Чтение 30–й страницы книги ~Избранное~

действительно похожи на летучую звезду, но ведь звезда
летучая в конце концов всегда становится падучей звездой.
Наверху в ветвях лавра искрящаяся серебром фигура
наклоняется вперед и, чувствуя себя в безопасности,
прислушивается к словам маленького человека.
- Это - самая виртуозная из всех ваших проделок, Фламбо.
Приехать из Канады (с билетом из Парижа, надо полагать)
через неделю после смерти миссис Адамс, когда никто не
расположен задавать вопросы, - ничего не скажешь, ловко
придумано. Еще того ловчей вы сумели выследить "летучие
звезды" и разведать день приезда Фишера. Но в том, что за
этим последовало, чувствуется уже не ловкость, а подлинный
гений. Выкрасть камни для вас, конечно, не составляло
труда. При вашей ловкости рук вы могли бы и не привешивать
ослиный хвост к фалдам фишеровского фрака. Но в остальном
вы затмили самого себя.
Серебристая фигура в зеленой листве медлит, точно
загипнотизированная, хотя путь к бегству открыт; человек на
дереве внимательно смотрит на человека внизу.
- Да, да, - говорит человек внизу, - я знаю все. Я знаю,
что вы не просто навязали всем эту пантомиму, но сумели
извлечь из нее двойную пользу. Сначала вы собирались
украсть эти камни без лишнего шума, но тут один из
сообщников известил вас о том, что вас выследили и опытный
сыщик должен сегодня застать вас на месте преступления.
Заурядный вор сказал бы спасибо за предупреждение и скрылся.
Но вы - поэт. Вам тотчас же пришла в голову остроумная
мысль спрятать бриллианты среди блеска бутафорских
драгоценностей. И вы решили, что если на вас будет
блестящий наряд Арлекина, то появление полисмена покажется
вполне естественным. Достойный сыщик вышел из полицейского
участка в Путни, намереваясь поймать вас, и сам угодил в
ловушку, хитрее которой еще никто не придумывал. Когда
отворились двери дома, он вошел и попал прямо на сцену, где
разыгрывалась рождественская пантомима и где пляшущий
Арлекин мог его толкать, колотить ногами, кулаками и
дубинкой, оглушить и усыпить под дружный хохот самых
респектабельных жителей Путни. Да, лучше этого вам никогда
ничего не придумать. А сейчас, кстати говоря, вы можете
отдать мне эти бриллианты.
Зеленая ветка, на которой покачивается сверкающая фигура,
шелестит, словно от изумления, но голос продолжает:
- Я хочу, чтобы вы их отдали, Фламбо, и я хочу, чтобы вы
покончили с такой жизнью. У вас еще есть молодость, и
честь, и юмор, но при вашей профессии надолго их недостанет.
Можно держаться на одном и том же уровне добра, но никому
никогда не удавалось удержаться на одном уровне зла. Этот
путь ведет под гору. Добрый человек пьет и становится
жестоким; правдивый человек убивает и потом должен лгать.
Много я знавал людей, которые начинали, как вы, благородными
разбойниками, веселыми грабителями богатых и кончали в
мерзости и грязи. Морис Блюм начинал как анархист по
убеждению, отец бедняков, а кончил грязным шпионом и
доносчиком, которого обе стороны эксплуатировали и
презирали. Гарри Бэрк, организатор движения "Деньги для
всех", был искренне увлечен своей идеей, - теперь он живет
на содержании полуголодной сестры и пропивает ее последние
гроши. Лорд Эмбер первоначально очутился на дне в роли
эдакого странствующего рыцаря, теперь же самые подлые
лондонские подонки шантажируют его, и он им платит. А
капитан Барийон, некогда знаменитый джентльмен-апаш, умер в
сумасшедшем доме, помешавшись от страха перед сыщиками и
скупщиками краденого, которые его предали и затравили.
- Я знаю, у вас за спиной вольный лес, и он очень
заманчив, Фламбо. Я знаю, что в одно мгновение вы можете
исчезнуть там, как обезьяна. Но когда-нибудь вы станете
старой седой обезьяной, Фламбо. Вы будете сидеть в вашем
вольном лесу, и на душе у вас будет холод, и смерть ваша
будет близко, и верхушки деревьев будут совсем голыми.
Наверху было по-прежнему тихо; казалось, маленький
человек под деревом держит своего собеседника на длинной
невидимой привязи. И он продолжал:
- Вы уже сделали первые шаги под гору. Раньше вы
хвастались, что никогда не поступаете низко, но сегодня вы
совершили низкий поступок. Из-за вас подозрение пало на
честного юношу, против которого и без того восстановлены все
эти люди. Вы разлучаете его с девушкой, которую он любит и
которая любит его. Но вы еще не такие низости совершите,
прежде чем умереть.
Три сверкающих бриллианта упали с дерева на землю.
Маленький человек нагнулся, чтобы подобрать их, а когда он
снова глянул наверх - зеленая древесная клетка была пуста:
серебряная птица упорхнула.
Бурным ликованием было встречено известие о том, что
бриллианты случайно подобраны в саду. И подумать, что на
них наткнулся именно отец Браун. А сэр Леопольд с высоты
своего благоволения даже сказал священнику, что, хотя сам он
и придерживается более широких взглядов, но готов уважать
тех, кому убеждения предписывают затворничество и неведение
дел мирских.

-------------------------------------------------------

1) - Милле Жан-Франсуа (1814-1875) - французский художник

Г.К. Честертон
Человек в проулке

Перевод Р. Облонской

В узкий проулок, идущий вдоль театра "Аполлон" в районе
Адельфи, одновременно вступили два человека. Предвечерние
улицы щедро заливал мягкий невесомый свет заходящего солнца.
Проулок был довольно длинный и темный, и в противоположном
конце каждый различал лишь темный силуэт другого. Но и по
этому черному контуру они сразу друг друга узнали, ибо
наружность у обоих была весьма приметная и притом они люто
ненавидели друг друга.
Узкий проулок соединял одну из крутых улиц Адельфи с
бульваром над рекой, отражающей все краски закатного неба.
Одну сторону проулка образовала глухая стена - в доме этом
помещался старый захудалый ресторан при театре, в этот час
закрытый. По другую сторону в проулок в разных его концах
выходили две двери. Ни та, ни другая не были обычным
служебным входом в театр, то были особые двери, для
избранных исполнителей, и теперь ими пользовались актер и
актриса, игравшие главные роли в шекспировском спектакле.
Такие персоны любят, когда у них есть свой отдельный вход и
выход, - чтобы принимать или избегать друзей.
Двое мужчин, о которых идет речь, несомненно, были из
числа таких друзей, дверь в начале проулка была им хорошо
знакома, и оба рассчитывали, что она не заперта, ибо подошли
к ней каждый со своей стороны равно спокойные и уверенные.
Однако тот, что шел с дальнего конца проулка, шагал быстрее,
и заветной двери оба достигли в один и тот же миг. Они
обменялись учтивым поклоном, чуть помедлили, и наконец тот,
кто шел быстрее и, видно, вообще отличался менее терпеливым
нравом, постучал.
В этом, и во всем прочем тоже, они были полной
противоположностью друг другу, но ни об одном нельзя было
сказать, что он в чем-либо уступает другому. Если говорить
об их личных достоинствах, оба были хороши собой, отнюдь не
бездарны и пользовались известностью. Если говорить об их
положении в обществе, оба находились на высшей его ступени.
Но все в них от славы и до наружности было несравнимо и
несхоже.
Сэр Уилсон Сеймор принадлежал к числу тех важных лиц, чей
вес в обществе прекрасно известен всем посвященным. Чем
глубже вы проникаете в круг адвокатов, врачей, а также тех,
кто вершит дела государственной важности, и людей любой
свободной профессии, тем чаще встречаете сэра Уилсона
Сеймора. Он единственный толковый человек во множестве
бестолковых комиссий, которые разрабатывают самые
разнообразные проекты - от преобразования Королевской
академии наук до введения биметаллизма для вящего
процветания процветающей Британии. Во всем же, что касалось
искусства, могущество его не знало границ. Его положение
было столь исключительно, что никто не мог понять, то ли он