его комнате увидел номер "Старого даунхемца".
журнал и вдруг на последней странице читаю: "Секретарь Общества старых
даунхемцев хочет связаться с однокашниками, которых мы потеряли из виду";
в самой середине списка черным по белому напечатана моя фамилия...
Здорово, а?
чем дотронулся до телеграмм, кроме, конечно, "весьма срочных"; но потом
оказалось, что я забыл записать адрес секретаря общества, и вот мне
пришлось вернуться за журналом домой. Может, зайдете взглянуть на мое
письмо?
Она была не больше каморки для прислуги в старых квартирах; сходство с
людской усугублялось тем, что здесь висел старинный умывальник, и стояла
газовая плитка. Заваленный телеграфными бланками стол втиснулся между
умывальником и окном, похожим на иллюминатор и выходившим прямо на
пристань и на серую, подернутую рябью бухту. В корзине для корреспонденции
лежало школьное издание "Айвенго" и половина булки.
стула не оказалось. - Куда же я это засунул? - вслух удивлялся Гаррис,
роясь в телеграфных бланках на столе. - Ага, вспомнил! - Он открыл томик
"Айвенго" и вынул из него сложенный листок. - Конечно, это еще только
черновик, - сказал он смущенно. - Пожалуй, лучше будет подождать приезда
Уилсона. Я тут, видите ли, упоминаю и о нем.
даунхемца", который лежал в комнате другого бывшего даунхемца, Э.Уилсона
(выпуск 1928 года). Вот уже много лет, как я потерял связь с нашей старой
школой, и очень обрадовался и в то же время почувствовал себя чуть-чуть
неловко, что вы меня разыскиваете. Может быть, вам хочется узнать, что я
поделываю здесь, в "могиле белого человека", но, поскольку я служу
цензором на телеграфе, вы сами поймете, что я не могу слишком
распространяться о моей работе. Придется с этим подождать, пока мы
выиграем войну. Сейчас у нас в самом разгаре дожди - и какие дожди! Кругом
свирепствует малярия, но у меня был всего один приступ, а Э.Уилсон пока ей
не поддается вовсе. Мы устроились вместе в небольшом домике, так что, как
видите, старые даунхемцы держатся друг за дружку даже в таких дальних и
диких местах. Мы организовали охотничью команду старых даунхемцев в
составе двух человек, но охотимся только на тараканов (ха-ха!). Ну, пора
кончать и трудиться для победы. Привет всем старым даунхемцам от старого
африканского волка!"
насчет "уважаемого господина секретаря".
даже убежал.
воду за окном, и слезы показались в его озабоченных воспаленных глазах. -
Как я завидовал ребятам, которым там было хорошо!
потом идет как по маслу. Пожалуй, даже в привычку войдет, а? - Он взял
хлеб со стола и бросил его в корзину для бумаг. - Я давно собираюсь здесь
прибрать.
"Старый даунхемец".
"Айвенго" и поглядел вокруг, куда бы его девать, но поставить книгу было
некуда. Он снова положил томик на прежнее место. - Вряд ли очень сладко, -
продолжал он, - иначе как бы он попал сюда?
брошенный в лицо начальнику административного департамента. Слуге он
сказал:
обставленных совершенно одинаково: диванами, заваленными подушками, и
низенькими столиками для напитков - совсем как в публичном доме. Откидывая
одну занавеску за другой. Скоби заглянул во все помещения, пока не
добрался до маленькой комнатки, где почти два месяца назад потерял свою
неподкупность. На диване спал Юсеф.
На столике у изголовья стоял стакан, и Скоби заметил на дне его белый
осадок. Юсеф принял снотворное, Скоби сел рядом и стал ждать. Окно было
открыто, но дождь, как плотная занавеска, не пропускал свежего воздуха.
Настроение у Скоби было подавленное, может быть, от духоты, а может, ему
тяжело было вернуться на место своего грехопадения. Напрасно уговаривать
себя, что он не совершил ничего дурного. Как женщина, вышедшая замуж без
любви, он остро ощущал в этой комнате, безликой, как номер гостиницы,
запах измены.
одновременно было слышно, как дождь журчит и как он льется потоком. Скоби
закурил и стал разглядывать Юсефа. Он не чувствовал ненависти к этому
человеку. Он поймал Юсефа в ловушку так же обдуманно и так же ловко, как
Юсеф поймал его. Брачный союз был заключен с согласия обеих сторон.
Пристальный взгляд Скоби, видимо, пробился сквозь туман снотворного;
жирные ягодицы Юсефа заерзали на диване, он застонал, пробормотал во сне:
"Голубчик мой!" - и повернулся на бок, лицом к Скоби. Скоби снова оглядел
комнату, хотя он ее уже рассмотрел в тот раз, когда приходил
договариваться о займе; а здесь с тех пор ничего не изменилось: все те же
безобразные лиловые шелковые подушки - шелк на них истлел от сырости, -
ярко-оранжевые занавески и даже синий сифон на прежнем месте; все это
казалось вечным и неизменным, как наше представление о том, что такое ад.
Здесь не было ни книжных полок - Юсеф не умел читать, ни письменного стола
- он не умел писать. Нечего было искать здесь бумаг - Юсеф не знал бы, что
с ними делать. Все, что ему было нужно, хранилось в этой большой
скульптурной голове.
остановиться.
погрузился в наркотический сон, но потом он с усилием приподнялся на
локте.
снова засыпая, Юсеф.
затем ощупью потянулся за сифоном.
сифон к себе и нажал на рычажок; содовая брызнула ему в лицо и разлилась
по лиловому шелку подушки. Он застонал от удовольствия, как человек,
принимающий душ в жаркий день.
волны гонятся за ним по пятам.
время. - Он в раздумье помотал головой вверх и вниз, как трясут копилку,
прислушиваясь, не звякнет ли что-нибудь внутри. - Вы как будто упомянули о
Таллите, майор Скоби? - Он снова пустился в объяснения. - Переучет
товаров. Сколько цифр. Три-четыре лавки. Меня так и норовят обмануть,
потому что я все держу в голове.
хотя грузное тело все еще было распластано на диване.
- Он шире раскрыл ворот рубахи, словно для того, чтобы показать, как оно
дрожит, и струйки содовой побежали по черной поросли у него на груди. - Я
слишком толстый, - сказал он.
Шилова Юлия
Каменистый Артем
Прозоров Александр
Орловский Гай Юлий
Маккэфри Энн
Шилова Юлия