Если продажа АКУ сойдет благополучно, - заключил он, - можно будет и
вообще повременить.
даже сейчас, когда его книги аккуратнейшим образом подчищены. Ей
приходилось слышать о том, какими огромными суммами он откупается от
шантажа; сейчас впервые представился случай самой шантажировать его, если
захочется. Но ей не хотелось: она его использовала, и только справедливо,
чтобы он, в свою очередь, использовал ее. - Ты в любом случае мог
довериться мне, - сказала она.
относился не в пример строже: за любым бухгалтером сам проверял каждую
цифру. Она взяла его руку, поцеловала ее; как его жалко - один в этой
суконной тихой комнате, где никому не позволено тревожить его. - Эрик,
милый, - сказала она, - пойду обрадую Энтони, - и вышла из комнаты. В
лифте ей почему-то вспомнилось, как однажды она видела на Северном мосту
потерявший управление трамвай: сталь, стекло, лицо вагоновожатого,
налегшего рукой на тормоз, вспыхивающие за стеклом электрические искры.
Трамвай с грохотом пронесся в темноте, но было достаточно увидеть его
мерцающий свет, чтобы понять: случилась беда. Он налетел подобием страсти
- слепящий, стремительный, ненадежный.
я выхожу замуж, - и с неожиданной теплотой подумала: наверное, то же
чувствует Эрик, когда подводится итог, извлекается квадратный корень,
правильно находится логарифм. На пороге комнаты она сказала еще раз: - Я
выхожу замуж, Энтони.
опять ее охватила сырость, на столе остались влажные следы от его локтей.
служебные бумаги на столе и даже распечатал телеграмму, которая пришла в
ее отсутствие.
разучился. Соображаю. - Он был серьезен, как школьник. - Не все можно,
Кейт, есть предел. Я их раскусил. У него не получится выехать на чужой
счет. В "Баттерсоне" сидят не дети.
счет АКУ. Это яснее ясного.
про чеки, датированные задним числом.
это знаем...
некоторых вещей не станет делать для меня, да и для себя тоже. Правда,
какие это вещи, отходчиво улыбнулась она, я и сама толком не знаю. Приятно
сознавать, что после стольких лет она не до конца разобралась в Энтони. -
Энтони, я не собираюсь его шантажировать, - сказала она. - Я выхожу за
него замуж.
думает, что шантаж это так же легко, как украсть горсть слив. Нельзя быть
таким неосновательным, он не понимает, где живет, его нужно защитить.
Напрасно, что ли, она готова для него на все? Шантаж так шантаж. Перечить
ему сейчас значит испортить эту глупую радость от разоблачительного
открытия. Поэтому она спокойно объяснила: - Но ведь это своего рода
шантаж. Он выделит нам содержание.
о "детях", окончательно смешался и покраснел.
замешательство, в сердцах договорила: - Я их не хочу и никогда не хотела!
- Все ее существо тянулось заключить его в себе. - Сколько у тебя
предрассудков, Энтони. - Еще она думала: никакой ребенок не даст мне нашей
близости, хотя ты всего-навсего стоишь рядом, краснея, теряясь. Господи,
какой неприступный, какая память у нас короткая на то, чего не хочется
вспоминать.
какой-то детский, сбитый с толку. Она готовилась услышать слова о том, как
любят настоящие мужчины. Но они думали о разном. Он не имел в виду ее,
говоря о потере: он жалел, что пропадает удачный случай. - Другой такой
случай не подвернется. Мы бы слупили с него хорошие деньги и убрались
отсюда. Черт возьми, мы бы еще успели на вечерний поезд! Завтра уже в
Гетеборге. В субботу в Лондоне и прямиком в Туикнем. Кейт, мы бы еще
успели на вечерний поезд! Кейт, мы бы взяли в "Стоуне" отбивную и пинту
"особого". Мою комнату, наверное, еще не сдали. Тебя хозяйка тоже на улице
не оставит. Работу искать не станем, мы свое заработали.
для него не существует, но она-то знала, что на прямых стальных рельсах,
по которым разлеталась сейчас его фантазия, в определенном месте горит
негасимый красный фонарь, и там он неминуемо остановится и сам все
напортит. Он недостаточно безразличен в средствах для успеха. Ему далеко
до Крога.
я передаю все сведения Минти, это окупит хотя бы дорожные расходы, и потом
- у тебя должны быть сбережения.
бы остановиться - но нет, он не колеблясь согласился (в конце концов, мы
брат и сестра), и она почувствовала усталость путешественника, которого
постоянно сбивает с пути неточная карта. Может, она переоценивала
наивность этого мягкого, любимого, бесхитростного ума?
остановила тебя сразу. Ты не должен так грубо шантажировать Эрика.
были такие мозги, чтобы шантажировать Эрика, ты бы здесь не оказался. Ах,
Энтони, - с чувством воскликнула она, - какая мы непутевая пара! Как я
тебя люблю. Будь ты поумнее и не такой добропорядочный... - и не кончила,
потому что вспомнила давнишнее субботнее утро в Тилбери, долгий путь
домой, шиллинг в прорези счетчика и маленькое голубое пламя для гренок и
чая. Я спасла его от этого, думала она, но он ходит живым напоминанием и
не дает забыть милую нехитрую песенку: Энтони спасли от Энтони, но ей без
Энтони жизни нет. На окно налетела белая птица, стукнула клювом в стекло
и, раскинув крылья, отлетела назад, как от иллюминатора самолета. Здесь у
нас обеспеченное положение, твердила она, как урок, здесь наше будущее,
это нужно удержать. Прошлого нет. Мы чересчур зажились в прошлом.
Энтони, ты перед ним сущий младенец. Неужели ты всерьез думаешь, что тебе
удастся вывести "Крог" на чистую воду? Ты рта не успеешь раскрыть, как он
тебя сотрет в порошок. Он тебя сгноит в тюрьме, он ни перед чем не
остановится. Ты нигде не скроешься. И ради чего? Мы и так получили все,
что нам нужно, - содержание...
примириться с такими вещами, как "брак без любви", "бездетная жена". Куда
легче расстаться с мыслью об удачном случае: он красиво и по-товарищески
жертвовал им, только мельком взглянул на ее стол да секунду-другую подумал
о подправленных чеках, телеграммах, продаже "Баттерсону". - Ладно, Кейт,
пусть будет по-твоему. - В скользнувшей по его лицу улыбке она увидела
рождение новой мысли. - Как бы то ни было, такое событие нужно сегодня же
отпраздновать.
администратору отеля в Салтшебадене и закажи столик. Объясни, кто будет.
хорошие комиссионные за организацию этого обеда. Запроси сто крон.
опере.
5
ногу с педали кроговского резака. Хлопая кожаным ремнем, машина