прислушиваться в Ваниному дыханию - не умер ли он, прекрасно расслышала его
слова.
сделать?
молчишь. Я вот тебе и книжку читала, а ты уснул.
словно он не был, а только казался иногда.
8. Страж у врат тьмы
листвы.
непроницаемой стеной, кто знает, как далеко уходят они в глубину, даже
может быть, там, в неизвестных оврагах, живут волки.
сад - это где растут фруктовые деревья или цветы. Но, наверное, Ваня
никогда не видел цветов, а всю жизнь провел в Горках, на пороге вечности.
Клава.
кроме свиста ветра в обледеневших ветвях. Наконец она уснула, и ей
приснилась Варвара, сидящая на окне. Это был первый сон о Варваре со
времени их расставанья. Клава хотела побежать к Варваре и потрогать ее, но
та не позволила.
Я тебе только снюсь.
ту было плохо видно, один темный, кошачий силуэт на фоне окна.
сплошь покрыты белым инеем и освещали собою ночь. Клава ничего не услышала.
- Хозяин близко.
тревожно, жутко от этого мертвого света. Там, за окном, все было ясным и
пустым.
Троцкого. Над темной равниной светил единственный прожектор. Тысячи людей
копали какие-то глубокие ямы и еще рвы, бесконечно тянущиеся вдаль.
Многоголосый, хрустящий скрежет лопат был таким зловещим, словно вскрывался
на реках лед под невыносимым давлением своей смерти. Клава не могла на
такое смотреть, и спряталась за распахнутое пальто Владимира Ильича. Они
стояли на возвышенности, и Ленин молча глядел вдаль, понимая своей мыслью
то, чего никто не смог бы понять.
Чтобы по ней нельзя было пройти.
и подбирала красные кленовые листья, чтобы поставить их дома в вазу. Когда
выпало побольше снега, Мария Ильинична разрешила Клаве сажать Ваню в санки,
завернув его предварительно толстым одеялом. Клава впрягалась в санки сама
и таскала Ваню на маленький, замерзший пруд, где оставляла мальчика сидеть
на берегу, а сама училась кататься на коньках, которые привезла ей Надежда
Константиновна, она сказала, что если Клава научится на них ездить, то
Владимир Ильич тоже будет ходить на пруд, он очень любит кататься. И Клава
старалась изо всех сил, первое время она часто падала, но это все равно
было весело, так что даже Ваня смеялся, сидя на своих санках, а он смеялся
так редко, что Клава даже готова была падать только ради одного его смеха,
ведь у Вани в жизни так мало случалось веселого и смешного.
ее, осторожно отталкиваясь руками от снега и так передвигая санки. На
коленях у Вани всегда лежали заготовленные снежки. Клава появлялась
внезапно и бросалась в Ваню снежками, а также старалась заманить его своим
следом под развесистое снежное дерево, а потом тряхнуть его за ветку с
другой стороны, чтобы весь снег обрушился на Ваню, и он стал похож на
маленький сугроб. Конечно, Клава всегда могла бы побеждать Ваню, но
милостиво позволяла ему пару раз попасть в себя снежкой, недостаточно
быстро прячась за деревьями, ведь Ваня так радовался, когда ему удавалось
попасть.
которым можно было хорошо спрятаться. Она запутала свой след в кустах, а
потом прыгнула в сторону, за сугроб, так что Ваня никак не мог уже
отыскать, куда она на самом деле пропала. Из-за инеевой пряжи ветвей Клава,
еле сдерживая смех, наблюдала, как растерянно ползал Ваня на своих санках у
обрывка ее следов, если поначалу и можно было догадаться, куда прыгнула
Клава, то скоро Ваня уже стер полозьями санок последние остатки улик и
окончательно потерялся. Он долго таскался во все стороны, однажды даже
подполз к сугробу, за которым след начинался вновь, но побоялся глубокого
снега. Потом он затаился в кустах, ожидая, что Клава обнаружит себя сама,
но Клава терпела за широким деревом, согревая дыханием руки и тихонько
переступая валенками. Наконец Ваня стал звать Клаву, однако она не
выходила. Он крутился между деревьями и звал ее, как отбившийся от стада
ягненок. Осторожно, чтобы не хрустнуть настом, Клава пошла в обход, чтобы
выйти ему в спину. Ваня устал толкать санки, замерз, снежки попадали уже у
него с колен, и он не лепил новых. Потом Ваня заплакал, тихо заплакал от
вернувшегося одиночества. Клава подошла к нему сзади, по открытому месту,
но он уже не слышал ее шагов, сгорбившись от плача. Вообще-то Клава
намеревалась засунуть ему за шиворот ту единственную снежку, которую она
держала на рукаве, чтобы не морозить уже и без того покрасневших рук, но,
услышав плач Вани, она тут же сжалилась, уронила снежку и кинулась на него,
обхватив руками сзади, санки перевернулись, и они вместе свалились в снег.
Клава залезла на Ваню сверху и прижалась ртом к его мокрому лицу, чтобы
утешить мальчика и заодно согреться. Ваня поцеловал Клаву в щеку, и этот
поцелуй обжег ее, как прикосновение горящей свечи. Клава знала, как надо
делать: она нашла губами рот Вани и поцеловала его туда, провела языком,
между их губами попались, правда, Клавины волосы, но в целом вышло хорошо.
Ваня лежал на спине, раскинув руки, он не решался обнять ими Клаву, и
пьяные глаза его смотрели просто в ветки, уносящиеся к пустынному серому
небу. Клава поцеловала его еще раз, и еще.
отпустить. Нет, любовью это не назовешь, подумала она. Любовь - это ветер
неземной свободы, сжигающий душу страшной, неведомой смертным болью. Небо
заворачивает он само в себя, и оно сходится за гранью зрения гигантским,
необъятным водоворотом счастья. Источник этому ветру может быть только
один: светлые и чистые глаза Варвары, маленькой, прекрасной, единственной
на свете.
хотела пытаться. Вечером того же дня она, как обычно, читала Ване перед
сном Энгельса. В доме было тепло натоплено и тихо. Мария Ильинична уже
заходила поцеловать детей на ночь, теперь она была у себя.
Пижама на груди у него расхристалась, так что видны были худые Ванины
ключицы и бледный, цвета какао, сосок, просто пятнышко на коже. Клава
засмотрелась на этот сосок, думая, зачем он нужен Ване. Мальчик дышал,
соском и всем своим худым, облеченным в пижаму телом, руки его лежали
поверх смятого одеяла, а неполные ноги терялись в складках белья, что
делало Ваню нежнее, воздушнее и как-то женственнее, даже похожим на русалку.
совсем не было страха, скорее какой-то лихорадочный восторг, но она
оставила книгу и, погасив лампу, стала раздеваться. За спальной рубашкой
Клава не пошла, а залезла к Ване под одеяло голой, потому что знала, что
именно этого он и хочет. Она легла возле мальчика на живот, скрестив руки
под щекой. Ваня был неподвижен.
трусов даже.
комочек гениталий.
потрогал. Пригоршня пижамы в руке Клавы сразу проклюнулась теплой влагой.
нему, целуя в затылок и мягкие кучерявые волосы. - Это не то, это же не то
совсем. Ты не виноват, это у всех так бывает. На, понюхай, - она сунула
Ване под нос свою мокрую руку. - Видишь, это другое.
и сомкнув глаза.
Шилова Юлия
Березин Федор
Сертаков Виталий
Соломатина Татьяна
Роллинс Джеймс
Журавлев Владимир