отдельных, особых случаях.
любуется птичкой.
только вперед. А что до полиции - можете быть спокойны, совершенно
спокойны... Думаю, несколько сот франков дополнительного заработка вам не
повредят... - Она похлопала его по плечу. - Мужчине с такой внешностью...
много пить.
Бутылка без фирменной этикетки, наверняка из первоклассного частного
ваши инструменты. Может быть, посоветую что-нибудь.
Доверие за доверие.
любую минуту могу от него отказаться. Вы не француз, вас выдает
произношение, хотя говорите вы свободно. Да вы и не походите на француза.
Скорее всего вы эмигрант. - Она улыбнулась еще шире и окинула его холодным
взглядом. - Ведь вам не поверят на слово и еще, чего доброго, потребуют
предъявить французский диплом, которого у вас нет. Там в передней сидит
полицейский чиновник. Если хотите, можете тут же донести на меня. Но вы
этого, конечно, не сделаете. А над моим предложением стоит подумать. Ведь вы
не назовете мне ни своего имени, ни адреса, не правда ли?
раскормленную кошку-великаншу. - До свидания, мсье. Поразмыслите на досуге
над моим предложением. Я уже давно хочу привлечь к работе врача из
эмигрантов.
прибрать к рукам. Случись что-нибудь - он один будет в ответе.
догадался, что в квартире помещается целое больничное отделение с койками.
Видимо, после операции женщины отлеживались здесь некоторое время, до того
как отправиться домой.
подстриженными усиками. Он внимательно оглядел Равика. Рядом с ним сидел
Роже. На столе стояла бутылка коньяку. Когда Равик вошел, Роже хотел было
спрятать ее, но тут же осклабился и опустил руку.
По-видимому, он стоял за дверью и подслушивал.
уместна.
отъявленного врага чуть ли не в сообщника. И теперь для Равика было сущим
облегчением запросто пожелать спокойной ночи Роже, в котором неожиданно
проявилось что-то удивительно человеческое.
двери к двери, всматриваясь в таблички.
смущение. - Мадам Буше живет в этом доме?
найдут ее. Он ничего не может предложить им взамен.
Пять часов утра. Жоан должна были прийти к трем. Возможно, она еще придет. А
может быть, настолько устала, что отправилась прямо к себе в отель.
время от времени пробегала красная полоса световой рекламы, зажигавшейся на
крыше дома, что стоял наискось через улицу. Он чувствовал себя опустошенным
и не понимал почему. Словно все тепло его тела медленно улетучивалось сквозь
кожу, словно кровь искала в чем-то опоры и, не находя ее, падала и падала в
какое-то сладостное никуда. Он подложил руки под голову и лежал не шевелясь.
Теперь он понял, что ждет Жоан. Понял, что не только его разум, но и вся его
плоть: руки и нервы и какая-то странная, не свойственная ему нежность, - все
ждет ее.
Это был старый халат, много лет он повсюду таскал его с собой. В нем он спал
в дни бегства, спасался от холода испанских ночей, когда смертельно усталый
приходил из лазарета в барак. Двенадцатилетняя Хауана с глазами
восьмидесятилетней старухи умерла под этим халатом в разбитом бомбами
мадридском отеле. У нее было только одно желание: надеть когда-нибудь платье
из такой же мягкой шерсти и забыть, как изнасиловали мать и насмерть
затоптали отца.
немного нужно мужчине, чтобы жить. Когда жизнь так беспокойна, лучше не
привыкать к слишком многим вещам. Ведь их всякий раз приходилось бы бросать
или брать с собой. А ты каждую минуту должен быть готов отправиться в путь.
Потому и живешь один. Если ты в пути, ничто не должно удерживать тебя, ничто
не должно волновать. Разве что мимолетная связь, но ничего больше.
Ему часто приходилось ждать женщин, но он чувствовал, что раньше ожидал их
по-другому, - просто, ясно и грубо, иногда со скрытой нежностью, как бы
облагораживающей вожделение... Но давно, давно он уже не ждал никого так,
как сегодня. Что-то незаметно прокралось в него. Неужто оно опять
зашевелилось? Опять задвигалось? Когда же все началось? Или прошлое снова
зовет из синих глубин, легким дуновением доносится с лугов, заросших мятой,
встает рядами тополей на горизонте, веет запахом апрельских лесов? Он не
хотел этого. Не хотел этим обладать. Не хотел быть одержимым. Он был в пути.
с потери независимости уже в мелочах. Не обращаешь на них внимания - и вдруг
запутываешься в сетях привычки. У нее много названий. Любовь - одно из них.
Ни к чему не следует привыкать. Даже к телу женщины.
- побудет здесь, подождет. С минуту он колебался, не оставить ли записку. Но
лгать не хотелось, а сообщать, куда он пошел, - тоже.
по улицам, еще освещенным фонарями, он почувствовал облегчение, голова
прояснилась. Однако, подойдя к отелю, он снова ощутил напряжение.
более пустой, чем обычно. Приходила ли она сюда? Он осмотрелся, отыскивая
следы ее пребывания, но ничего не обнаружил.
расспрашивать ее.
разворошенную, пустую постель. Странно, как все, к чему прикасается тело -
постель, белье, даже ванна, - лишившись человеческого тепла, мгновенно
мертвеет. Утратив тепло, вещи становятся отталкивающими.
пациенту. Но тогда он оставил бы записку. Внезапно он почувствовал себя
идиотом, - хотел сохранить независимость, а поступил бестактно. Бестактно и
глупо, как восемнадцатилетний мальчишка, который тщится что-то доказать
самому себе. В таком поведении, пожалуй, больше зависимости, чем если бы он
остался и ждал.
чужих постелей?
другого. Но попадаются такие, которые желают большего, хотя парижские
бордели совсем недороги.
чаевые, вот и все. А то еще начнут жаловаться на тебя по любому поводу - то
комната плохо прибрана, то ты им нагрубила. И все это, конечно, со злости.
Тут ничего не поделаешь. Такова жизнь.
Пехов Алексей
Орловский Гай Юлий
Перумов Ник
Акунин Борис
Доценко Виктор
Володихин Дмитрий