что комплексный радиометр -- вещь очень сложная. Отделы в НИИ разбиты
условно по видам излучений, в случае согласия надо создавать комплексную
лабораторию, назначать опытного руководителя. А у кого есть опыт? За рубежом
пока не замышляют комплексных радиометров.
маленькую сигнальную партию или более многочисленную опытную серию, а все
сразу -- сколько геологам надо, столько и сделать. Но это рискованно и
опасно: вот если бы кто-нибудь другой выпустил пару экземплярчиков, на них
можно было поучиться бы. Да, рискованно... Однако, если радиометр удастся, с
его помощью не грех и обогатиться. Сто или двести штук -- это же состояние!
Проблема кредитов решится на год. Под почти бытовой прибор, выпускаемый
сотнями штук, банк всегда отпустит деньги.
свернули. Никто не хотел рисковать. Неизвестно, что получится из нового
радиометра.
заказ только на один радиометр, еще точнее -- на макет его. Хотели
посмотреть на экспериментальный образец и там уж решить, стоит ли его
размножать. Банк перечислил крупную сумму.
лабораторию, по существу -- молодежный клуб. Начальником сделали Саблина. В
соседнем НИИ он недавно получил степень кандидата и томился на должности
старшего инженера. Руководство лабораторией сулило ему три тысячи в месяц
плюс разные премиальные. Саблину передали заказ. Он собрал молодежь,
сообщил, что предстоит делать. Инженеры восторженно зашумели: первый в мире
альфа-бета-гамма-радиометр! мечта геологов! переворот в поисках полезных
ископаемых!
плоть. В КБ срочно доканчивали опостылевший усилитель. Предполагалось, что
макет появится в декабре следующего года. Появился он в мае, на полгода
раньше.
на Выставку достижений народного хозяйства. Выставку ежегодно посещал очень
уважаемый человек, он совершал торжественные набеги на павильоны, без долгих
разговоров милуя одних и клеймя других. Зная восприимчивость этого человека
ко всему новому, решили преподнести ему на блюдечке подарок, обрадовать
первым в мире альфа-бета-гамма-радиометром.
блоков стояли в кабинете Валиоди. Анализатор, накальный и анодный блоки
искусно покрыты под муар, гамма- и бета-датчики окрашены в цвет студеного
моря, альфа-датчик, самый маленький, размером в настольную лампу, походил на
медицинский прибор светло-оливковыми тонами. Разностильность конструктор
объяснил так: альфа-частицы вредно действуют на кожу рук, оператор или
лаборант обязательно наденут перчатки, при виде альфа-датчика должен
сработать защитный рефлекс.
даже Тамарин. Комплексная лаборатория не входила ни в один из отделов,
надзирал за нею сам директор. Приглашенные на смотрины начальники отделов
оглядывали прежде всего блоки своих инженеров. Сошлись на том, что вообще-то
"Кипарис" внушает доверие. Ждали слова Саблина. Он нервничал. На удивление
всем разработчикам, "Кипарис" настроился за какие-то три дня. Опыт же
подсказывал Саблину другое: все сложное становится простым после серии
провалов. "Кипарис" вел себя ненормально, поддавшись настройке так быстро.
Чем сложней прибор, тем больше времени надо затратить на его освоение. Так
доложил Саблин.
Момент был напряженным, не до шуток.
ударную тряску "Кипарис" выдержал прекрасно.
поудобнее. Во все три датчика вставили по очереди эталонные пробы:
электромеханический счетчик показал расчетную величину.
счетчика уже отличались от дообеденных, но умещались в полосе допустимых
ошибок измерения. И через два часа они тоже умещались, перескочив к другой
границе полосы. Здесь проявился какой-то глубоко скрытый дефект, ничем не
объяснимый.
балаган, напоминающий ему контору "Рога и копыта", не хватает только
пропойцы швейцара, все другое есть вплоть до студентов-практикантов,
каковыми он считает инженеров.
грамотой. Здесь он слышал, как некий молодой инженер хвастался тем, что
переплюнул "Кипарисом" Америку. Он, Тамарин, верит в наступление времен,
когда руководители фирм "Белл" и "Дженерал электрик" станут ловить идеи
выпускников МЭИ и смотреть им в рот. Пока же потуги "Кипариса" есть не что
иное, как стремление Эллочки-людоедки одеться под дочку Вандербильда.
Труфанову, вместе они составили убедительный документ, в котором заявляли
министерству, что над радиометром надо еще работать и работать. Но в
министерстве не унимались. Документ подшили к делу, обязали Труфанова
готовить "Кипарис" к выставке и официально сдать прибор министерской
комиссии.
прогон -- пусть работает несколько суток подряд с небольшими перерывами,
авось что-нибудь да образуется.
мастерскую, изучал столбики показаний. Удалось обнаружить какую-то
закономерность в срывах, предположительно угадывать, когда числа метнутся от
верхней границы к нижней и наоборот. О выводах своих Труфанов никому ничего
не сказал.
самостоятельной работой, вырвали из другого НИИ. Заставить его сдавать
комиссии "Кипарис"? Расписаться в акте? Радиометр может сдохнуть на
выставке, тогда всех подписавшихся потянут к ответу.
Инженеров из министерства пригласил на день, когда "Кипарис", по его
наблюдениям, даст уверенную россыпь показаний у границы -- нижней границы
полосы неизбежных ошибок. Саблина отослал в командировку. Но должен же
кто-то поразить эрудицией комиссию. Труфанов знал, кто сумеет это сделать.
или мертвым.
кристаллов сернистого натрия, обошел в беге с препятствиями всех
домогателей.
напиток? Что-то среднее между молоком и керосином.
взбалтывал клей БФ, добывая спирт на опохмеление.
Стригункова по мужской линии прислуживали в "Славянском базаре", по женской
-- отирались у скупочных магазинов, вертелись на толкучках. Выше старшего
официанта и участкового никто в роду не поднялся, предки, быть может,
нарочно хирели умом, чтоб всю неиспользованную мощь передать выродку в их
племени. Дождались -- родился крикливый мальчик. В четыре года писал и читал
(в семье -- ни одного грамотного), за что ни возьмется -- освоит немедленно.
Родители умерли спокойно: знали, что единственный сын их не пропадет. А он
мастерил в детдоме приемники, ловил Европу, досаждал учителям и научился
чисто говорить на трех языках. Вот только служба морская не пошла. Кончил
училище -- назначили командиром морского "охотника", вылетел с треском,
поволок, пропившись, именные часы на таллинский рынок (их подарили ему "за
лучший выход в атаку на подводную лодку"). Суд чести и -- вон с флота.
Пришел в НИИ старшим техником, стал инженером второго отдела, потом скакнул
в отдел научно-технической информации -- начальником: пригодились языки. И
опять -- водка. Покатился вниз. Был даже одно время и диспетчером второго
цеха. Три месяца не мог он найти работу. Потом Труфанов, проезжая мимо
обнесенного забором фундамента, заметил, как шмыгнул в калитку бывший
начальник отдела -- нес ведро с раствором. Через две недели Труфанов
попросил шофера остановиться у забора. Стригунков бегал уже электриком. Еще
через месяц -- прорабом. Труфанов не удивился, когда вскоре увидел вывеску:
строительство ведет такое-то СМУ, ответственный -- старший прораб Стригунков
М.А. Вывеска продержалась недолго. Ответственного прораба Труфанов нашел в
котельной соседнего дома, специалист по глубинному бомбометанию шуровал
кочергой. На лавочке расстелена газета, на ней -- бутылка молока и булочка,
весь суточный рацион кочегара. Труфанов попробовал молоко: кислое. Пиши,
сказал Стригункову, заявление. Дал денег. Устроил в общежитие для молодых
специалистов. И вот -- агент по снабжению ныне, попыхивает сигареткой в
кабинете директора.
документацией на "Кипарис"...