своей жизни рассказывал, что не во всякой книжке прочтешь.
керс" своими бомбами. Лодка лежит на грунте с распоротым пузом, всем в
общем пришла хана, только Мухин и раненый торпедист в одном отсеке жить
остались. Это где-то возле Клайпеды было в сорок первом. В общем предс-
тавь себе, в кромешной темноте с раненым торпедистом. Дышать почти не-
чем, спички еле горят из-за недостатка кислорода. Часов через несколько
Мухин взял буек, вылез через торпедный аппарат и выплыл на поверхность.
А ночь уже была. Поставил Мухин буек над этим местом и поплыл куда-то
вольным стилем, может, в Швецию, может, в Финляндию, а может, к своим. К
своим попал. В пяти километрах на песчаной банке рота наша стояла из
последних сил. Думаешь, товарища бросил Мухин? Ну, нет! Взяли они шлюпку
и пошли в темном море буек искать. Еле нашли. Мухин стал нырять - не пе-
хотинцам же нырять? А буек-то, оказывается, отнесло, раз пять Мухин ны-
рял, пока лодку нашел. Влез туда, на старое место; в гроб, можно ска-
зать, снова влез и вытащил торпе
концлагере сидел в Норвегии. Убежал оттуда, с партизанами гулял. А после
войны в нашем проверочном лагере сидел. Культ личности был, понял? Вы-
пустить-то выпустили Мухина из лагеря, но только определили в спецкон-
тингент.
ду в лагеря запихали бериевские элементы. Реабилитировали Мухина и даже
орден ему дали, в газетах о нем стали писать. Сам вырезки видел. Мухин
тебе не Сизый, трепать не будет. Спокойный он мужик и деловой, только
вот бабам простить не может. А зря, женщина женщине рознь.
тился я в каюту и разбудил наших пассажиров. Проводил их до Дома приез-
жих. Поднес Тане чемодан.
отпрыгиваю. Купил в автолавке булку черного хлеба, консервы "Бобы со
свининой" и мармелад к чаю. На двоих будет в самый раз поужинать. Иду и
все думаю о Вальке и о Тане. Нехорошо у них получается, непорядок.
ре. Восседает на нем, как падишах. Сел я с ним рядом. Поехали. Все быст-
рее, чем пешком. Позади у Вальки ковш болтается полукубовый, а впереди
бульдозерная лопата на весу. Знаешь эти хитрые тракторы "Беларусь"? Тут
тебе и экскаватор, тут тебе и бульдозер, и тяговая сила опять же.
катере, вот и все. Пассажиров привезли.
ний.
на то, что жена твоя сюда прибыла с нашим катером.
покрылся, мелкими каплями.
твенны были тебе, Сергей.
С парнем одним она сюда приехала, с Юрой Горяевым. Только не жена она
ему, это видно, и даже не крутят они любовь - это факт. Это твоя жена,
друг.
Марвич.
или, может, ради нашего матроса Сизого, но уж не ради тебя, конечно.
Керосинка стояла на полу возле двери, светились желтым огнем ее щелки и
слюдяное окошечко. В вагончике было темно, только керосинка светилась,
да в углу мокрый мой тельник висел на веревке, подвешенный за рукава.
Как будто матрос высокого роста стоял в углу с поднятыми руками. Лампоч-
ку мы не зажигали, почему-то не хотелось. Лежали себе на койках, тихо
разговаривали. Валька курил, а я мармелад убирал одну штучку за другой.
порядком". Поселились в нем - и все. Сами утеплили его и перезимовали за
милую душу. Тамарка, жена моя, прислала нам занавесочки вышитые, скатер-
ку, клеенку, прочие там фигли-мигли, а Валька к Новому году купил здоро-
вый приемник "Рига". В общем комфортабельная получилась халупа. Ребята
из общежития нам завидовали. Экспресс "Ни с места" - так мы свою хату
называли. Обещают нам к лету койки в каменном доме выделить, так просто
жалко будет уходить, хоть там и гальюн будет теплый, и душевая, и сушил-
ка.
ша.
зел на нас с Валькой, будто удивлялся: то расширялся, то суживался. Бобы
начали бурлить.
ло посмотрелся.
через кювет и запрыгал по шоссе через лужи, потом опять через кювет и
побежал, замелькала его черная тень, скрылась за ближним бараком.
скинулись на "маленькую". Бывает же так, а! Скоро год уже, как мы с ним
вовсе не расстаемся: он мне стал как самый лучший кореш, как будто мы с
ним съели пуд соли вместе, как будто плавали на одном суденышке и на дне
вместе отсиживались в темном отсеке под глубинными бомбами; стали мы с
ним как братья, хоть у нас и разница в образовании.
рит: "Давай сходим". Скажешь ему: "Давай выпьем, а?", а он: "А почему же
нет? Конечно, выпьем". - "А может, не стоит?" - "Да, пожалуй, не стоит",
- говорит он. Вот какой человек.
рассказы его мне сильно нравятся. Там такие у него люди, будто очень
знакомые.
тал с каким-нибудь мужиком, а потом судьба развела вас на разные мериди-
аны; тебе, конечно, досадно - где теперь этот мужик, может, его и не бы-
ло совсем; и вдруг в Валькином рассказе встречаешь его снова; вот так
встреча!
печку.
мучился? А бумагу не жег.
семейная жизнь не ладится, по швам расползлась. Не знаю уж, кто из них
прав, кто виноват. Таня ли, он ли, а только понял я из Валькиных расска-
зов, что мучают они друг друга без веских причин.
стал ужинать под легкую инструментальную музыку.
ней это самое, неделю мучился потом и бегал от нее, все Тамару вспоми-
нал. Не хватает моей души на двух баб. А Валька говорит, что он в этих
делах не советчик. А ведь мог бы подбросить какие- нибудь цэ у. Писатель
все же. Молчит, предоставляет самому себе.
цветок, все для тебя я сделаю, когда придет любви моей срок".
глину с ног соскребывал. Я зажег свет. Вошли Марвич и Мухин. В руках у
них были бутылки. Значит, Валька не к Дому приезжих, а в автолавку бе-
гал, вот оно что.
Сергей Иванович.
ноль-пять "Зубровки", ноль-пять алычовой и бутылку шампанского.
осталось пять минут. Пассажиров просим занять свои места, а провожающих
выйти из вагонов. Сенькью!
та, может, стоит мне остепениться на сорок пятом году героической жизни?
тогда позор.