Чтение 30–й страницы книги ~До самой смерти~

-- У меня есть в доме, если вам нужно, -- ответил старик.

-- Тромбон?

-- Он самый. На столике в прихожей. Просто наберите номер, который
вам нужен. Вы ведь не собираетесь звонить в другой город?

-- Нет-нет, тромбон, -- сказал Майер терпеливо. -- Музыкальный ин-
струмент.

-- Ах, тромбон. Да-да. И что вас интересует?

-- Его никто не проносил мимо вас?

-- Вы имеете в виду того парня, который проходил здесь днем?

-- Вы его видели?

-- Да. Прошел мимо меня в том направлении.

-- Спасибо, -- поблагодарил Майер. -- Это просто здорово. Так, как
вы, нам никто не помог.

-- Сам ты, мистер, оглох, -- возмутился старик. -- Вот и помогай пос-
ле этого всяким!.. -- он в ярости отвернулся.

Опускалась ночь. Небо было похоже на многоцветную чашу: на западе,
там, где солнце ушло за горизонт, оно было бледно-голубым, повыше -- синим,
цвета матросской форменки, а совсем вверху -- почти черным, усеянным звез-
дами, как бархатное платье с алмазными блестками какой-нибудь сексуальной
блондинки из ночного ресторана.

-- Здесь ведь где-то недалеко живут родители Стива, кажется? -- спро-
сил О'Брайен.

-- Да, на Чарлз-авеню. Это следующая улица отсюда, -- сказал Майер.

-- Думаешь, мы приближаемся к их дому?

-- Что касается меня, то я приближаюсь к состоянию прострации, это
точно.

-- Вон еще один клиент, -- О'Брайен указал на игравшего у обочины
мальчишку. -- Будем его расспрашивать?

-- Мы ведь пока расспрашивали всех подряд. Зачем же нарушать тради-
цию?

На вид мальчишке было лет восемь. Он сидел на корточках и подбрасывал
вверх перочинный ножик, внимательно наблюдая, как тот падает рукоятью впе-
ред на крошечный пятачок земли перед ним. Похоже, ему не приходило в голо-
ву, что, чуть изменив наклон, можно заставить нож падать острием вниз. По-
хоже, мальчишке просто доставляло удовольствие подбрасывать его и смотреть,
как он шлепается о землю с противным глухим стуком. Снова и снова он повто-
рял эту бессмысленную процедуру. Майер и О'Брайен некоторое время молча
наблюдали за ним.

-- Привет, малыш! -- произнес наконец Майер.

Мальчишка поднял лицо. То ли вечерние тени, то ли небрежно размазан-
ная по щекам грязь исчертили всю его рожицу устрашающим боевым узором.

-- Сгинь, -- коротко ответил он.

Майер неуверенно рассмеялся:

-- Ну же, ну же, малыш, -- сказал он, -- мы просто хотим кое о чем
спросить тебя.

-- Да? -- в голосе пацана звучало ехидство.

Майер тщательно сформулировал вопрос:

-- Ты не видел, здесь не проходил мужчина с футляром для тромбона?

Пацан полоснул его острым, как бритва, взглядом.

-- Сгинь, -- повторил он. -- Не видишь, что я занят?

-- Хочешь научиться кидать ножик в землю? -- спросил О'Брайен любез-
но.

-- Не будь идиотом, -- отрезал пацан. -- Это любой дурак умеет. У ме-
ня здесь в ямке гусеница.

-- Гусеница? -- удивился О'Брайен.

-- Ну! Я хочу проверить, сколько раз нужно по ней шлепнуть, чтобы она
окочурилась. Я уже тридцать четвертый раз роняю нож, а она все двигается.

-- А ты не пробовал наступить на нее ногой? -- поинтересовался Майер.

-- Ты что, того? -- ответил мальчишка вопросом на вопрос. -- Я бы ее
сразу раздавил, вот и все.

-- Верно! А значит, мужчину с тромбоном ты здесь не видел?

-- Видел, -- ответил пацан. Он подобрал ножик, поднял вверх и уронил
рукоятью на гусеницу. -- Тридцать пять, -- произнес он.

-- А куда он пошел?

-- На свадьбу, куда же еще!

-- Почему ты так думаешь?

-- Тридцать шесть, -- сказал мальчишка, снова уронив нож. -- Помоему,
она слабеет.

-- Так почему ты думаешь, что этот человек пошел на свадьбу? -- спро-
сил Майер.

-- Потому что он свернул во двор к Бирнбауму.

-- При чем тут Бирнбаум?

-- Через его двор можно прямо пройти во двор к Кареллам. Вот он и
срезал дорогу, -- сказал мальчишка. -- Тридцать семь. Конечно, он мог зайти
и к Бирнбауму, но зачем тогда ему инструмент? Тридцать восемь. Я так могу
досчитать до ста.

-- Во двор какого дома, ты говоришь, он завернул?

-- Бирнбаума, -- ответил мальчишка. -- Третий дом отсюда. -- Он нак-
лонился над ямкой. -- Кажется, я доконал эту стерву, -- сказал он. -- Ой,
гляньте-ка, из нее кишки вылезли.

Но Майер и О'Брайен не стали задерживаться, чтобы полюбоваться на
раздавленную гусеницу, а прямиком направились к дому Бирнбаума.

-- Ты видишь его? Его, его, его, его, его...

-- Он у меня на прицеле. Прицеле, прицеле, прицеле, прицеле, прице-
ле...

-- Не промахнись на этот раз!

-- Не промахнусь.

-- Тщательно прицелься.

-- Хорошо... Они уже начинают пускать ракеты, пока маленькие. Я не
люблю фейерверки, они напоминают мне настоящую стрельбу, а я ненавижу, ког-
да стреляют.

-- Марти, заткнись, сосредоточься на том, что ты делаешь.

-- Я сосредоточен. Смотри: теперь запускают огненные колеса!

-- Ты не потерял его?

-- Нет.

-- Не стреляй! Дождемся больших ракет: нам нужно, чтобы взрывы заглу-
шили выстрел. Не стреляй пока, Марти!

-- Не буду, не буду... -- нагромождение фраз, раскаты грома, орудий-
ные выстрелы... Коттон Хоуз карабкался вверх по тоннелю беспамятства, на-
полненному эхом звуков и голосов, которые вибрировали у него з голове, сли-
ваясь в один бессмысленный шум, пока наконец чернота не уступила место яр-
кому свету снаружи, ослепительным огненным колесам фейерверка, да, фейер-
верка, который пускают сейчас в...

Он зажмурился. Попробовал пошевелиться. Он был стянут, как цыпленок
для жаркого тетушки Сэди: его руки были привязаны к ногам за спиной, отчего
живот, на котором он лежал, был круто изогнут наподобие основания огромного
коня-качалки. Он повернул голову: теперь ему было видно окно. На фоне окна
четко вырисовывался силуэт неандертальца, согнувшегося над ружьем; над ним,
положив одну руку ему на плечо, стояла, чуть наклонившись вперед и выпятив
обтянутые красным шелковым платьем великолепные ягодицы, та самая блондин-
ка, которая треснула его туфлей.

-- Прицелься как следует, Марти, -- шептала она.

-- Стараюсь, стараюсь, он у меня на мушке. Не беспокойся.

-- Дождись больших ракет, от которых много шума.

-- Да. Да.

-- Ты это можешь, Марти.

-- Я знаю.

-- Ты мужчина, Марти. Мой мужчина.

-- Я знаю. Ш-ш-ш-ш... Не надо, это меня нервирует.

-- Ладно. Я подожду, пока все это кончится, Марти. Прицелься получше.

-- Да, да.

"Он собирается застрелить Томми, -- подумал Хоуз в ужасе от полной
своей беспомощности. -- О боже мой, он собирается застрелить Томми, и я аб-
солютно ничего не могу сделать, чтобы помешать ему".

-- Что... что со мной? -- спросил Бен Дарси.

Он отодвинул руку Кареллы, прижимавшую к его голове мокрый бинт, по-
моргал и попытался сесть, но тут же резко схватился за затылок.

-- О, моя голова. Черт, совершенно раскалывается. Что произошло?

-- Я жду, что это ты мне расскажешь, -- сказал Карелла. -- И на, при-
ложи этот бинт к шишке.

-- Ага. Спасибо. -- Дарси снова поморгал в недоумении. -- А что...
что это за шум?

-- Это фейерверк.

-- А... Томми и Анджела уже уехали?

-- Не думаю.

-- О-о...

-- Итак, что же случилось, -- спросил Карелла.

-- Я точно не знаю... Я, понимаешь, гулял здесь...

-- Почему?