оставшихся в драке ему даже не посмотрел вослед, а если бы посмотрел, то
непременно заорал бы: "Эй, парнище, ты в которую сторону наладился? Туда
ведь нельзя!"
один житель Многоборья, ни один кривляний, будь он в здравом уме либо
расточив оный, никогда и ни за какие посулы не пошел бы в сторону
Семивражья - местности сильно пересеченной и пользующейся черной да худой
известностью. Была, правда, от Семивражья и некоторая польза, поскольку
располагалось оно как раз на границе многоборских и кривлянских земель и
охраняло оба княжества друг от друга лучше всякой богатырской заставы.
Оттого на этом направлении застав и не держали. И даже троп туда не торили.
не устраивали вовсе. Но все булыжники уже давно повыворотили и растащили -
понятно, там, куда осмеливались зайти. А сквозь оставшиеся проросла трава и
даже небольшие деревца.
да болтающихся, а на высоких опорах, вкопанных глубоко в землю, так что
никакое половодье не могло их поколебать. Самые смелые или невежественные,
бывало, доходили до первого моста и поворачивали обратно: какая-то сила
перебила опоры, перекрутила прочный деревянный настил, рассыпала и каменную
подушку у ближнего края. Что делалось на дальнем краю, было уже не видно
из-за густых ветвей. Некоторые пытались перебраться через овраг просто по
низу, но никто из этих пытал назад уж больше не возвращался.
Золотарев с зубастой Энтропией, вот он ее и вбивал семикратно в сырую
землю, а следы остались навечно; или, мол, стоял там дворец о семи
островерхих башнях, а в каждой башне царил свой владыка с войском и
обслугой, да чего-то они между собой не поделили, пожелали друг дружке
провалиться, а пожелания взяли да в одночасье сбылись; во нет - не сложили
про Семивражье таких сказаний почему-то, ничем не объяснили для себя люди
его появления на свет, и от этого молчания было еще страшнее.
обозначено. А возможно, и было, только потом сведущие люди соскребли его с
пергаментов, чтобы никому не вздумалось туда прогуляться.
меняться. Жихарь шел не глядя по сторонам и не оглядываясь - ему
показалось, что кто-то движется следом. Ну не то чтобы движется, а
высматривает, вытрапливает, выслеживает. Но то мог быть здесь и не зверь,
и не человек. Высматривать могло само место.
несколько угрюмым. Теперь же богатырь увидел и понял, чем оно от остальных
было наотлику. Увидел и ужаснулся, только отступать уже не стал: и стыдно,
и поздно.
суровый, седой. Бурый мох, а на кончиках красный... Такой же мох покрывал
стволы и ветви деревьев, на которых листьев уже давным-давно не было.
Всякий звук в этом мохе увязал, и тишина стояла такая, что мнилось:
заголоси сейчас даже знакомая лесная птаха кукша - и сердце от внезапности
разорвется.
никогда уже не пробудишься; мало того, не найдут даже костей. Если тронуть
дерево незащищенной рукой, то тут возле него и останешься с теми же
последствиями. Да еще от моха шел какой-то дурманящий смород, то ли
мерзкий, то ли приятный. А спина все ощущала чей-то взгляд. Дойдя до
первого оврага, богатырь остановился. Здесь ему ничем не могли помочь уроки
Беломора. Дырявая голова у старика совсем стала!
весе. Не диво перекинуть через овраг длинномерную лесину, диво ее в руках
удержать...
закрепился. Жихарь положил Симулякр на мох, и Умный Меч словно там корни
пустил, не деревянные, но стальные.
дружиннике. Если ты мал весом - перебирайся на одних руках, а коли грузен -
помогай и ногами. Жихарь лез-лез и не утерпел - глянул вниз. Увидел там
такое, отчего вся недавняя корчемная пища тут же изверглась и полетела на
дно оврага, где ее, конечно, ждали. Чуть не сорвался богатырь - так его
крепко выполоскало.
края, перебросил ноги на мох, стараясь не коснуться его руками. Удалось
кое-как подняться.
младенцев, наблюдал - но чтобы такая пакость!
все-таки семь, но следующие четыре располагались уже на кривлянской
стороне. Промеж ними и поместили Место Оно.
пошарить в подземельях, как следует разглядеть выбитые в камне рисунки и
руны, но сейчас ему хотелось убраться отсюда - то есть попасть во Время
Оно.
впадины в камне. Вокруг плит и между ними росли различные непростые травы -
не так много, как на Разнозельной Делянке, но все-таки. Была травка с
ласковым названием "бараньи мудушки", но она пока Жихарю без всякой
надобности, и нужда возникнет лишь лет через сорок - если до этого времени
дожить. Качала длинными листьями закалым-трава - испив отвара из нее,
человек попадал куда-нибудь налево, где мог заработать хорошие деньги.
Много чего росло полезного, да недосуг было со всем этим возиться. Хотя
впоследствии, несомненно, придется раскаяться...
заветные слова и сопрягая их с прыжками вперед, назад и вбок. Все это
повторил он раз десять и только тогда ступил на камень. Раз, два, три,
четыре, пять, шесть...
И двумя погами вместе!
крестьянин встретил Пятницу, за которою гнался черный черт, - и теперь все
крестьяне празднуют этот день как воскресенье.
...Если долго идет дождь - долго-долго, так, что становится невтерпеж и
дороги обращаются в грязевые реки, а тропки в лесу соответственно в
грязевые ручьи, когда всякая колдобина или ямка предстает небольшим прудом
или даже озерцом, когда земледелец, поначалу радовавшийся дармовой воде,
начинает злиться и покрикивать ни за что на скотину и домочадцев, есть
верный способ прекратить потоки и заткнуть хляби небесные.
предварительно обув его в самые лучшие и прочные сапоги во всей деревне,
надежно смазанные от сырости салом и дегтем. Кроме того, ему надо отдать,
не пожалеть лопату - пусть даже лопата новая, из дорогого железа.
Деревянная тут не подойдет.
в конце концов к избушке бабы-яги, поедучей ведьмы. Не той, которую в своем
трудном детстве зажарил заместо себя маленький Жихарка (или, как теперь
говорят в Многоборье, маленький Невзорушка), а другой - сестрицы ее или
какой иной родственницы.
тогда худо. Тогда молодцу волей-неволей придется вступить с ней в смертный
бой ради жизни на земле, и неизвестно, чем этот бой закончится, потому что
молодцу на грязи да мокрой траве скользко, а баба-яга может свободно летать
вокруг него в ступе и лупить пестом по башке, по плечам, по всему, куда
попадет.
у кикиморы, или молодец все-таки сумеет сбить на лету ступу и успокоить
ведьму черенком лопаты - тогда все в порядке. Тогда достаточно забросить
лопату на крышу избушки - и дождь надолго прекратится.
одна лопата, а десятка два. Если не сотня. Потому что дождя тут, судя по
всему, не было никогда. И быть не могло.
долететь до раскаленной поверхности.
песком гулял ветер. Из-за этого песок воображал себя морем: покрывался где
мелкой рябью, где покрупнее, а где громоздил высокие валы.
покрутился, указал направление, после чего превратился в зонтик наподобие
того, что носил с собой славный побратим, бедный монах по имени Лю Седьмой.
два крупнее, чем над Многоборьем, и жарило раза в четыре сильнее. Делать
Семенова Мария
Свержин Владимир
Посняков Андрей
Корнев Павел
Каменистый Артем
Шилова Юлия