О там я встречу всех, и блондинок в темных очках, и брюнеток в изящных
жакетках под руку со своими парнями (нет -- Мужчинами!) - подносящих к губам
бокалы с пивом, втягивающих сигаретный дым и покачивающихся в такт бита[43]
Брю Мура, отличного тенор-саксофониста - Старина Брю накачается пивом[44], и
я от него не отстану - "Буду подстукивать ритм ногой", думаю я - "Посмотрим
умеют ли эти ребята петь" - Ведь все лето я пел джаз сам себе, распевая во
дворе или ночами в доме, и теперь стоит мне услышать музыку я вижу в этом
мановение указующей руки Ангельской, и я жадно смотрю на лестницы ожидая
увидеть спускающуюся ее, и О джаз мне сыграй в баре у Мори МакРая давай[45]
- музыка -- Потому что от серьезности этих лиц может съехать крыша, и истина
только в музыке -- и смысл только в бессмыслице -- Музыка вливается в
сердцебиение вселенной и мы забываем о биении разума.
75
невероятные.
Калифорнию, перехожу улицу к Отелю Белл, с китайской детской площадкой
неподалеку, и захожу внутрь чтобы снять номер.
женщины сплетничающие по-малайски, меня пробирает дрожь при мысли о том
какие звуки услышу я сквозь окошко во дворик, китайские и мелодичные. Я
слышу даже напевы французской речи, от хозяев отеля. Гостиничная мешанина
звуков завешанных темными коврами комнат, скрипучих ночных шагов и мерцающе
потикивающих настенных часов, и 80-летний согбенный мудрец за сеткой, но при
открытых дверях, и кошки - Портье приносит сдачу, зайдя в мою ожидающе
приоткрытую дверь. Я вынимаю свои малюсенькие алюминиевые ножнички, которыми
не срезать даже пуговиц со свитера, но можно все же как-то подстричь себе
волосы - Потом разглядываю результат в зеркале - Окей, теперь я иду бриться,
пускаю горячую воду, бреюсь, подравниваю прическу, и на стене вижу календарь
с обнаженной китаянкой. Даже календарь может пригодиться. ("Ну", говорит в
комик-шоу один бродяга другому, оба англичашки. "Ща я ее поимею").
76
бродяга в длинном бродяжьем плаще растягивая слова сообщает мне "У нас в
Нью-Йорке улицу быстро переходят! - Не то что тут у них, ждать
заколебешься!" и мы оба перебегаем прямо через дорогу, идем среди машин и
болтаем о Нью-Йорке - Потом я дохожу до Подвала и спрыгиваю вниз, крутыми
деревянными ступеньками, в просторный подвальный зал где, как войдешь
справа, есть помещение с баром и помостом для музыкантов, на котором сейчас
Джек Мингер дует в свою трубу, и позади него безумный светловолосый пианист
и студент консерватории Билл, а на ударных такой чувак с покрытым испариной
красивым и грустным лицом, у него отчаянный бит и сильные запястья, а на
басу качает ритм кто-то невидимый и бородатый - Какой-нибудь безумный Уигмо
или кто-то типа него - но это еще не сейшн, это постоянная местная группа,
еще рано, я вернусь сюда попозже, я слышал уже все мингеровские темы соло и
вместе с группой, но сперва (только что заскочил в книжную лавку посмотреть
какие там новости) (и девушка по имени Соня грациозной походкой подошла ко
мне, 17-ти лет, и сказала "О ты знаешь Рафаэля? Ему нужно помочь, немного
денег, он ждет у меня дома) (Рафаэль мой старый нью-йоркский приятель)
(расскажу о Соне попозже) я забегаю ненадолго и уже почти готов развернуться
и уйти, как вдруг вижу чувака похожего на Рафаэля, в темных очках, стоящего
у помоста и разговаривающего с какой-то девицей, поэтому я перебегаю через
помост на его сторону (быстрым шагом) (чтобы не обламывать бит ведь
музыканты сейчас как раз играют) (небольшую тему вроде "Слишком рано") и
наклоняюсь посмотреть вниз, Рафаэль это или нет, чуть ли не встаю на голову
глядя на него так вверх ногами, он ничего не замечает разговаривая со своей
девушкой и я вижу что это не Рафаэль и сматываюсь оттуда -- Из-за всего
этого трубач играя свое соло удивленно смотрит на меня, он и раньше-то меня
знал как изрядного психа, а теперь я тут бегаю туда-сюда чтобы посмотреть на
кого-то вверх ногами - Я бегом мчусь в Чайнатаун чтобы где-нибудь перекусить
и успеть назад к сейшну. Креветки! Цыплята! Ребра! Я добираюсь до
"Санг-Хъонг-Ханга" и сажусь за столик в их новом баре, выпить холодного
пивка принесенного невероятным чистюлей-официантом который все время скоблит
свой бар и протирает бокалы и даже вытирает несколько раз под моим пивным
бокалом так что я говорю ему "У вас отличный чистый бар" и он говорит
"Новехонький" -
нахожу - поэтому я поднимаюсь наверх и сажусь в большой семейной кабине с
занавесками но они меня выгоняют ("Вам нельзя сидеть здесь, это для семей и
банкетов") (после чего не подходят меня обслужить, хотя я жду), поэтому я
отодвигаю свой стул и перебираясь вниз нахожу там кабинку и говорю официанту
"Не подсаживайте ко мне никого, я люблю есть один" (в смысле в ресторанах,
конечно) - Креветки в коричневом соусе, цыплята поджаренные с карри,
кисло-сладкие ребра, все это из меню китайского обеда, я съедаю все это
запивая еще одним пивом, в общем ужасный обед получился и я с трудом его
доедаю - но все же доедаю до конца, расплачиваюсь и сваливаю оттуда --
Выходя в теперь уже предсумеречный парк с играющими в песочнице и
качающимися на качелях детишками и стариками глазеющими на них со скамеек -
Я подхожу и сажусь.
папаша, забирает троих разных малышей и уводит их домой - Копы заходят в
тюремное здание, напротив через улицу. Воскресенье в Сан-Франциско.
своему старому приятелю и они начинают громко говорить по-русски. Сразу
узнаю эти olski-dolski где бы ни услышал, nyet?
улицами Чайнатауна, как обещал себе на Пике Одиночества, подмигиванье
неоновых огоньков, магазинные лица, гирлянды лампочек через Грант-стрит,
Пагоды.
вслушиваясь в звуки проникающие в окошко из двора Белл-отеля, шум звякающей
посуды, проезжающих автомобилей и китайской речи -- Со всех сторон мир
причитает жалобно, везде и в моей комнате даже слышен этот звук, насыщенный
и ревущий звук тишины свистящий в моих ушах и плещущийся в алмазной
персепине[46], и я расслабляюсь и чувствую как мое астральное тело покидает
меня, и лежу так в состоянии полного транса, и вижу сквозь все. Я вижу
всезаполняющий белый свет.
77
бродвейском отеле, и его понесло, и он видел целые миры, и вернулся назад
проснувшись на кровати в своем номере, полностью одетый к выходу из дома -
кепке Мэла Дамлетта, может быть и он в Подвале прямо вот сейчас -
знакомого лица, и я болтаюсь туда-сюда по тротуару перед входом и тут с
одной стороны появляется Чак Берман, а с другой Билл Сливовиц, поэт, и мы
разговариваем облокотившись о крыло автомобиля - Чак Берман выглядит
усталым, глаза его как-то затуманены, но он носит мягкие модные ботинки и
выглядит в вечернем свете невероятно круто - Билла Сливовица все эти дела не
интересуют, он одет в поношенную спортивную куртку и прохудившиеся ботинки а
в карманах таскает стихи - Чак Берман под торчем, так и говорит, я
уторченный, потом медлит немного оглядываясь по сторонам и сваливает куда-то
- говорит что вернется назад - Последний раз когда я видел Билла Сливовица
он спросил меня "Ты куда идешь?" а я заорал в ответ "А какая разница?"
поэтому теперь я извиняюсь и объясняю что был с похмелья - Мы заходим в
Местечко выпить пива.
на полу, пивом в баррелевых[47] стеклянных кружках, старым пианино на
котором можно тарабанить любому желающему, и вторым ярусом который
представляет собой что-то типа балкона с маленькими деревянными столиками и
- разве кто против? дрыхнущей на скамейке кошкой -- Обычно я хорошо знаю
всех местных барменов, но не сегодня - и я предоставляю Биллу раздобыть пива
и за круглым столиком мы разговариваем о Сэмюэле Беккете и прозе и поэзии.
Билл думает что Беккет это тупик, он постоянно повторяет это, его очки
посверкивают, у него вытянутое серьезное лицо, мне трудно поверить что он
серьезно говорит о смерти, но это так - "Я мертв", говорит он, "Я написал
несколько поэм о смерти" -
уже на подходе к дверям я слышу как они там внизу завывают, целая команда
теноров и альтов и труб ведущая первую тему - Бумм, мы заходим как раз когда
они смолкают и тенор начинает соло, тема незамысловатая, "Джорджия Браун" -
тенор ведет ее мощно и широко, сочным таким звучанием - Они приехали из
Филмора на машинах, со своими девчонками и в одиночку, стильные цветные
чуваки воскресного Сан-Франа, в прекрасных ловко сидящих шмотках спортивного
покроя, прям одуреть можно какие ботинки, лацканы, в галстуках и без,
настоящие мачо [48]- они привезли свои трубы в такси и в собственных
машинах, они ворвались в Подвал чтобы показать настоящие класс и джаз, негры
которые когда-нибудь станут спасением Америки - я думаю так, потому что
когда последний раз я был в Подвале он был полон угрюмых белых сидящих во
время бестолкового джема и ждущих возможности затеять драку, и они ее
затеяли, с моим братишкой Рэйни которого вырубил незаметно подошедший
Сертаков Виталий
Акунин Борис
Володихин Дмитрий
Прозоров Александр
Мацумото Сэйте
Афанасьев Роман