Чтение 30–й страницы книги ~Зеленые холмы Африки~

-- Да, они живучи, не то что куду. Если подраните такую антилопу,
подходите с опаской.

-- А сколько времени в моем распоряжении?

-- Нам ведь пора уезжать отсюда. Постарайтесь вернуться завтра к
вечеру. А в общем -- смотрите сами. Мне кажется, наступает решительная
минута. Вы убьете куду.

-- Знаете, что мне это напоминает? Когда я был еще мальчишкой, мы
прослышали, что в черничных зарослях за Пидженом и Стердженом течет река, в
которой никто еще никогда не удил рыбу.

-- И что же оказалось?

-- Вот слушайте. Мы добрались туда с большим трудом, пришли вечером,
уже в сумерки, и увидели глубокую заводь, а дальше река текла длинной и
ровной полосой. Вода была нестерпимо холодная, просто ледяная, и когда я
бросил в нее окурок, на поверхность выскочила большая форель, за ней другая,
третья, они хватали и снова выплевывали окурок до тех пор, пока от него не
осталась одна труха.

-- И крупные были форели?

-- Крупнее я в жизни не видывал.

-- Господи помилуй! -- сказал Старик. -- И что же дальше?

-- Я размотал удочку, закинул ее, а было уже совсем темно, над нами
летал козодой, стоял жуткий холод, и я поймал трех рыб одну за другой, --
они клевали, едва наживка касалась воды.

-- И вы их вытащили?

-- Всех трех.

-- Бессовестный лгун!

-- Клянусь богом, это правда.

-- Ну, хорошо, верю. Остальное доскажете, когда вернетесь. Так это были
крупные форели?

-- Я же сказал -- крупнее не бывает.

-- Господи твоя воля! -- пробормотал Старик. -- Как же такому молодцу
не подстрелить куду! Ну, в путь!

В палатке я рассказал обо всем жене.

-- Ты в самом деле решил ехать?

-- Да.

-- Тогда живей! -- сказала она. -- Не теряй времени на разговоры.
Собирайся!

Я взял плащ, запасные башмаки и носки, купальный халат, коробочку с
хинином, цитронелловое масло от москитов, записную книжку, карандаш, обоймы
с патронами, кинокамеру, аварийный набор инструментов, нож, спички, чистую
рубашку, книгу, две свечи, деньги, флягу...

-- Что еще?

-- Мыло взял? Захвати гребень и полотенце. А носовые платки?

-- Возьму.

Моло уложил все в рюкзак, я тем временем разыскал свой бинокль, М'Кола
взял полевой бинокль Старика и флягу с водой, а Кэйти вынес ящик с
провизией.

-- Захватите побольше пива, -- посоветовал Старик. -- Вы можете
оставлять его в машине. Виски осталось немного, но одну бутылку, так и быть,
возьмите.

-- А вы как же?

-- Не беспокойтесь. В том лагере есть еще. Мы послали туда две бутылки
с мистером К.

-- Мне довольно одной фляжки, -- сказал я. -- Давайте разольем эту
бутылку.

-- Тогда возьмите побольше пива. У нас его вдоволь.

-- Это еще что такое? -- спросил я, указывая на Гаррика, который
садился в машину.

-- Он говорит, что вы и М'Кола не сможете объясняться с местными
жителями. Вам понадобится переводчик.

-- Он мне как бельмо на глазу!

-- Но вам и впрямь понадобится человек для того, чтобы переводить на
суахили то, что будут говорить тамошние жители, которых вы встретите.

-- Ну, ладно. Но скажите ему, чтобы он не вздумал командовать и держал
свой проклятый язык на привязи.

-- Мы проводим вас до вершины холма, -- сказал Старик. Вандеробо
вскочил на подножку, и машина тронулась. -- За Дедом заедем в деревню.

Все обитатели лагеря вышли из палаток.

-- Соли взяли достаточно?

-- Да.

В деревне нам пришлось ждать, пока Дед и Гаррик выйдут из своих хижин.
Только что перевалило за полдень, но небо заволокли тучи. Я глядел то на
жену, такую милую, спокойную, изящную в своем защитном костюме, сапогах и
надетой набекрень широкополой шляпе, то на Старика, рослого, грузного, в
выцветшей вельветовой безрукавке, побелевшей от стирки и солнца.

-- Ну, до свиданья! Будь умницей.

-- Не беспокойся. Как жаль, что я не могу поехать с тобой.

-- Это охота в одиночку, -- сказал Старик. -- Нужно налететь быстро,
сделать свое грязное дело и так же быстро убраться, а у них и без того
слишком большой груз.

Вышел Дед и забрался на заднее сиденье рядом с М'Кола, напялившим мою
старую защитную куртку, в которой я когда-то охотился на перепелов.

-- М'Кола надел вашу куртку, -- сказал Старик.

-- Он любит таскать в карманах всякую всячину, потому и надел ее, --
объяснил я.

М'Кола понял, что мы говорим о нем. Я уже успел позабыть про
невычищенное ружье. Теперь я вспомнил об этом и сказал Старику: .

-- Спросите, откуда у него куртка. М'Кола, ухмыляясь, ответил что-то.

-- Говорит, что она его собственная.

Я тоже улыбнулся, а М'Кола потряс лысой головой, и так, по молчаливому
уговору, история с ружьем была забыта окончательно.

-- Куда же запропастился Гаррик? -- спросил я. Наконец он вышел с
одеялом в руках и примостился на заднем сиденье рядом с М'Кола и Дедом.
Вандеробо сел впереди, между мной и Камау.

-- Какой у тебя интересный сосед, -- сказала Мама. -- Смотри же, будь
молодцом.

Я поцеловал ее на прощанье, и мы шепотом обменялись несколькими
словами.

-- Все нежничают да воркуют, -- буркнул Старик. -- Смотреть противно!

-- До свиданья, старый ворчун.

-- До свиданья, истребитель быков.

-- До свиданья, родная.

-- Счастливого пути и удачной охоты!

-- У вас достаточно горючего, но мы оставим здесь тоже небольшой запас!
-- крикнул Старик уже вдогонку.

Я помахал рукой, мы двинулись через деревню вниз по холму и выехали на
узкую дорогу, которая шла по сухой, поросшей кустарником равнине у подножия
двух высоких голубых холмов.

Во время спуска я оглянулся. Двое в широкополых шляпах -- один рослый и
плотный, другая маленькая и грациозная, -- шагали назад, к лагерю. А я
перевел взгляд на расстилавшуюся впереди однообразную равнину.

* ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. РАДОСТИ ОХОТЫ *

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Дорога была узкая, а равнина, по которой мы ехали, выглядела довольно
уныло. Только раз мы увидели нескольких тощих газелей, мелькнувших белыми
пятнами на фоне желтой, выжженной солнцем травы и серых стволов. Мое веселое
возбуждение угасло при виде этой равнины, где нечего было и мечтать о
хорошей охоте, и вся затея показалась фантастической, совершенно
бессмысленной. От вандеробо сильно пахло; я стал разглядывать мочки его
ушей, растянутые и аккуратно закрученные, его странное, совсем не
негритянское лицо с тонкими губами. Заметив, что я посматриваю на него, он
дружелюбно улыбнулся и почесал грудь. Я оглянулся: М'Кола спал. Гаррик сидел
очень прямо, подчеркивая свою бдительность, а Дед, вытянув шею, глядел на
дорогу.

Дорога теперь перешла в тропу, протоптанную скотом, но, к счастью, мы
были уже у края равнины. Скоро она осталась позади, показались высокие
деревья, и мы попали в самый очаровательный уголок Африки, какой мне
доводилось видеть. Трава здесь была ровная, такая свежая и зеленая, как
молодая травка на недавно скошенном лугу, а вековые деревья -- развесистые,
высокие, без подлеска, под ними лишь ярко зеленел дерн, словно в оленьем
парке, и мы ехали в тени, перемежавшейся солнечными полянками, держась едва
заметной тропы, которую указывал вандеробо. Мне просто не верилось, что мы
попали в этот рай. Такое может лишь пригрезиться в волшебном сне, и я, желая
убедиться, что это не сон, протянул руку и дотронулся до уха вандеробо. Он
подскочил от неожиданности, а Камау прыснул со смеху. В эту минуту М'Кола
коснулся моего плеча и указал на открытую поляну, где в каких-нибудь
двадцати шагах от машины, подняв голову и настороженно глядя на нас горящими
глазами, стоял, ощетинившись, огромный дикий кабан с загнутыми кверху
длинными, мощными клыками. Я сделал Камау знак остановить машину, и с минуту
зверь и мы пристально разглядывали друг друга. Я поднял ружье и прицелился
кабану в грудь. Он стоял неподвижно и все глядел на нас. Тогда я знаком
велел Камау ехать дальше, машина тронулась и свернула направо, в сторону от
кабана, который даже не шевельнулся и не выказал ни малейшего страха.

Я заметил, что Камау возбужден, а М'Кола одобрительно кивает головой.
Впервые видели мы кабана, который не бросился бежать от людей во всю прыть,
задрав хвост. Да, мы попали в места, где не ступала нога охотника,
девственный уголок, затерянный среди бескрайних просторов Африки. Я готов