именем, англичанин, встретился Роберту сначала у Дюпюи, а потом в каком-то
салоне.
англичанин может прожить жизнь как роман и быть способен на галантные
безрассудства. Ему рассказали, что французская королева прекрасна и горда, и
этой мечте он подчинил свое существованье. Во имя ее он и умер, проживши
длительное время на корабле, где велел воздвигнуть алтарь Владычице. Когда
стало известно, что Д'Игби, и именно по поручению Букингема, за дюжину лет
до того участвовал в корсарской войне с испанцами, мир прециозниц пришел к
выводу, что он обворожителен.
ассоциировали с такими личностями, как Роберт Флудд - Robertas a Fluctibus,
Medicinae Doctor, Златой всадник и Оксфордский Рыцарь, против которого было
написано множество буклетов; его порицали за чрезмерную приверженность к
оккультным представлениям о природе. Но в их среду все-таки был вхож такой
просвещенный священнослужитель, как господин Гаффарель, который по части
верования в невиданные дивные дива, по слухам, не уступал никакому британцу,
а Д'Игби, с другой стороны, продемонстрировал, что способен судить и рядить
с великим вежеством о необходимости Пустоты, причем в компании таких
первоученых натурфилософов, которые испытывали ужас от всякого, кому был
присущ "ужас пустоты" - horror vacui.
как раз потому, что он изобрел притирание для лица, а у дам пошли от того
прыщи. Тогда стали шептаться, будто не иначе как по вине сваренного
англичанином гадючьего декохта отошла в небытие в позапрошлом году его
любимая супруга Венетия. Но все это была клевета завистников, кому не давала
покоя выгодная слава его лечения от почечных камней на основании
разведенного коровьего помета и некоторых частей зайца, заеденного псом. Но
рассказы о подобном вряд ли бы возбудили энтузиазм в обществах, где принято
было заботливо подбирать, в присутствии особ стыдливого пола, такие слова,
где не содержалось ни единого слога, имевшего хоть отдаленно
неблагопристойный звук.
одного поэта его земель:
Mourning". Перевод с англ. С. Козлова.)
отвернувшись, и клялся себе, что по отношению к Лилее он вечно останется и
пребудет той самой второй ножкой циркуля, и что нужно выучить английский
язык, чтоб прочитать остальные произведения поэта, который умеет до такой
степени точно описывать его метания. В те времена ни один человек в Париже
не подумал бы изучать английский язык - варварское наречие, однако, провожая
Д'Игби к нему в таверну, Роберт увидел, что тот не лучшим образом говорит
по-итальянски, хотя и бывал на полуострове, и, конечно, устыжен, что
недостаточно владеет этим обязательным для каждого образованного человека
языком. Поэтому они решили видеться почаще и попытаться быть взаимно
полезными, преподавая по очереди свою родную речь.
оказался глубоким знатоком медицины и натуралистки.
казнен. По парадоксальному сходству, а может быть, и не парадоксальному, а
сопряженному с глубинными движениями души, Д'Игби посвятил себя
исследованиям иного пороха. Он много путешествовал, прожил восемь лет в
Испании, потом три года в Италии, где, вот еще одно совпадение, был знаком с
кармелитом, учителем Роберта.
фехтовальщиком, и у них с Робертом вошли в обычай учебные поединки. Какой-то
мушкетер, увидев это, решил поразмяться и вызвал альфиера кадетской роты.
Бой был пробный, участники вели себя осторожно, и тем не менее мушкетер на
батмане не удержался от выпада, противник инстинктивно защитился и порезал
мушкетеру руку и порезал глубоко.
ранение загрозило гангреной, и хирург сказал, что руку надо отнимать.
подозрение, будто это шарлатанство, но что просьба относиться ко всему с
доверием. Мушкетер, не чаявший уже, к каким святым обращаться, отвечал
испанской поговоркой "Hagase el milagro, у hagalo Mahoma" (Было бы чудо,
хоть от Магомета (исп.))
перевязку, передал Д'Игби, а рану перевязали снова. Д'Игби взял плошку воды
и и всыпал в нее купорос, размашисто мешая. Потом он вбросил ветошку в
кислоту. Тут неожиданно мушкетер, который отвлекался чем-то посторонним,
подскочил и ухватил больной локоть. Он сказал, что жжение в ране внезапно
унялось и что он чувствует прохладу и облегчение.
соленой водой ежедневно, чтоб она была восприимчивее к врачебству. Я же буду
ставить этот тазик в дневные часы около окна, а ночью на угол камина, чтобы
он всегда оставался при умеренной теплоте".
Д'Игби с хитрым видом вынул тряпку из таза и стал нагревать над камином, и
тогда же мушкетер начал снова причитать и жаловаться, так что потребовалось
поскорее вернуть ветошь в серный раствор.
себе ежедневное мытье вереда было достаточным залогом выздоровления, но
нельзя порицать Роберта за то, что в следующие дни он расспрашивал товарища
о лечебном основании его метода, который, кстати, был сходен с системой
кармелита, памятной ему с отрочества. С той разницей, что кармелит наносил
порох на клинок, которым причинился изъян.
тянется уже много десятилетий, и первым о нем заговорил еще великий
Парацельс. Многие применяют жирную пасту и думают, что она вернее действует,
если наносится на оружие. Но как вы понимаете, орудие поражения или лоскут,
прикрывавший рану, для нас это едино, потому что препарат должен применяться
там, где имеются следы крови пораженного. Многие, видя, как обрабатывают
оружие для лечения последствий ранения, думают, что это колдовство. В то
время как моя Симпатическая Пудра основана на закономерностях природы!"
симпатии, объединяющей вещи мира. Агриппа пишет, что желая возбудить силу
звезды, надо обратиться к вещам, которые звезде подобны и, следовательно,
испытывают ее влияние. Он называет "симпатией" это взаимное притяжение между
вещами. Как деготь, сера и масло готовят дрова к возжиганию, так же
используя вещи конформные замышленному действию и конформные звезде,
считается, что можно получить полезное влияние, и оно отразится на материи,
должным образом подготовленной посредством апелляции к душе мира. Чтобы
подействовать на солнце, следует, по этой логике, действовать на золото,
солярное по природе, и на те растения, которые оборачивают соцветия вслед за
Корнев Павел
Орлов Алекс
Лукьяненко Сергей
Посняков Андрей
Юрьев Сергей
Афанасьев Роман