огню. Саксон свернулась комочком в его объятиях и положила голову к нему
на плечо, так что ее волосы щекотали его щеку.
комства, - размышлял он вслух. - Ведь я и теперь еще на тебя не нагля-
жусь, точно жених на невесту. А потом твоя новость! Боже мой, Саксон,
все это так хорошо, что просто не верится. Только подумай! Собственный!
И нас будет трое! Держу пари, что родится мальчик. Ты увидишь, как быст-
ро я научу его действовать кулачками и защищаться. И плавать тоже. Я не
я, если к шести годам он не выучится...
Больше никаких выпивок с приятелями! Перехожу на воду. Затем надо под-
сократить курение. Гм! А почему бы мне самому не свертывать себе папиро-
сы? Это выйдет в десять раз дешевле, чем покупать готовые. Потом я могу
отпустить себе бороду. На то, что с нас дерут за год парикмахеры, можно
прокормить ребенка.
- пригрозила Саксон. - Ты так красив и молод без бороды! Я слишком люблю
твое лицо, чтобы ты закрыл его бородой. Ах, Билли, милый, милый! Я поня-
тия не имела, что такое счастье, пока не вышла за тебя!
ке, - продолжала она. - Но никогда и не снилось, что будет так хорошо.
только через две недели, когда постановление стало фактом и ему пришлось
высыпать ей в передник меньше, чем обычно, он сказал. На другой день к
обеду пришли Берт и Мери, которые были женаты уже целый месяц, и разго-
вор зашел об этом больном для всех вопросе. Берт смотрел на дело особен-
но пессимистически и намекал на забастовку, ожидавшуюся в железнодорож-
ных мастерских.
профсоюзные агитаторы мутят. Я прямо из себя выхожу, когда вижу, как они
во все встревают и подзуживают рабочих. Будь я хозяином, я бы каждому,
кто их слушает, сбавляла зарплату.
союз?
но, рта не раскрывали, ни в чем не участвовали, и вдруг - раз! Нате вам,
пожалуйста! Как обухом по голове! Десять процентов сбавки. То ли еще бу-
дет! В этой стране, которую создали своими руками наши отцы и матери, на
нашу долю не осталось ничего. Нам остались только рожки да ножки. И ско-
ро нам совсем будет крышка, нам - потомкам тех людей, которые бросили
Англию, вывезли тут весь навоз, освободили рабов, сражались с индейцами,
создали Запад! Всякий дурак видит, куда мы идем!
хотя бы Южную Тихоокеанскую дорогу: разве она не управляет Калифорнией?
лезная дорога не может управлять Калифорнией.
время - и все вы, дуралеи, окажетесь перед совершившимся фактом, да бу-
дет поздно! Все прогнило насквозь! Воняет! Помилуй, нет ни одного чело-
века, который мог бы попасть в законодательное собрание, если он не
съездит в Сан-Франциско да не побывает в главном управлении Южной Тихоо-
кеанской дороги и там не поклонится тому, кому следует. Почему в губер-
наторы Калифорнии попадают всегда только бывшие директора дороги? Так
повелось, когда нас с тобой еще на свете не было. Да, нам крышка! Мы по-
биты. Но сердце мое взыграло бы в груди, если бы мне удалось перед
смертью вздернуть хоть кого-нибудь из этих гнусных воров. Ты знаешь -
кто мы? Те - что бились на полях сражений, и вспахали землю, и создали
все, что вокруг нас. Мы - последние могикане.
ее тоне чувствовалась враждебность. - Если он, наконец, не заткнет свою
глотку, его наверняка выставят из мастерских. А что мы тогда будем де-
лать? Обо мне он не думает. Но одно я вам скажу: в прачечную я не вер-
нусь! - Она подняла руку и произнесла торжественно, словно клятву: - Ни-
когда и ни за что на свете!
я или буду жив, попаду в переделку или нет, - если ты захочешь идти по
дурной дорожке, ты пойдешь; со мной или без меня - не важно.
ла Мери, закинув головку, - да и сейчас никто не скажет про меня плохо-
го.
восстановила мир. Она очень тревожилась за их брачную жизнь. Оба
вспыльчивые, несдержанные, раздражительные, и их постоянные стычки не
сулят ничего хорошего.
она посоветовалась со знакомым приказчиком из магазина Пирса и уже тогда
решилась на это приобретение. В одно воскресное утро, после завтрака,
когда Билл собирался в парикмахерскую, Саксон позвала его в спальню и,
приподняв полотенце, показала ему приготовленные бритвенные ножи, мыло,
кисточку и все необходимое для бритья. Билл, удивленный, попятился, по-
том снова подошел и принялся рассматривать покупку. Огорченно уставился
он на безопасную бритву.
бреются ею каждый день.
каждый раз сорок пять центов. Считай - полдоллара, а в году пятьдесят
две недели. Двадцать шесть долларов в год на бритье! Не возмущайся, ми-
лый, попробуй. Сколько мужчин бреются таким способом!
больше потемнели. Она так любила в нем эту хмурость, которая делала его
по-мальчишески красивым. Саксон, смеясь, обняла его, толкнула на стул,
сняла с него пиджак, расстегнула воротник верхней и нижней рубашки и
подвернула их.
пеной, - то получишь в рот вот это.
бритву. - Я видела, как орудуют парикмахеры. Они начинают брить, когда
пена впитается.
начинать. Только помни, что я не всегда буду это делать вместо тебя.
Только пока ты учишься.
колько раз провести бритвой по лицу, потом схватился за щеку и сердито
воскликнул:
дел полоску крови, алевшую среди мыльной пены.
бритвы. И правы! Порезался! Хороша безопасность!
наладить. Приказчик мне говорил... Вот посмотри, тут маленькие винтики.
Они... Поверни их... вот так...
поглядел на себя в зеркало, ухмыльнулся и продолжал свою операцию. Легко
и быстро соскреб он с лица всю пену. Саксон захлопала в ладоши.
рошо получилось.
восклицание, притянула его к себе и стала огорченно рассматривать его
лицо.
все-таки предпочитаю парикмахера.
попробую. Вот так! Не очень сильно и не очень слабо. Теперь намылься еще
раз, и попробуем.
рвет... тянет, ой!.. Как черт!
смел, как охотник за скальпами, как последний могикан... Помнишь, что
сказал Берт?
этот способ. Он всю душу из меня вымотал.
Акунин Борис
Браун Дэн
Круз Андрей
Афанасьев Роман
Афанасьев Роман