привычно~ вскинул автомат. Рассерженный француз не унимался и
продолжал сыпать оскорблениями. Охранник шагнул вперед и схватил
его за ядовито-зеленую куртку. Кто-то бросил ядовитую реплику на
незнакомом Вирге языке, и в первых рядах завязалась потасовка.
Замелькали кулаки. Охранник-бедуин качнулся от ворот, и толпа
журналистов, усмотрев в этом свой шанс, с камерами наперевес ринулась
к воротам в надежде пробиться внутрь. Второй охранник попятился.
вперед, в какой-то момент профессора чуть не сбили с ног. Кто-то рядом
с ним истошно вопил по-арабски: "Один кадр! Один кадр!" Репортер
впереди Вирги упал, и Вирга споткнулся о его ноги. Он машинально
вытянул руку, чтобы за что-нибудь ухватиться, и вдруг оказалось, что он
прижат лицом к обжигающему железу, а его пальцы судорожно
стискивают прутья решетки ворот.
сзади наседали остервенелые журналисты.
стоявшего за воротами. Расширенные от ярости глаза предвещали
неизбежное нападение, острые зубы белели всего в нескольких дюймах от
лица профессора. Если бы не цепь, удерживавшая пса, Вирге бы
несдобровать.
напирали на ворота.
подпрыгивала на задних лапах, рыча и щелкая зубами, норовя вцепиться
в репортеров, которые, испуганно пятясь, продолжали снимать. Откуда-
то выскочил второй доберман. Рыча, готовый в любую минуту прыгнуть,
он настороженно следил, не появится ли новая угроза.
журналистов, отгоняя их от ворот. Прогремела очередь; пули прошли в
считанных дюймах над головами репортеров, на землю посыпались
гильзы. Другой бедуин грубо схватил Виргу за шиворот и поволок
прочь.
Виргу добермана. - Этого оставьте.
другими.
собаку к себе. Еще кто-то отозвал второго пса.
встал, медленно отряхнулся и посмотрел через решетку на высокого
блондина с одутловатым, неприятно бледным лицом. Глаза этого
человека казались мертвыми, они смотрели сквозь Виргу. Рядом со
светловолосым стоял второй мужчина, смуглый, кудрявый и
широкоплечий. Оба глядели одинаково равнодушно и надменно. И у
обоих, бросилось в глаза профессору, на лбу были одинаковые странные
отметины. Какие, он затруднялся сказать.
Американец.
плотоядно глядя на Виргу.
мешала вспомнить.
слова повернулся и пошел по подъездной дороге к особняку.
наконец распахнул ворота.
схватил Виргу за плечо, втащил во двор и под охраной добермана
торопливо задвинул засовы. Толпа отшвырнула от ворот сыплющих
проклятиями бедуинов; люди с криками и мольбами напирали на
решетку.