"Полеводстве" и в "Таймз" о том, чтобы найти временный дом для Миджа, где
его можно было бы оставлять либо на пару дней, либо на несколько месяцев,
смотря по обстоятельствам. На этот несколько нахальный запрос я получил в
общем и целом около сорока ответов и добросовестно рассмотрел все до
единого, но один за другим все предполагаемые опекуны были взвешены и
оказались несостоятельными.
меньшего числа были хоть сколько-нибудь подходящие помещения для этого,
некоторые из них оказались школьниками, которые вызвались, не спросив
разрешения у родителей. И два месяца спустя я оказался ничуть не ближе к
своей цели, чем в день, когда составлял объявление.
работников зоопарка, но несколько недель спустя убедился в том, что
пенсионеры хотят оставаться пенсионерами. Тем временем я закончил писать
книгу, над которой тогда работал, и при нормальном положении вещей мне
пора уже было снова пускаться в путешествия. Выхода, казалось, нет. Хоть я
и нашёл временное решение: вернуться в Камусфеарну по весне и писать там
книгу о Мидже,- всё это, очевидно, была лишь тактика проволочек. Тогда я
обратился к своим друзьям в зоологических кругах с отчаянной мольбой:
найти мне любыми путями попечителя для выдры на полную ставку. К тому
времени, как такой человек нашёлся и готов был приступить к обязанностям,
Миджа уже не было в живых.
вкратце, ибо тот, кто, читая это, разделил со мной хоть немного моих
радостей жизни, должен также разделить и часть моего горя при его кончине.
наедине, там я должен был писать о нем книгу, которую уже задумал. Я
собирался уехать из Лондона в начале апреля, но мне нужно было хоть на
полмесяца освободиться от его постоянных покушений на моё время, и я
договорился, что он поедет в Шотландию раньше меня на попечении одного
друга. Я упаковал его "багаж", плетёную корзину, содержимое которой
становилось всё более и более изысканным: запасная сбруя, поводки, банки с
нешлифованным рисом, масло из печени трески, игрушки, частью разломанные,
но всё ещё любимые, и отправился с ним в нанятой машине со своей квартиры
на юстонский вокзал. Это был большой "Хамбер" с широкой полкой между
спинкой заднего сиденья и задним стеклом. И вот я вспоминаю с ясностью,
которая до сих пор отзывается болью, как он растянулся на спине и вертел в
лапах мою авторучку или же прижимал её одной лапой к своему широкому
блестящему пузу. Я обратил внимание своего попутчика на богатый лоск его
меха, отражавшего неоновый свет. Он был в самом своём прирученном виде.
на платформе вплоть до самого спального вагона, где немедленно направился
к умывальной раковине и расположил своё пластичное тело в её контурах. Он
поднял левую лапу и слегка потрогал кран. Больше я его не видел.
восторге Миджа от своей вновь обретённой свободы, о рыбах, которых он
поймал в речке и море, о том как он приходил очень усталый и сворачивался
калачиком у огня, о тревожных часах его отлучек, о том, что, наконец,
принято решение, что ему будет лучше без уздечки, которая, несмотря на все
ухищрения и опыты, потраченные на её конструкцию, всё- таки могла
зацепиться за какое-нибудь подводное препятствие и утопить его.
был быть в Камусфеарне, когда мне позвонил управляющий усадьбой, куда
входила и Камусфеарна. Он сказал мне, что прошёл слух, что в деревне милях
в четырёх к северу от Камусфеарны убили выдру, а Мидж пропал. Однако было
определённое противоречие: говорят, что убитая выдра была такой тощей и
облезлой, что убийца даже не посчитал нужным сохранить шкурку. Подробных
сведений не было.
символических похорон у подножья рябинового дерева, нет человеческой
доброты к тем, кто любил его и потратил целый день на его поиски, а дверь
дома была открытой настежь всю ночь.
мне рассказывали противоречивые истории, на лодке, пока меня везли в
деревню, и на пристани в той деревне. Кое-кто говорил, что убили очень
старую выдру, а Мидж вернулся цел и невредим, другие говорили, что Миджа
видели в селении в нескольких милях к югу от Камусфеарны. Я им не поверил,
я уже знал, что Мидж погиб, но меня влекло неодолимое желание узнать, как
и кем он был убит.
грузовике мимо церкви, там он увидел выдру на дороге, граничившей с морем,
и убил её. Шкурка была частично облезлая, и он её не сохранил.
побережья, чтобы увидеться с его семьёй. Я прибыл туда тайком, так как
надеялся найти шкурку Миджа, прибитую гвоздями и сохнущую где-нибудь в
окрестностях дома, чего бы мне не позволили увидеть, если бы я сначала
стал спрашивать. Для меня это значило бы столько же, как найти скальп
друга-человека, но мне всё-таки нужно было узнать.
была такая невзрачная, что убивший выдру Большой Ангус, выбросил её ещё до
того, как вернулся домой. Нет, они не знают, где. Большого Ангуса сейчас
нет дома, он приедет попозже на мотоцикле, если я останусь в деревне, то
может, и встречусь с ним.
выдру, но также верно и то, что шкурка была наполовину облезлая, и он не
посчитал нужным её сохранить. Разговаривал он со мной вежливо и весьма
открыто.
метров двести назад к крутому повороту, где небольшая церквушка с погостом
стояла между дорогой и морем. Он ехал по дороге на грузовике, а выдра была
вон там, прямо над дорогой в канаве. Он остановил грузовик. Теперь мне
стало всё предельно ясно.
ходить за орудием её смерти. Он настаивал на своей версии, по его словам,
выдра, которую он убил, не могла быть моей.
бросил тушку в речку, а точно не помню где.
все ответы, как я узнал об этом гораздо позже, когда он со страху стал
спрашивать, как ему быть. Храбрый убийца, за ложь и обман я готов был
убить его на месте с таким же легкомыслием, с каким он уничтожил создание,
которое я привёз за столько тысяч миль, убил его быстро и предательски,
когда Мидж вовсе и не ожидал этого, он и не подумал даже, что наказание за
это будет как за преступление.
его рассказать мне всё, пытался дать ему понять, каково мне будет жить в
Камусфеарне и изо дня в день ждать его возвращения, в которое я уже не
верил. А он всё стоял на своём.
неприлично, а правда такова. Я видел тушку зверька на грузовике, когда тот
остановился в деревне. Ни волоска на ней не было попорчено, кроме как на
голове, которая была проломлена. Если он до того и не знал, что она ваша,
то потом уж точно узнал, так как я сказал ему: "Если ты посчитал, что это
дикая выдра, то тебе надо лечиться. Неужели ты думаешь, что дикая выдра
стала бы дожидаться, пока ты будешь её убивать ясным белым днём?"
искать и звать вашего зверька у ручья и кромки прибоя каждый день, и
просто не смог стерпеть, - ведь он давно уже погиб.
по округе как неприкаянный. И хотя всегда возвращался домой ночевать, он,
должно быть, заходил довольно далеко, так как однажды забрёл в избушку в
восьми милях к югу по побережью. Там его узнали и не причинили никакого
вреда, а на следующий день он отправился на север, где его и убили. Чуть
раньше его узнали и там, кто-то заметил выдру у себя в птичнике, побежал
было за ружьём, а затем обратил внимание, с каким безразличием выдра
относилась к курам и сделал правильный вывод. Мидж уже шёл домой, когда
встретился с Большим Ангусом, а ведь его никто не учил тому, чтобы бояться
или не доверять человеку. Хочу думать, что его убили быстро, но жаль, что
ему не удалось показать свои зубы убийце.
день.
Глава 11
Я очень тосковал по Миджу, так сильно, что только год спустя заставил
себя вернуться в Камусфеарну. Я горевал по своему павшему воробышку, он
так полно занимал собой этот пейзаж, настолько освоился в каждом ярде
кольца светлой воды, который я так любил, что после его ухода оттуда, он
казался мне пустым и никчёмным. Впервые все знакомые вещи, которые
приносили мне радость, теперь представлялись мне фоном сцены, на которой
не было артиста. Когда я узнал, что он погиб, то не остался там, а сразу
же вернулся на Сицилию и занялся работой, которую задолго до этого мне
пришлось прервать. По мере того, как медленно тянулись летние месяцы под
палящим солнцем, тот год, что я провёл в обществе выдры, и даже сама
Камусфеарна, иногда казались мне просто сном. Я не мог не признаться
Каменистый Артем
Маккарти Кормак
Шилова Юлия
Свержин Владимир
Афанасьев Роман
Курылев Олег