Мгновение он перебирал пальцами императорские бакенбарды и испытующе смотрел
мне в лицо.
размером с открытку. В меня впились светлые, бесцветные глаза.
в упор на секретаря посольства. - Ведь дело идет о немецком судне и о
немецких моряках, у меня немецкое гражданство...
мертвых, прилетел на базу!
автомат, кто-то проигрывал магнитофонную ленту.
влетела в кабинет секретаря, взяла нас, погрузила в открытый "мерседес" с
дипломатическим номером и обрушила на нас водопад смеха, дружеских
расспросов и кокетливых взглядов. Теперь мы могли, наконец, свободно
вздохнуть. Мы были спасены...
я! Нас сфотографировали сразу же, в посольстве. "Гильдеборг" встала передо
мной как стальная стена. Призрак с того света. О! Вот оно, добрались до
меня!
из этих людей я никогда не видел. В моем корпусе они не служат и не служили.
- Он легонько постучал ребром обложки о крышку стола, не спуская с меня
глаз. - Я до сих пор никого из своих людей не выдал, это принцип нашей
профессии, - добавил он медленно. - Не выдам, конечно, и вас. Мне совершенно
все равно, почему вас разыскивают родезийские разведчики...
беспристрастной вежливостью и смотрел мне прямо в глаза.
что я им сказал, мне придется расторгнуть с вами договор. Они ухватились за
след и придут снова. Они почти убеждены, что вы здесь, у меня. Вы должны
исчезнуть, это в ваших и моих интересах! Ничего другого я для вас не могу
сделать. Не хочу, чтобы возникло впечатление, что я выдал своего парня. Как
устроитесь дальше, это уже ваше дело. Сдайте обмундирование, а утром ребята
высадят вас на главном шоссе, которое ведет к Умтали. Направление на
Солсбери - не рекомендую. У меня еще не было подобного случая: вас
преследует не "Интерпол", не полиция, которые мне безразличны, а
разведывательная служба государства, с которым я заключил контракт. - Он
пожал плечами. - Мне вас жаль, мы хорошо с вами ладим.
просто выбросили... Не выдадут меня, а только подбросят львам. Высадят среди
саванны где-то на дороге к Умтали, и делай что хочешь!
но без денег?
то, что они прежде всего пришли сюда, что не искали в ведомостях выплаты
жалованья. Решились бы вы ждать жалованье до конца месяца?
Гофман - свинья. Помогу вам из своих...
незначительная часть суммы, которую я должен получить, но логика капитана
была неумолима. Ждать я не мог. Если бы меня разорвала граната, я бы не
удивлялся, с этим человек должен считаться, но он меня уволил, расторгнул
договор, вернул свободу. Только что с ней делать?
я попытаться перейти на другую сторону? Перебежать в Мозамбик? Я вспомнил
слова Тенсера. Как откроется, что ты служил у Гофмана, получишь пулю в лоб.
Правда, он говорил об Анголе, но в Мозамбике будет, очевидно, то же самое.
крышку стола. Я встал и взял деньги; медлить не имело смысла, все было ясно.
Я даже не встал по стойке "смирно", а только, не говоря ни слова, вышел.
деревянную стену и остановиться. Вероятно, это была не жара, а тяжесть
познания. Понимание действительности. Я не мог перенести эту тяжесть. Я
сполз на бетонную ступеньку и в отчаянии сел. Что дальше? Что я должен
делать? Поручик Беневенто плелся от столовой. Вероятно, он там даже и не
был, а только ждал, когда я выйду. Он остановился надо мной с руками за
спиной и молчал. Я уже не был членом корпуса и меньше всего зависел от него.
итальянским акцентом. - Можно вам кое-что посоветовать?
того, как заработал себе на жизнь. Бенито Гуцци - запомните это имя, оно
может вам пригодиться. Мы, итальянцы, держимся всегда вместе, а вы ко мне и
к бедняге Маретти относились прилично, никаких идиотских намеков и насмешек.
Можете передать от меня Гуцци привет, надеюсь, он сможет что-то сделать для
вас. Хотя бы найти работу на какой- нибудь отдаленной ферме, где не
требуются документы, потому что без документов... - Он покачал головой,
повернулся и пошел дальше.
медленно оседала. Попаду ли я когда-нибудь в Умтали... Не будет ли на
главном шоссе ждать меня полицейская машина...
бегах. Нечего ждать до утра, уеду с вечерним патрулем. Обо мне уже никто не
заботится, все решаю я сам. Надо исчезнуть раньше, чем это разнесется по
отряду, прежде, чем меня продадут. На обдумывание времени будет еще
достаточно.
на рюмочку. Приемку обмундирования и оружия он проводил так же халатно, как
проводили здесь все учетные и административные работы. Униформу, одеяло и
оружие он оставил лежать на столе и побежал за бутылкой виски. У меня было
достаточно времени, чтобы вынуть из кобуры пистолет и пустую кобуру вернуть
обратно. Об удостоверении "Анти-Террористической Унии" он даже не спросил. Я
оделся в свою старую порт-элизабетскую одежду: серо-зеленые брюки и рубашку
такого же цвета. Одежда пахла дезинфекцией, применяемой против муравьев.
Когда муравьи селились в каком-нибудь из бараков, проще всего было снести
его и сжечь. Но это меня уже не касалось.
имел понятия, что меня ждет. Человек не может заглянуть даже в самую
ближайшую минуту, не может проникнуть в глубину души другого, распознать
истинный смысл мыслей и слов.
чтобы шеф кого-нибудь выбросил. Ты работал на красных? Или на партизан? -
добавил он с хохотом. Я только отрицательно покачал головой. Мне было не до
смеха, приходилось напрягать все силы. Я еще был в безопасности, за колючим
забором, не должен был заботиться о пище и ночлеге, но этому вот-вот придет
конец, собственно говоря, с этим уже покончено.
сам себя, браток, в этом все дело. Я должен был сдохнуть, но ты не ломай над
этим голову.
чем он посмотрит в кобуру, прежде, чем вспомнит об удостоверении. Я должен
как можно быстрее исчезнуть, затеряться, не оставить следов!
посреди широкого, безупречно асфальтированного шоссе, пересекающего
ослепительной прямой волнистое плоскогорье и кончающегося, где-то в
необозримой дали.
одна автомашина. Горный хребет Иньянгани остался далеко за моей спиной, и
саванна, разрезанная дорогой на две части, выдыхала сухой горячий аромат
сожженной земли.
пропустить ни одной машины. "Терпение, - сказал мне командир
бронетранспортера, когда перед самыми сумерками меня высадили на обочине
безлюдного чуда цивилизации, соединяющего Солсбери с Умтали. - Не менее чем
раз в два часа кто-нибудь проедет, это статистика, а зверей можешь не
опасаться. Сюда отважится зайти самое большее антилопа либо газель, их здесь
всюду масса. Ни лев, ни леопард к шоссе не приблизятся. Будь осторожен
только со змеями. Достаточно поднять руку, и любая машина остановится".
очутился вне действительности и вне вселенной. Только отдаленные перископы
жирафов напоминали, что я иду через самый большой зоологический сад в мире.
Может быть, именно эта оторванность и одиночество воспрепятствовали тому,
что я сразу же, с самого начала, не поддался панике. Я был брошен в пустоту,
и чувство опасности перестало иметь значение. Хотя оно существовало как
результат прошлого опыта, но ему не подчинялись защитные центры. Во мне не
было страха. Я шел и наблюдал сам за собой, за тем, как я шагаю в самой
абсурднейшей ситуации, какую только человек может себе представить. Я
очутился в незнакомой части света, на незнакомой дороге, с голыми руками и
не имел малейшего представления, что будет дальше. В сущности, от этого
можно было сойти с ума.
Посняков Андрей
Гуревич Георгий
Куликов Роман
Глуховский Дмитрий
Орлов Алекс
Шилова Юлия