зрачки.
что ты придвигаешься или отодвигаешься от меня. И зрачок реагирует на
количество света. Он то сужается, то расширяется.
нашла, а ты все так легко опроверг.
повязке на его плече.
пальцев коснулась плеча Глеба.
неприятно.
она очень обрадуется, увидев тебя, Федор.
тонкой, почти прозрачной чашке. Ложечка звякала, а он смотрел, как
закручивается темно-янтарная жидкость. Затем отряхнул ложечку и положил
ее на блюдце.
глаза.
сказал Глеб и поцеловал Ирину в шею.
расскажу.
много свободного времени, я тебя выслушаю.
взглядом, что сердце Ирины сжалось. Она провела ладонью по волосам
Глеба, она погладила его так, как женщина может гладить только своего
любимого ребенка. И Глеб в этот момент вспомнил руки своей матери.
ее пальцев так отчетливо, словно это было вчера, словно это было час
назад. Он помнил, что от рук матери исходил едва различимый запах
цветочного Мыла и табака. Его мать до самого последнего дня курила
"Беломор". Она пережила блокаду в Ленинграде, и Глеб помнил, как
трепетно она относилась к хлебу. И он подумал, что, скорее всего, мать
назвала его Глебом из-за хлеба Его сердце дрогнуло. Ему показалось, что
пальцы матери вновь и вновь прикасаются к нему.
никогда бы не узнала, что перед ней ее родной сын".
когда-то в детстве в тяжелые минуты своей жизни прятал лицо в ладони
матери, Ирина почувствовала, что на душе мужчины творится что-то
неладное.
прижимал их к лицу.
щекам Глеба текут слезы.
я больше не буду ни о чем у тебя спрашивать. Глупая женщина...
Понимаешь, я очень любопытна и еще к тому же ужасно ревнива. Ты,
наверное, не знаешь об этом. Я обычно скрываю это свое чувство, но я
очень ревнива.
Абсолютно никаких оснований, поверь мне, Ирина, я честен перед тобой.
нежно поцеловала его во влажные глаза. Душа Глеба сжалась, он взял Ирину
на руки, прижал к себе и легко, словно бы она ничего не весила, закружил
по гостиной, а затем спокойно понес в спальню, положил на постель и
принялся одну за другой расстегивать перламутровые пуговицы ее шелкового
халата. Ирина лежала, закрыв глаза, касаясь кончиками пальцев лица
Глеба.
лежащие на его рабочем столе, затем запросил сводку по Питеру. Он
получил документы незамедлительно. Из всего перечня преступлений и
правонарушений его интересовало только два. О них была довольно скупая
информация: шесть трупов на даче под Питером и два трупа в квартире на
Фонтанке. Один из убитых в квартире - рецидивист по кличке Цыган, второй
- его охранник по фамилии Иванов, шестьдесят второго года рождения,
бывший десантник из Афгана.
подробную информацию по этим двум убийствам. То, что он услышал, его не
удивило. Как ему объяснил майор, занимающийся убийствами на Фонтанке,
это была одна из версий, вполне устраивающая уголовный розыск: кто-то
свел счеты с Цыганом, похитил из сейфа деньги, застрелил его охранника и
застрелил самого Цыгана. А вот по событиям на даче сообщили следующее:
там скорее всего действовал один или двое профессионалов. Но мотивы
убийства были непонятными.
чтобы его держали в курсе, и если появится какая-нибудь новая
информация, чтобы обязательно тотчас сообщили ему. Питерские коллеги
пообещали полковнику Соловьеву держать его в курсе.
даже если бы и хотелось, не к чему. Ни единого свидетеля! Никто даже Не
видел, как он входил или выходил, никто не знает о дочери Бортеневского,
которая была на даче. А это самое главное. Потому что если выйдут на
Бортеневского, то выйдут и на него, на полковника Соловьева".
неплохо, если бы Бортеневского убили, если бы и он исчез.
***
остановился у железных ворот загородного дома Седого. Металлические
створки ворот разъехались, черный "мерседес" вкатил во двор.
с чем приехал?
против друга. Богаевский вытащил из кармана золотой портсигар, достал из
него сигарету, закурил.
твоего брата и его охранника, забрал из сейфа деньги. Но никаких
отпечатков нет.
Действовали очень быстро и умело. Думаю, что никто из наших сделать
этого не смог бы. Тем более, как я знаю, на Цыгана никто бы не полез из
наших. Долгов у него никаких не было, он никому ничего не торчал. Да и
все знают, кто стоит за Цыганом. А по-моему, никто ни с тобой, ни со
мной связываться не станет. Так что, я думаю, скорее всего Бортеневский
нанял каких-то профессионалов, не известных нам. Я уверен, что это не
милиция, потому что они об этом знали бы.
же у меня на него есть кое-какие бумаги. И стоит мне их засветить, как
его тут же посадят.
устроил?
стоило ее брать!
говорил?
перстнями, Дьякон, - Завтра едем в Питер хоронить Цыгана, - сказал
Седой, и эти его слова прозвучали, как приказ.
продается за очень большие. А тот, кто не продается и за очень большие,
- того можно купить за очень-очень большие.