безопасности.
леса. И, к сожалению, не оставил письменного отчета о своей филерской
деятельности. Ну, да, найти его, при желании, будет не трудно.
десертом и выставили коньяк и ликеры. Поминки вошли в новую фазу, уже не
такую печальную. Голоса зазвучали громче, кое-кто рассказывал анекдоты, а
некоторые, воспользовавшись неформальностью момента, решали деловые вопросы
в оперативном порядке.
опекали гостей. Думаю, Эмма Францевна приемом осталась бы довольна.
посуду в парадной столовой. А мы - Аркадий Борисович, Влад, отец Митрофаний,
Ариадна, Федор и я - расположились в зимнем саду. Стол был сдвинут в
сторону, плетеные кресла живописным кружком стояли недалеко от
искусственного водопада. Китайские фонарики подсвечивали карликовые пальмы и
апельсиновые деревья.
перебрал, его движения были несколько порывисты. Влад и Аркадий Борисович о
чем-то негромко разговаривали возле водопада. Федор кормил меня клубникой из
хрустальной вазы и, кажется, совсем забыл, по какому поводу мы здесь
собрались, во всяком случае, он шептал мне на ухо милые глупости, от которых
я краснела и прятала глаза.
чайником, кофейником, молочником, чашками и блюдом с пирожными.
воспоминание.
помянем Эмму Францевну все вместе по русскому обычаю, - предложил Аркадий
Борисович.
молчании, осознав, что это наш последний вечер в Трофимовке. Скорее всего,
мы больше никогда не встретимся в суете повседневной столичной жизни. Дни,
проведенные в имении, канут в прошлое, оставив привкус неразгаданной тайны.
колпак. За ним семенила домоправительница с подносом в руках, на котором
стояли рюмки и бутылки коньяка, красного вина и португальского портвейна.
было. Придется коньяком поминать.
выдержки. Глаша подумала и разрешила себе налить до краев высокий стакан
портвейном. Мы с Ариадной переглянулись и попросили красного вина в чисто
символической дозе.
необыкновенной женщины, незаурядной личности и яркой представительницы
вечной тайны мироздания. Пусть земля ей будет пухом...
есть знакомый скульптор. Думаю, черный мрамор ей бы понравился.
Подумать только, мы больше не будем собираться в этом гостеприимном доме и
раскладывать пасьянсы. Ах, какая несправедливость... Ну, почему она пошла по
этой лестнице? Какая сила толкнула ее на этот роковой шаг по ступенькам?
боковой лестнице? - облек Влад в словесную форму всеобщее смутное
недоумение.
рюмкой. - Душа ее, я уверен, уже беседует с ангелами в садах Эдема.
Редкостной доброты и кротости нрава была женщина. Не будем же копаться в
причинах и следствиях, а положимся на десницу Божию.
помнится, когда Эмма Францевна отказала Вам в продаже землицы за еловым
лесом, Вы совсем не церковные выражения употребляли.
был почти пуст, ее сморщенные щечки налились румянцем, а глаза озорно
поблескивали из-под платочка.
кровный интерес был затронут? Чем Вам так еловый лес приглянулся? Говорят,
где-то в наших краях Ванька-Удалец клад закопал. Неужто, Вы его обнаружили?
кресле, бессильно откинувшись на спинку, с приоткрытым ртом.
перстом и загромыхал:
искушение вводила?! Я чуть не впал в смертный грех в храме и не порешил
тебя, прислужница Сатаны!
Митрофания за плечи. Все что-то загомонили, размахивая руками, а я съежилась
за спиной Федора.
Влада.
заглядывая ему в лицо. Тот все еще играл желваками, но уже не порывался
наброситься на "Диавола в юбке". Федор сжимал меня в объятиях и тяжело
дышал.
полишинеля, отец Митрофаний. Зря Вы на Лизу напустились. Паренек немой ко
мне приходил столоваться и золотыми самородками расплачивался. Вам он,
наверное, тоже их дарил, не ведая, что это такое? Это я Лизе показал
самородки и рассказал, что видел Вас с Божьим человеком у реки.
подлокотникам. Ариадна держала его за руку, как тяжело больного.
ухищрений, лжи. Господи! Грешен я, грешен... Гордыня взыграла... Я хотел
доказать оппонентам, что монах Авель был вовсе не юродствующим отшельником,
а великой личностью, которому были доступны божественные откровения. Я хотел
убедиться сам, что видения его - не бред, а реальность, и присовокупить для
вящей убедительности этот клад. Сведения о нем есть в письме Авеля к
настоятелю Евлампиевского монастыря: "Аще было мне знамение: злата немерено
сокрыто во тьме сырой, а отрыть клад надобно при яркой луне. Вы,
преподобный, сию захоронку возле села Трофимовка поищите, а как найдете, так
на богоугодное дело пустите - храм Вознесения на том месте возвести
укажите". Господи, прости меня, грешного...
он совершенно обессилил и впал в прострацию, модные очки съехали на самый
кончик носа. Ариадна стояла рядом, гладила его ладонь и кусала губы, еле
сдерживая слезы.
за другую руку и проверил пульс. - Все пройдет. Перемелется, мука будет.
мельницы, перетирают зерна в муку, память в забвение. Тайны скользят по
поверхности насыщенного раствора слез. Свинцовая жидкость смыкается над
головой. Мерзкие чудовища покидают свои норы. Ненасытные раки пожирают
плоть, обглоданные кости тихо опускаются на дно и тонут в иле.
худой конец...
Глава 18
клад?
наши края и привез свою артель для восстановления церкви. Рабочие уехали,
примерно, месяц назад, а святой отец, я так понимаю, принялся прочесывать
лес по квадратам. Женщина из Трофимовки, которая помогает Глаше по
хозяйству, говорила, что он все время в лесу пропадает. Видимо, в этих
странствиях он и обнаружил приют Убогого человека и поручил ему искать
захоронку. Паренек этот производит жуткое впечатление огромным телом и
несоразмерно маленькой головой, да и лицом страшен, вылитый Йети. Однако,
существо безобидное. Он немой, но слух имеет. А на днях Божий человек принес
мне пять золотых самородков. То есть, клад он нашел... Я правильно говорю,
отец Митрофаний?
он золото добывает, - потер Влад руки.
Федор.
тоже кладоискательством занимаетесь или как?
наткнулись на место жительства Снежного человека.
сказала мне правду, - Влад засновал между креслами и кадками с розовыми
кустами. - Ты говорила еще об утопшем Мустафе и о скелетах, вываливающихся
из шкафов. А я тебе не поверил, думал, бред обиженной барышни. Что за
Панов Вадим
Конюшевский Владислав
Роллинс Джеймс
Березин Федор
Сертаков Виталий
Лукин Евгений